За чашкой он со вкусом выкурил сигарету. Половина восьмого. Нэдзу взял свою трость, не спеша поднялся. Разумеется, Миура отправился следом за ним, но при этом он явственно ощущал, что его ловко переиграли.

Нэдзу вышел на станции Сибуя линии Яманотэ и оттуда автобусом поехал прямо домой. На всякий случай Миура обошел корпус 18 с южной стороны. В квартире Дзюнко горел свет, а за шторой стеклянной двери веранды двигался женский силуэт.

Итак, вопрос заключается в том, что делал Нэдзу Гоити в этот день с шестнадцати десяти до двадцати сорока.

Окабэ Тайдзо и его милая спутница по имени Сираи Сумико отправились на такси в тихий район особняков.

В машине они почти не разговаривали. Оба испытывали какую-то напряженность. Сумико время от времени беспокойно поглядывала на подвыпившего Окабэ, но тот не склонен был что-то пояснять.

На въезде в район он достал записную книжку и, глядя в нее, принялся объяснять водителю, по каким приметам искать нужный адрес. Похоже, Окабэ сам был здесь впервые. Отыскать дом удалось не сразу.

— Что на доме должно быть написано, хозяин?

— «Като». Там табличка должна быть, «Като». Друга моего дом, но сам я к нему прежде не ездил.

В последних словах прозвучали извиняющиеся нотки.

— Может, спросим у кого? Тут чуть дальше полицейский пост должен быть.

— Нет, у полицейских не надо. Так найдем.

Шофер в первый раз заинтересовался своими пассажирами и поглядел в зеркало. Женщина сидела с застывшим лицом.

— Сэнсэй, — заговорила она и тут же поспешно поправилась. — Ты… Ты не отвезешь меня до станции? Уже довольно поздно, брат волнуется.

— Помолчи! — сердито цыкнул Окабэ, а сам тихонько отыскал ее руку и пожал. Сумико залилась краской и робко, но ответила тем же.

Похоже, это удовлетворило Окабэ, и он выпустил руку спутницы.

— А, вон почтовый ящик стоит. По-моему, после него налево. Там на фонарях у ворот должно быть написано «Като».

Так и оказалось. Сразу за поворотом на фонарях у ворот особняка ясно виднелись иероглифы «Като».

Высадив пассажиров, шофер отъехал и, оценив взглядом дом, легонько пожал плечами. Для мужчины с внешностью заурядного служащего, ведущего на свидание любовницу, здесь было слишком роскошно.

От приоткрытых ворот до входа в дом было довольно далеко. В воздухе стоял приятный запах резеды.

— Ты… Послушай, что это за дом?

Голос Сумико беспокойно дрожал.

— Особняк любовницы моего школьного друга.

Надо сказать, у Окабэ голос дрожал тоже.

— Ооо!

Сумико вся сжалась, но при том было очевидно, что спутник заметно вырос в ее глазах, имея в школьных друзьях владельца такого гнездышка для любовницы. Сама она, так же, как и Окабэ, была обычной добросовестной школьной учительницей.

— Добро пожаловать! Татибана-сан звонил насчет вас, мы ждали.

Длинными запутанными коридорами их проводили в уединенную комнату размером в восемь дзё. Оба испытывали замешательство, не зная, то ли сесть, то ли продолжать стоять, но тут на смену прислуге, встретившей их у входа, появилась со вкусом одетая, энергичная женщина. Видимо, это и была Като Тамаэ, чья фамилия красовалась перед особняком.

— Прошу прощения за внезапный визит, — смущенно напрягшись, начал было Окабэ, но хозяйка с затаенной в глазах улыбкой остановила его.

— О, давайте оставим эти утомительные извинения. Пожалуйста, устраивайтесь. — И чуть ни насильно посадила Окабэ во главе большого японского столика из розового сандалового дерева, размещенного так, чтобы почетный гость оказывался спиной к нише токонома.

— И вы, пожалуйста, проходите, — продолжала она, обращаясь к Сумико. — Все замечательно, не нужно так смущаться…

— Сираи-кун! Что сделано, то сделано. Я принял решение, и мы здесь.

Конечно — он был мужчиной, да и выпитое сыграло свою роль. Застенчивый в повседневной жизни, господин Окабэ теперь, усевшись за столом на почетном месте хозяина, держался уверенно и решительно. Между прочим, Дарума-сан имел третий дан по дзюдо и был старшим в своем клубе.

