Колдун решил прервать молчание и задал вопрос:

— Не скажешь, добрый человек, какой тут город от вас ближайший, где Инквизиция (ну за ведьмами Охотники) есть?

— Дык, разогнали же их!

— Как это разогнали? — лицо мужчины побледнело.

— Да вот лет пять назад король ведьм жечь запретил под страхом казни смертной. Мне старший сын из города баял, что, мол, будто король сам на сирганской ведьме женился, когда та его от какой-то страшной болезни исцелила. Инквизицию и Охотников по домам распустил, приказав к прежнему не возвращаться, а то осерчает его величество. Бумагу издал, которую даже по всем дальним деревням гонцы пронесли, где сказано, что колдовство не есть тьма, зло и ересь и преследовать, уничтожать его не должно. А колдуны нынче в почете не меньшем, чем попы и монахи. Первое время, конечно, возмущались и противились, а теперь привыкли. Да и сподручней это, когда корову полечить или упыря отвадить можно у проезжего мага попросить и не опасаться, что чего-нибудь тебе за это будет, потому что чародейству способствовал.

Лицо путника удивительнейшим образом изменилось. И поблагодарив за дорогу, он вдруг неожиданно спрыгнул с телеги на полном ходу, чудом не переломав себе кости (ну точно колдун! простой человек шею бы свернул, а этому повезло!). Затем он, что есть сил, побежал в обратном от деревни направлении в самую глубь леса.

— Эх, не поймешь их, колдунов! — подытожил Евсей и погнал свою Рябинку в сторону дома.

Ложка, стукнула о металлические стенки и нарушила тишину комнаты своим одиноким звоном. Мужчина неторопливо приподнялся и заглянул на дно банки. Пусто. Он открыл кухонный шкаф в надежде найти еще. Тщетно. Кофе в доме не осталось ни грамма. Жаль. Сейчас для него это был единственный способ хоть немного успокоить расшатавшиеся нервы.

Часы в зале пробили четыре часа. Близится время рассвета. Каждый удар отозвался в его истерзанном сознании. Старый, ставший привычным страх вновь пробудился.

Она не придет.

Не вернется больше никогда.

Он потерял ее уже навсегда. Глупо надеяться на обратное.

Луна манящим серебром играла на подоконнике, проглядывала через тонкие полуоткрытые занавески, едва касаясь широкого полога кровати. Звезды водили свой ночной хоровод, приглашая присоединиться к волшебному танцу небес.

Ночной ветерок шаловливо касался старой рамы открытого окна, заставляя стекло едва слышно звенеть. Тишина черной кошкой прокралась в спящие дома, правя свой беззвучный бал до утра, когда мир снова наполнится будничным шумом. Небо сменила серо-голубой цвет на темно-фиолетовый, сквозь который проступала чернота далекой, пока недоступной человеку бездны космоса.

Он ненавидел такие ночи.

Они не имели право быть красивыми и заманчивыми.

Минуты ожидания превращались в часы, дни, года, растягиваясь натянутой пружиной. Холод отчаинья и липкий, промораживающий до костей страх снова коснулся его своей убивающей дланью.

Он не должен сомневаться, сомнения разрывают сердце, отягощая и без того нелегкое ожидание.

Знал ли он на что идет пять далеких лет назад? Знал. Тогда почему?

Потому что любовь всегда сильнее разума. Потому что все его бессонные ночи стоили одного прикосновения ее губ.

Он включил компьютер, надеясь хоть немного отвлечься работой. Но пальцы помимо воли вместо отчета снова и снова набирали ее имя.

Они познакомились в компании друзей. Смелая, веселая, яркая, как короткая летняя ночь, она сразу привлекла его внимание. Легкомысленные соломенные пряди обрамляли чуть тронутое загаром лицо с серебристо-серыми глазами. Она всегда была разной, меняясь словно сверкающие отблески граней алмаза. Задумчиво серьезная и бесшабашно жизнерадостная.

