Я открыла глаза и уперлась взглядом в деревянный потолок. Наберись терпения? Ха! Оно испарилось еще две недели назад. Но Ты сказал — дождись. Хорошо. Вот увидишь, дождусь! Назло всем!

Дверь в комнату задумчиво скрипнула, потом отварилась, и в комнату вошел рысь. Я приподнялась на кровати, на которой до этого времени лежала, и устало посмотрела на него. Страж все понял с полу-взгляда и грустно вздохнув, сел рядом и обнял меня, чуть поглаживая по спине, как маленькую. Думаете, я плакала? Ха! Плакать — это глупо завывать в чью-то услужливо подставленную жилетку, а порой и (нарочито?)нарочно-притянутую. Нет, я не плакала… просто, из этих непослушных глаз сами собой лились слезы. Абсолютно беззвучно стекали по моим щекам и падали на льняные штаны Рильена.

— Почему все так сложно?

— Хм… — рысь фыркнул мне в волосы — может, потому что иначе было бы все слишком просто и жить стало бы не интересно?

Логично.

— Но и это не жизнь. Это существование, выживание.

— Нет ничего идеального, маленькая эрит. Мы живем… хорошо, существуем в рамках закона этого мироздания и у нас есть один выбор — либо принятие этих рамок, либо смерть. И не только телесная, но и духовная.

— Почему ты не соврал, чтобы успокоить меня? — Я горько усмехнулась.

— Потому что ты моя эрит.

— Что это значит?

Рильен отстранился от меня и серьезно посмотрел в глаза.

— На языке Стихий это значит «сжимающая жизнь». И хозяйка, и друг, и та без которой я физически умру. Но это слово не может переводиться полностью. Эрит — это еще и хрупкое создание, которое отвечает за жизнь, но и нуждается в помощи.

— Ты меня раньше так не называл.

— Да. Но раньше ты и не была ею полностью.

— Что же изменилось? — Я действительно старалась понять.

Парень улыбнулся.

— Ты. Твое отношение к миру и к его созданиям. Ход твоих мыслей, логика, наконец. И еще одна главная вещь — осознание правды, пусть самой скверной, но правды.

Рильен поцеловал меня в макушку и встал с кровати.

— Спускайся в столовую, когда будешь готова.

Он ободряюще мне улыбнулся и вышел.

Мир катится ко всем чертям, и значение слова «ад» вскоре заставит меня постигнуть его смысл. Спасибо тому, кто даровал мне такого друга, Стража и просто наставника, как Рильен. Шутливого оболтуса, способного говорить серьезные и нужные вещи в критические моменты моей жизни. Блин, что-то я проголодалась со всеми этими самокопаниями…

В столовой витал восхитительный аромат домашней выпечки. У меня настойчиво потекли слюнки. Здесь, как я погляжу, было много посетителей, но большинством из них были местные. Я разглядела всего несколько приезжих наемников в дорожных плащах. За круглым столиком в углу, я увидела сладкую парочку: Дэмиана и Рильена. Первый задумчиво потягивал яблочный сидр, а вот рысь выискивал кого-то в толпе людей. По тому, как он, наконец, разглядел меня и радостно улыбнулся, я смогла предположить, что выискивал он мою относительно скромную персону. Завидев его мальчишескую физиономию с лыбой до ушей, я сама невольно улыбнулась и двинулась к его с нимфом столику. Примостилась на свободном стуле и, завидев приближающуюся разносчицу, жалобно уставилась на рыся:

— Риля, а какие у нас финансы? — В тон моему умоляющему голосу активно забурчал живот.

Рильен понимающе хмыкнул.

— Заказывай что хочешь. Я думаю, что голодная смерть хозяина также считается угрозой среди оборотней-стражей. А значит все за счет заведения.

Я счастливо чмокнула его в щеку и нарвалась на ехидный взгляд нимфа.

— Что?! У тебя есть что-то высказать? Так скажи это мне в лицо! — Признаюсь, он меня порядком достал.

— Ничего-ничего… — Он в первый раз на моей памяти добровольно заткнулся и принялся строить глазки разносчицам.

