Здесь все было пропитано лунным светом и волшебством, зовущим в свои сети случайных путников.

Посвященная первого круга Ориэлла Эстер Хэларис собиралась покинуть белокаменные стены дворца, когда ее окликнули:

— Хэларис, у Посвященных свои привилегии, но ты переходишь границы.

— О чем вы, Повелительница? — Посвященная изобразила удивление в озорных серебряных глазах.

— О том человеке, Хэларис. Девочка, к чему эти скитания? В мире людей отсутствует красота и порядок. Зачем это тебе?

— Я обещала и вернусь к нему. Потому что люблю его, — с вызовом ответила Хэларис, в ее глазах сверкнули молнии древней Силы.

— Эти обещания ничего не значат. Ты давала их перед служителем людской религии, что странно для Посвященной Высшего круга.

— Чем же плохи людские религии, Повелительница? — осведомилась девушка.

— Им никогда не добраться до истины и Силы. Хэларис, что скажет твой ненаглядный, когда увидит твой настоящий облик? Захочет ли поцеловать, глядя в серебряное зеркало глаз одной из Посвященных?

— Хочу вас разочаровать, Повелительница. Он видел. Ему мой облик нравится не меньше людского. Гм, а насчет поцеловать…Ему цвет моих глаз не мешал зайти дальше поцелуев. В конце концов, я замужем! И мой супруг заявил мне в день нашей свадьбы, что любит меня, будь я хоть демоном, — Хэларис победно ухмыльнулась.

— Хэларис, жизнь людей слишком коротка, — холодно заметила Повелительница.

— Разве эта проблема не по плечу Посвященной первого круга, второй по Силе после Повелительницы?

— Использовать Силу ради человека?! Куда катиться этот мир? — обреченно вздохнула Повелительница и добавила. — Ориэлла Эстер Хэларис, Посвященная первого круга, если ты наберешься наглости и притащишь своего мужа к нам, то…

Всесильная Повелительница не смогла докончить свою речь, потому что Посвященная первого круга, своевольная Ориэлла Эстер Хэларис исчезла в первых лучах восходящего на край небосвода солнца…

Ненавижу грязь. Пустые бутылки под скамейкой, окурки на газонах, использованные шприцы у подъезда, пахнущих перегаром алкоголиков и разбитые фонари. Ненавижу этот город. Хотя прекрасно знаю, что вне города я просто не сумею существовать.

Всегда интересовало, кто выбивает лампочки в подъездах и калечит тусклые уличные фонари. Когда я была совсем маленькой, думала, что это делают специальные волшебники или маги тьмы, а то и вовсе некие злые ночные твари — чтобы свет не слепил им глаза. Глупая была и наивная — принимала на веру все, что давала почитать сестренка, поклонница сказок и фентези. Теперь же знаю, что это делают существа по недоразумению называемые людьми. Но к людям я ненависти не питаю… пока. Просто их не люблю.

Вечер был не так уж плох. И хотя я возвращалась домой в одиночестве, никакие сомнительные типы не пытались со мной познакомиться. Или каждая собака в округе уже знает, где и кем я работаю? Забавно, по иронии судьбы мой институт относится к той же правительственной организации, что и департамент безопасности, и значки со свидетельствами у нас идентичные — непосвященный так вообще не заметит разницы. Нет, нас учили основам самообороны и борьбы — я могу за себя постоять, но от мастерства спецназовцев меня отделяют годы тренировок. Хотя те же спецназовцы разбираются в технике и науке хуже нашей лаборантки. Каждому свое.

Я трудоголик, не представляю жизни без работы. И сейчас я возвращаюсь раньше только из-за того, что начальник опять завел разговор об обязанности сотрудников раз в полгода брать отпуск. Не нужны мне пустые, ничем не заполненные дни. Не нужны. Не умею отдыхать и не желаю учиться. Свободные дни пробуждают слишком много мыслей. Не хочу думать, не хочу. Друзей из старой жизни видеть нет желания, а новых нет.

