— Дима, ты должен понять, я не могу жить со смертником! — она будто оправдывается. — Я живая! Мне хочется букетов роз и комплиментов, ужинов в ресторане, а не твоих воспоминаний, комплексов и чувства вины. Да лучше бы ты сам, а не этот твой напарник разбился на этом чертовом звездолете!

Лена сама испугалась последней фразы и отшатнулась от меня, выжидая. Она не злая, и не хотела причинить мне боль. Просто сорвалось. Бывает.

Чего же ты так испугалась? Моего взгляда? Ты лучше других знаешь, что я никогда не повышу голос и не подниму руку на женщину.

— Лен, мы еще не решили, что делать с фотоальбомами, — попытался сменить тему я.

— Дим, ты прости… я не хотела…

Ни в чем она не виновата. Мы оба не виноваты. А если и виноваты, то в равной степени. Мы просто не сумели научиться жить одной семьей. Пытались, но, как говорил почти забытый ныне поэт двадцатого века, Маяковский, «семейная лодка разбилась о быт». Наверное, мы не достаточно друг друга любили, или не научились до конца понимать, или просто неудачно сложились звезды, и так распорядилась судьба.

— Лен, ничего, — пытаюсь улыбнуться я. — Уже ничего. Тебе помочь сумки донести?

Лена улыбается в ответ. Открыто, искренне. На секунду она становится похожа на ту веселую, непосредственную девчонку, которая пять лет назад влюбилась в пилота. Всего на секунду, а потом она опускает глаза и произносит:

— Спасибо, но не надо… За мной приедут…

В подтверждении ее слов раздался требовательный звонок в дверь. Лена поспешила сама ее открыть. Вошедший мужчина по-хозяйски обнял мою бывшую жену и поцеловал.

— Влад, ну зачем… я же просила подождать внизу, — укоризненно произнесла Лена, а, увидев меня, добавила. — Дим, это Влад… Влад, это мой бывший муж Дмитрий.

Он похож на сытого льва. Ухоженный, импозантный, представительный — наверняка, крупный бизнесмен или президент правления банка. Деньги, чтобы водить Лену в рестораны и дарить дорогие букеты у него имеются.

Так ты этого хотела, Лен? Что ж, желаю тебе счастья…

Влад подает мне руку для пожатия.

Вот только сейчас хочется двинуть ему по физиономии, наплевав на последствия. И на леночкины вздохи и испуганные глаза. Хочется прижать ее к себе и никогда не отпускать, никому не отдавать. А с теми, кто осмелится на нее посягнуть, драться насмерть.

«Она больше не твоя любимая женщина…Ты не имеешь на нее никаких прав», — подсказывает разум. Любовь прошла, глупо убеждать себя в обратном. Осталась только разъедающая душу грусть и нежелание отпускать.

«Все вы, мужчины, примитивные собственники!», — заметила бы Лена, умей она читать мои мысли. К счастья, — или к несчастью, — не умеет.

— Лен, ты заходи, если что понадобиться, — прощаюсь я, закрывая дверь…

— Мяу! — требовательно повторила серая кошка, уже минут пять идущая со мной рядом.

— Подожди, киска. Совсем не обратил на тебя внимания. Замечтался как сентиментальный идиот.

Я порылся в рюкзаке и вытащил оттуда бутерброд. Да, представительные мужчины нынче не ходят с рюкзаками — им больше идут солидные чемоданы или дипломаты. А пилоты могут позволить себе наплевать на общественное мнение вне борта звездолета. Поэтому мне когда-то и приглянулась эта профессия.

— Бутерброд с колбасой будешь? — кошка проигнорировала первую часть предложения, но на колбасу согласилась. Ладно, батон я и сам съем.

Дождь кончился, и теперь вымокшая киска пыталась обходить лужи. Через самую большую пришлось ее перенести.

Когда был маленьким, мечтал завести котенка. Сначала мама не разрешала, затем у младшей сестренки открылась аллергия на кошачью шерсть. А потом появилась другая страсть — небо. Наши портовые врачи любят шутить, что все пилоты — психи, и их работа напоминает общение с умалишенными, бредящими небом. Мы, в самом деле, бредим небом и звездами. Такими далекими и манящими, что готовы продать душу за одну лишь возможность стать к ним ближе. Другие в пилоты и не идут — слишком велик риск. Его не покрывает даже приличная для Нового города зарплата.

— Кисундель, я за тобой не успеваю! — пожаловался и только теперь понял, что не кошка идет со мной, а я иду за кошкой. Гениально. Хотя нам пока по пути — этой дорогой я тоже могу дойти до дома.

Кошка остановилась в одном и переулков и вдруг оставила меня и побежала вперед. Я не удержался от того, чтобы пойти следом. Что ее испугало? Собаки, что ли? Так, кроме крохотного той-терьера у экзальтированной дамочки в светлом костюме, в округе ни одной псины.

— Чего изволите, молодой человек? — поинтересовалась женщина. Рядом с ней располагался лоток с какими-то склянками, а в ногах у нее мурлыкала моя киска. Надо же, я думал, что уличных торговок почти не осталось, и их вытеснили еще в начале века магазины и супермаркеты.

— Так это ваша кошка, — улыбнулся я. Женщина кивнула и продолжила:

— Любовь, ревность, удача, красота, богатство, слава? Я смогу предложить все, что захочешь.

— Извините, меня ваш товар не интересует, — вежливо признался я. Женщина пожала плечами, но любопытство не давало мне так просто идти отсюда. Интересно, она кошку учила приводить клиентов, или киска от природы такая умная? Да и товар у нее на редкость странный.

— И правда продаете любовь? — поинтересовался мужчина лет сорока, доставая кошелек.

Не люблю подобных типов — они всегда напоминают мне ленкиного Влада. Три месяца прошло, а все никак не могу избавиться от ассоциаций.

— Тебе не продам, — равнодушно произнесла женщина.

— Почему это вы для меня делаете исключения? — нахмурился покупатель. — Тому мальчишке предлагаете, а мне отказываетесь.

Надо же, меня назвали мальчишкой. Даже злости нет — смешно. Не так уже много лет нас разделяет. В отцы он мне точно не годится.

Нет, не похож он на Влада. Тот хотя бы пытался играть в благородство и импозантность. А этот похож не на мужчину, а на сварливую и вечно недовольную жизнью тетку, которая каждое утро ругается с кондуктором в автобусе.

— Зачем она тебе? Если ты не веришь в любовь, то зачем тебе ее покупать? — с грустью ответила торговка.

— Так и знал, очередная шарлатанка! Развелось же вас фальшивых целительниц и знахарок! — зло сплюнул мужчина. — Вот позвоню в полицию, и тебя, стерва, тут же выгонят с места.

Нервный покупатель, поскандалил и удалился, не встречая никакого отпора со стороны торговки.

— Почему же ты ничего не пожелала ему продавать? — не удержался. Странная женщина. Ей не дашь больше пятидесяти, но она неуловимо напоминает мою бабушку.

— Нельзя дать то, во что человек не хочет верить… А ты хотел бы что-нибудь купить для себя? — перевела тему торговка.

И почему она так упорно стремится мне что-нибудь продать? Ведь не произвожу я впечатление солидного бизнесмена, даже форменную пилотскую куртку или значка в городе не ношу. Тот тип и то выглядел состоятельней, а она иметь с ним дело отказалась. Пойми этих женщин…

— Я ничего не куплю — у меня просто нет денег, — честно признался я. Почти правда — денег осталось только на палку колбасы и булку хлеба, чтобы завтра позавтракать и перекусить на работе.

— Ты мне нравишься, — улыбнулась торговка. — Поэтому я хочу предложить кое-что только попробовать, раз не можешь купить. Или тоже считаешь шарлатанкой?

Что ж, ей надо от меня? Может, помочь палатку перенести, или ящики какие подтащить — вот и ищет крепкого молодого парня? Ладно, если ей так хочется общения, то поиграю по ее правилам.

— А что бы ты мне предложила? — поинтересовался я.

— Думаю, любви… если не боишься.

Боюсь? Пилотам не полагается испытывать чувства страха. Чего бояться-то? Что тетка окажется террористкой, пытающейся захватить в заложники или загипнотизировать? У меня высокий порог внушаемости, как говорят наши психологи. К гипнозу почти не восприимчив — поэтому раньше и госрейсы доверяли. А если честно, то не в курсе я никаких секретов нашей родины — в лабораториях и институтах и то больше знают. Единственное, о чем я имею четкое представление, это об управлении звездолетом, но по данным, вытянутым из загипнотизированного человека, летать не научишься.