Те просто млели. И что они в нем находят? Хотя… ладно, ладно, лунный нимф — это вам не пьяный тролль с раздолбанной физиономией после драки. Ему достаточно просто чуть опустить свой силовой щит для того, чтобы какая-нибудь принцесса на другом конце земли неожиданно увидала его во сне и воспылала любовью. Пусть и не настоящей, но до ужаса схожей. И будет «пылать» хоть всю жизнь, никогда не узрев нимфа в живую, ежели только он сам не снимет чары. Что маловероятно.

Я наступила на ногу нимфу под столом. Тот болезненно поморщился и, нехорошо так посмотрел на меня.

— Не забудь, ты изображаешь эльфа-полукровку, а не великовозрастного купидона. — Небрежно сказала я, намазывая варенье на булочку и с наслаждением откусывая ее. Потом опять намазала и уже хотела, было, методично вцепиться зубами…

— Для кого изображаю? — Как-то странно поинтересовался он.

Я не донесла булочку до рта и удивленно взглянула на него.

— У тебя что, амнезия на стадии хронического склероза? Для людей этой деревни, естественно!

— Хорошо.

И он… принялся строить глазки мне. Я подавилась хлебом и закашлялась так, что Рильену пришлось буквально вдалбливать меня в стол, хлопая по спине.

— Кхе… рэхх… кхе… припадочный! Ты что, умом тронулся? — Спросила я, кое-как защищаясь щитами от его магии. Надо подметить, что щиты не были рассчитаны держаться еще долго.

— Ну как же… — он так мне улыбнулся, что я была вынуждена прибегнуть к запасному резерву, чтобы не допустить э-э-э… некоторой досадной ошибки. — Ты сказала, что я притворяюсь лишь для местного люда… но не для тебя.

— Прекрати. Здесь тебе не урок зельеварения с главной темой приворотов. Ну, допустим, охмуришь ты меня, и что это тебе даст?

— Моральное удовлетворение. — Честно признался он, но все-же отвернулся от меня и принял от глупо улыбающейся разносчицы свой заказ — грибной суп. Я опять вспомнила об Эйне и загрустила.

Сделав заказ все той же разносчице, находившейся в ступоре (надеюсь, она все же меня слышала), я откинулась на спинку стула и принялась изучать посетителей из под полуопущенных век. Они все казались мне такими… живыми, и в то же время какими-то бездушными куклами, живущими по одному и тому же заезженному сценарию. Да кто я такая, чтобы судить их?! Понимаешь ли, стоило только показать бедненькой мне, что такое реальная жизнь со всеми ее «прелестями», как я внутренне сдалась, и более того — взялась судить тех, кто по счастью своему оставался в блаженном неведении. Да я банально завидую!

Да, завидую. Тому, что на них не объявлена «охота» своими же сородичами, о существовании которых ты узнала совсем недавно. Завидую тому, что они могут со спокойной душой шутить и смеяться, не обременяясь тяжелыми думами. И самое худшее — я завидую тому, что у них есть Дом. Не просто крепкое здание с забором и нужником, а, как бы это сказать — духовный дом. Окружение тех людей и существ, которым они нужны, семья, даже обычная яблонька, которую они посадили своими руками… Дом.

И почему я такая жалкая? Почему сейчас распускаю сопли, когда твердо знаю, что выбрала свой путь еще тогда, в Хакте, когда гроза отражалась в моих зрачках?

Слабовольная, самолюбивая гордячка!

Мне стало противно от самой себя. Настолько противно, что я даже не притронулась к принесенному омлету и, буркнув «увидимся» Рильену, выскользнула из трактира.

Вечерний воздух резко ударил в лицо и охладил разогревшиеся щеки, полыхавшие лихорадочным румянцем. Багряный закат освещал улицы деревни, кое-где окрашивая ее ало-золотым мазком своей невидимой кисти. На ближайшей ко мне лавочке сидели три бабушки-одуванчика и с завидным воодушевлением (мне бы такое на уроках некромантии) перемывали косточки соседям, ловко щелкая семечки. Издалека я услышала, как бранятся две женщины, подозревая своих мужей в измене друг-другу. Откуда-то доносился звонкий детский смех, который буквально согрел мне душу и даже, подарил моим губам улыбку.

Я присела на ступеньки трактира и вслушалась в эти прекрасные звуки, издаваемые молодыми душами, которые совсем недавно обрели тело, и вышли из чрев своих матерей. Заливистый и звонкий смех, обиженное и умильное сопение, детские считалочки и топот босых ножек по пыльной дороге.