Однажды, проснувшись утром, он понял, что просто не может жить без нее. Сердце сделало свой выбор. Он дарил ей огромные букеты из ярких рыжих лилий (она любила их больше всего) и носил на руках. Приятели посмеивались над его причудами, а его избранница только улыбалась, потому что тоже любила его. Он был счастлив, насколько может быть счастлив влюбленный человек. Как любой влюбленный был готов совершать подвиги и безумства, лишь бы только вызвать радость в серых глазах. Самых дорогих и самых любимых в целом свете. Их в шутку прозвали идеальной парой и прочили скорую свадьбу. Как ни странно угадали.

Сверкающее белое платье с длинным шлейфом было просто создано для нее. Пышные эфирно-воздушные юбки скрывали длинные обворожительно стройные ноги, от которых он сходил с ума. Искусная отделка, выполненная золотыми и серебряными нитями, подчеркивала ее хрупкость и изящность фигуры. В свадебном наряде она была больше похоже на ангела или спустившееся с небес божество, чем на его будущую жену. Он закрыл глаза, боясь, что невеста исчезнет прямо во время церемонии, оставив его в одиночестве. За что ему такое счастье? Полупрозрачная фата скрывала милые сердцу черты лица. Но казалось, что пронзительный серебристо-серый взгляд не в силах скрыть даже белое покрывало фаты. Она тоже была счастлива, в этом не могло быть ни малейшего сомнения. Невозможно так искренне изобразить влюбленное безумие и опьяняющее счастье. Тихий голос священника вывел его из оцепенения и заставил оторвать зачарованный взгляд от невесты. «ДА!» — одно слово и волшебная сказка становиться былью.

Громкие крики «Горько!» и оглушающая музыка. Чего они все хотят от него? Ведь кроме ее глаз ему сейчас все глубоко безразлично. Наравне с всеобъемлющей любовью ко всему миру в его душе проснулась острое желание прибить тамаду, постоянно поднимающую их из-за стола. Неужели эта неугомонная девушка не может от них, наконец, отстать? В конце концов, зал полон других гостей. Вовсе не обязательно использовать во всех конкурсах и развлечениях новобрачных!

Отшумела праздничная гулянка. Он, счастливо улыбаясь, нес любимую на руках под ее звонкий смех. Десяток ступенек казались ему кратким мигом рядом с самой дорогой и любимой.

— Я люб…, - зачем слова, когда поцелуй может сказать все гораздо более искренне?

Мягкие соломенные пряди в ладонях. Опьяняющий запах нежных, теплых и родных рук. Тонкие, но чувственные, алые как хорошее вино губы. Огромные серые глаза, подернутые серебристой дымкой. Мир вокруг исчез, сосредоточившись в одном живом существе. Навеки.

Воля, мысли, слова — разум безмолвствует, давая Любви и Счастью безграничную власть. Ненадолго, ибо счастье мимолетно, но так заманчиво…

Луна заглянула в комнату. Страх, перемешанный с безысходным отчаянием, появился в ее глазах. Она резко отпрянула от окна и задернула шторы.

«Чего ты боишься, глупенькая? Любовь моя, я укрою тебя от всех опасностей и невзгод. Я пожертвую жизнью ради тебя, буду защищать до последней капли крови. Даже смерть не сумеет разлучить нас. Успокойся и позабудь то, что тебя опечалило. Разве сейчас это имеет значение?» — сказали его глаза.

Любимая уснула у него на плече, когда приоткрылось окно, и ночной ветерок раздернул шторы. Луна заглянула в комнату и бесшумно подкралась к пологу широкой кровати. Она лизнула его своим мягким дымчатым светом, прорезав полумрак комнаты.

Он открыл глаза, собираясь накинуть на ее изящные плечики одеяло. Осторожно, стараясь не прервать безмятежного покоя неловким движением. Только уже не та девушка лежала в его объятиях. Загорелая кожа сменила свой цвет на более бледный, сравнявшись по цвету с лунным светом. Он взглянул на ее пряди, раньше лежавшие золотом на плечах — они стали серебряными.

Внезапно, словно почувствовав его взгляд, она открыла вмиг посеребревшие глаза, с грацией кошки поднялась и горько усмехнулась. Никогда он еще не видел в ее глазах этой застарелой боли и отчаяния. Она стала другой — уставшей от жизни, но мудрой и знающей, частью вечности.