Несмотря на крики, лодка не меняла направления, и неудивительно: их голоса звучали жалким хрипом даже для их собственных ушей.

– Придется мне плыть! – мрачно произнес боцман. – Иначе уйдут.

Кент и Доусон в четыре руки затянули на нем спасательный пояс, после чего стюард без сил повалился навзничь. Кент не сводил взгляда с удаляющейся фигуры, отчаянно щурясь от солнца и смаргивая слезы. Насколько он мог различить, боцману помогли взобраться в шлюпку, и это означало, что она не пустая. Суденышко изменило курс. Постепенно стало видно, что людей всего двое. Это оказалась спасательная шлюпка с «Центральной Америки» – та самая, что в третий раз вернулась к тонущему пароходу. В день катастрофы она протекала так сильно, что гребцы предпочли покинуть ее и вплавь добираться до «Марины». Только один из них, помощник механика Тайс, не последовал их примеру, положившись на удачу. Весь следующий день он попеременно вычерпывал воду и конопатил лодку валявшимся в ней тряпьем. Сейчас Тайс находился не в лучшей форме, чем Кент и остальные.

Шлюпка все-таки могла передвигаться, поэтому все перебрались на нее, бросив плот на произвол судьбы. Короткая вспышка энергии позволила товарищам по несчастью обменяться рассказами о своем спасении, но вскоре разговор иссяк, как только пересохшее горло отказалось издавать звуки.

О последующих трех днях у Кента сохранились лишь смутные и обрывочные воспоминания. Четверо несчастных дали слово присматривать друг за другом, и когда кто-нибудь в отчаянии или неистовстве пытался покинуть шлюпку, всеми силами удерживали его. Рыба давно уже была съедена, а ничего другого, равно как и воды, им ниспослано не было. В бреду Кент твердил строки из своего любимого «Сказания о старом мореходе» Сэмюэла Колриджа:

В понедельник (или какой-то другой день недели) несчастных привел в себя проливной дождь. Боцман, самый крепкий из всех, поскорее подставил под струи жестянку для вычерпывания воды, остальные просто легли на спину и открыли рты, ловя драгоценную пресную влагу. Ливень кончился так же быстро, как и налетел, оставив им примерно пинту питьевой воды на дне жестянки. Это могло лишь оттянуть неизбежный конец.

Однако позже в тот же день в отдалении появилось белое пятнышко. Лишь по чистой случайности его удалось заметить.

– Парус! – прохрипел Тайс. – Я вижу парус…

Если бы не пара глотков воды, он вообще не сумел бы издать ни звука.

Когда остальные вынырнули из забытья и убедились, что он не бредит, они начали слабо подгребать в ту сторону, зная, что это их последний шанс на спасение.

Наступившее утро не принесло Делии надежды. Она стояла у окна номера, который делила с тремя бывшими пассажирками «Центральной Америки», уныло глядя на улицу.

Что теперь делать? Куда направиться? Нужно было что-то решать, но Делия не могла собраться с мыслями. Ей было совершенно безразлично, что с ней станет.

Но ведь жизнь продолжается, даже когда остаешься один! Разве? В самом ли деле это так?

Благотворительная организация Норфолка прислала спасенным кое-что из одежды и самых необходимых вещей.

Каким облегчением было надеть чистое, хотя и линялое, платье! По-видимому, это первый шаг на пути к новой жизни, к возрождению.

За завтраком Адди так и сияла счастьем, хотя при виде Делии ее взор омрачился.

– Мы с Энзелом хотим уже сегодня отплыть в Нью-Йорк. Едем с нами! Часть тех, кого подобрал барк «Эллен», переправили на другое судно и…

– Адди, – мягко перебила Делия, – Кента на «Эллен» не было.

– Возможно, он просто не попался на глаза Энзелу, – возразила Адди. – Да кто угодно мог подобрать его! Только представь себе, что Кент сейчас находится на пути в Нью-Йорк. Едем с нами, дорогая!