Кошка была грязной и серой, как асфальт после дождя. Она крутилась под ногами и настойчиво мяукала. Я недовольно отстранилась. Прости, киска, со мной тебе ничего не обломится. Подожди немного — объявится какая-нибудь мягкосердечная дама, старушка или влюбленный во весь мир и в «самую прекрасную девушку на свете» подросток, они тебе и купят колбасы. Я же милостыню не подаю и бездомных животных жалеть разучилась. Точнее, просто отвыкла. Мы проводим эксперименты на животных. Сначала, по наивности, плакала и лепетала что-то про Гринпис и экологическую конвенцию, затем мне объяснили, что Гринпис и его активисты живут в экологической зоне, а Новый и Старый город не в их компетенции. Потом привыкла. Я же не биолог — так, техник, отвечающий за исправность всех высокотехнологичных приборов. Впрочем, сейчас и кое-какие исследования провожу. Диссертацию недавно защитила. Как говорят в институте, «молодая и перспективная».

Кошка не отставала. Что тебе надо, серая? Даже если домой тебя заберу, ты же в первую неделю сбежишь из-за недостатка внимания к более заботливым и ласковым. Я бы сбежала.

Ты меня до дома провожать будешь? Киваешь, или это у меня начались галлюцинации от длительной работы с силовым полем? Правда что ли пойти в этот проклятый отпуск? Как думаешь? Я разговариваю с кошкой, коллегам рассказать — засмеют.

Черт! Ну вот, киска, из-за тебя я пропустила поворот к своему дому. Возвращаться назад лень — придется обходить по проспекту.

Дождь пошел. А я опять без зонтика. Люблю дождь: есть в нем что-то правильное, неизбежное. Когда капли касаются лица, то уносят с собой дурные мысли. В дождь хорошо забывать, в дождь хорошо расставаться, в дождь, наверное, хорошо умирать.

Прошли мимо остановки. Под дождем увлеченно целовалась влюбленная парочка. Романтики. В старом городе живут только романтики и трусы. Те, кто не желает смириться, что на дворе конец двадцать первого века и тоскует по прошлому. Те, кто наивно верит, что в двадцатом и начале двадцать первого века жизнь была лучше. Те, кто сломался и убежал от жестокой действительности к прошлому. А еще те, кто боится жить в новом городе. Как я.

Я боюсь высоких небоскребов с блестящими в лучах солнца стеклянными фасадами, вспыхивающих на каждом шагу рекламных голограмм, суетливых людей с вечными улыбками на лицах, роботов, до стерильной чистоты подметающих городские улицы, звездолетов и катеров, парящих над головой. Я могу терпеть Новый город, каждый день ездить туда на работу, стараясь не смотреть в окно, но жить там не хочу. У меня есть ключи от квартиры в одном из небоскребов, но я никогда не поднимусь наверх на скоростном лифте. Даже не могу заставить себя сходить туда просто разобрать вещи. Иногда память лучше оставить вечно храниться на антресолях, куда никогда не заглядываешь.

Торговка была женщиной лет сорока со старыми, не по возрасту усталыми глазами. Кошка довольно мяукнула и начала тереться об ее ноги. Так вот ты куда меня привела. Сама догадалась или хозяйка научила? Живая реклама — оригинальный ход. Ради такого даже посмотрю, что продает твоя хозяйка.

— Девица-красавица, чего изволишь? Любовь, ревность, удача, красота, богатство, слава? Много у меня средств на любой вкус. Что нравится? — изобразила приветливую улыбку торговка. Надо же, раньше травами целебными торговали и лечебными сборами торговали, а теперь вот Новый товар придумали.

Кто станет покупать любовь, если в любой аптеке можно найти афродизиак и антидот к нему? Как только химики нашли формулу «любовного эликсира» люди пожелали получить противоядие. Афродизиак действует быстро и почти незаметно. Сначала беспричинная радость, потом легкая симпатия, а через пару дней тебе кажется, что твоя жизнь без этого человека будет кончена. Пробовал на мне афродизиак один коллега. Узнал, сволочь, про компенсацию да и зарплата у меня — предел мечтаний молодого лаборанта. Одного он не учел — от постоянной работы с силовым полем у меня несколько изменился метаболизм. И постепенно организм подыскал способ быстро нейтрализовать «внешние яды», из-за этого на меня половина современных лекарств не действует.