— Ой, ну что вы… мне так… — присев на корточки у самой стенной перегородки сёдзи, не решалась двинуться Сумико.

— Ну, проходите же, проходите!

Подталкивая женщину, Тамаэ собственноручно усадила ее сбоку у столика и теперь сама обратилась с приветствиями к Окабэ. Из всего этого вытекало, что хозяйка и гость слышали друг о друге, но встретились впервые.

— Что вы будете пить? Пиво? Или лучше саке? Окабэ-сэнсэй предпочитает покрепче?

— Нет-нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Мы поели.

— Ах какая досада!.. — Тамаэ изобразила легкое огорчение. — Что ж, раз так… Я во всем к вашим услугам. Ведь Татибана постоянно к вам обращается.

Она вытерла столик, положила горячие влажные салфетки о-сибори, налила гостям ароматный чай, после чего встала и прошла из комнаты на веранду.

— Можно вас сюда на минуточку, Окабэ-сэнсэй?

— Что такое?

Он поднялся и вышел к Тамаэ. Она что-то сказала ему тихим шепотом, но последнюю фразу произнесла так, чтобы донеслось до слуха Сумико:

— Непременно прошу вас об этом. Вы постоянно помогаете Татибане, позвольте хоть изредка ответить на ваше добро.

Окабэ вернулся на свое место совершенно смущенный, старательно избегая взгляда Сумико.

— Окабэ-сэнсэй! — В глазах Сумико усилилась настороженность. — Что это за особняк?

— Нуу… — он от неловкости заерзал. — Богатые люди изворотливы. Им же опасно для любовниц второй дом держать. Так что, здесь вроде гостиницы для любовников.

— Ах!..

— Сюда ходят те, кому заведения на горячих источниках противны, а открыто в гостиницу идти неловко. Здесь-то снаружи если посмотреть, обычный дом.

— Сэнсэй!!! — Сумико даже не покраснела, а побледнела. — Это ужасно! Зачем вы меня сюда привели! А вдруг узнают в школе? Меня же уволят!

— Но послушай, — протестующе глядя на нее заговорил Окабэ. — Когда мы поженимся, ты же уйдешь из школы, правда? Я сыт по горло жизнью с работающей женой. Мне этого с покойницей хватало.

Маико, жена Окабэ, умершая прошлой весной от пневмонии (тетка Киёми), была старше мужа на три года. Она работала директором той школы, где преподавала Сираи Сумико. Со всех сторон Окабэ уступал супруге. Поэтому после ее смерти он возмечтал о молодой, милой, нормальной жене, и Сираи Сумико была готова помочь ему в этом. Теперь Дарума-сан пылал юношеским огнем.

— Спасибо за такие слова, но ведь если и про вас такое узнают, вы тоже не сможете остаться в школе.

— Это да, узнают — мне это так просто не сойдет. Даже если у меня с женитьбой уже все будет решено.

— И что же вы тогда намерены делать?

— Да ладно! Татибана мне давно предлагает школу бросить и к нему пойти.

— Аа…

Сумико осмотрелась вокруг, прикидывая, что же за человек этот Татибана, который держит такой роскошный дом для любовницы. При всей своей добропорядочности она была все же женщиной, и расчетливость ей была не чужда.

— Кто он, этот Татибана-сан? Вы сказали, что в школе с ним дружили?

— Он был на два класса младше меня.

Видно, Окабэ стало жарко, и он принялся снимать пиджак, а Сумико, поднявшись с колен, пришла ему на помощь, засвидетельствовав таким образом, что она успокоилась. Окабэ, воспользовавшись моментом, потянул ее к себе на колени, но тут со стороны веранды послышались шаги.

Окабэ досадовал, что ему помешали обнять Сумико и столь удачный момент был упущен. Но при взгляде на угощения, которые под контролем Тамаэ доставили в комнату две служанки, у него округлились глаза.

— Госпожа, э… э… это зачем же?

— Вам не по вкусу? — Тамаэ ловко расставляла тарелки. — Конечно же, не полагается все сразу приносить, но сегодня гостей так много, что простите уж нам эту небрежность. Пожалуйста, Окабэ-сэнсэй, берите.

— Госпожа, это… это — нам?!

— Особого угощения у нас нет, право, даже стыдно, но вы же знаете, как говорят: намерения свидетельствуют о душе. Госпожа, и вы тоже отведайте.