– Я дам ответ после завтрака, – уклончиво сказала она. – Обещаю не слишком тянуть с решением.

– Вот и славно! Я вовсе не хотела тебя торопить. В самом деле, нужно сначала поесть.

В столовой Делия увидела два длинных стола, ломившихся от яств. Хотя аппетит оставлял желать лучшего, она все же положила себе понемногу с разных блюд, чтобы подкрепить силы. За едой она не переставала размышлять.

Наиболее разумным казалось вернуться в Калифорнию и начать все заново. Или поехать севернее, в Огайо, к дальним родственникам? Пожалуй, самым опрометчивым шагом было бы появиться в Нью-Йорке. Если она отправится туда, то все равно будет надеяться снова увидеть Кента. Выдержит ли она очередное крушение надежд? Найдутся ли у нее силы постучать в дверь его дома, предстать перед его близкими? А как насчет Каролины и ее мстительного братца? Ведь нет никаких доказательств того, что их брак законен, и ее могут попросту обвинить в мошенничестве. Мало ей, что ли, проблем с законом!

Нет уж, Нью-Йорк отпадает. Придется выбрать другой город, и там можно собрать воедино обломки разрушенной жизни. Ей не привыкать: она уже делала это после смерти матери и отца, отъезда сестры. Все вернется на круги своя. Что бы она ни выбрала, куда бы ни направилась, она выживет!

Делия вообразила себе все то же бродячее, одинокое существование – и содрогнулась. После недавних чаяний и надежд оно утратило всю свою привлекательность.

Как она изменилась! Где та Делия, которая умела ловить текущий миг и наслаждаться им сполна? Где авантюристка, привыкшая полагаться только на удачу? Должно быть, пошла на дно вместе с «Центральной Америкой» и Кентоном Брэдфордом из нью-йоркских Брэдфордов, который ухитрился заменить ей целый мир.

Подняв глаза, Делия увидела Адди и Энзела, счастливо болтающих о разной приятной ерунде. Она уже готова была сказать решительное «нет», но тут взгляд ее упал на молодую женщину с грудным ребенком, сидевшую в другом углу комнаты. Делия помнила ее, они вместе прошли все испытания.

Ей вдруг стало ясно, что чудеса возможны, что они повсюду. Чудом было спасение Энзела Истона, и еще большим чудом – спасение крохотной жизни, совершенно неспособной постоять за себя. Кто знал, не было ли в запасе у судьбы еще одного чуда, предназначенного лично для нее? До сих пор удача ей сопутствовала, почему же она вдруг перестала верить?

– Я согласна плыть в Нью-Йорк, – вдруг сказала Делия. – Кто знает, как все обернется…

Хотя Кент честно старался грести невероятно тяжелым веслом, ему казалось, что шлюпка вообще не движется. Однако парус понемногу увеличивался в размерах. Они старались, как могли: двое гребли, а двое махали носовыми платками, больше всего на свете боясь увидеть, как судно меняет курс. Тайс вслух молился, Доусон всхлипывал без слез – их резерв уже иссяк в обезвоженном организме.

И вот судно слегка повернуло к ним. Это оказался английский бриг «Мэри». После стольких дней пустынного океана он показался им плавучей горой. Матросы столпились на носу и что-то возбужденно кричали, но Кент не слышал, поглощенный одной-единственной мыслью: ему все-таки суждено снова увидеть Делию!

У спасенных не было сил не только подняться на борт по веревочному трапу, но и как следует обвязать себя веревкой, так что им пришлось помогать. Гребля лишила их последних сил, привела к полной беспомощности, и теперь они сами себе казались немощными старцами. Хуже всех было Тайсу. Когда его перетаскивали через борт, его голова и конечности болтались, как у тряпичной куклы.

Кент оказался на борту «Мэри» последним, так как его нога потребовала особой заботы. От слабости он не сумел даже приподняться, когда задавал самый насущный вопрос: