Таксист выскочил из машины и бросился к ней: – Слава Богу, что я увидел вас в зеркало, а то ведь я уже было совсем уехал.

Он побежал в гостиницу за помощью. Лежа на снегу, Шушу поняла: побег Элинор придется отложить, и нужно найти способ сообщить ей об этом. Пожалуй, самое разумное будет связаться по телефону с Мирандой.

На следующий день Элинор снова прятала таблетки под язык, потом выплевывала их в носовой платок, а позже спускала в унитаз. Изо всех сил сдерживая возбуждение и нетерпение, она ждала Шушу.

Но Шушу не приехала.

Через несколько дней, не получая никаких известий от Шушу, Элинор почувствовала, что начинает терять надежду. Медсестры поняли, что она не глотает прописанных ей лекарств, и стали растворять их в воде, заставляя ее выпивать все до дна. Изредка обретая способность более или менее связно мыслить, Элинор, как и прежде, задавала себе вопрос: неужели она действительно сходит с ума?

Понедельник, 4 марта 1968 года

– Мистер Грант? Скажи ему, чтобы прошел прямо ко мне.

Положив телефонную трубку, Миранда, выглядевшая строго и даже несколько чопорно в сером фланелевом костюме с высоким воротником-стойкой, посмотрела на дорожные часы от Картье, стоявшие на ее белом письменном столе. Она только что закончила читать целую кипу докладных, все еще высившуюся перед ней; и по каждой приходилось принимать решение – завтра предстояло заседание менеджеров.

Адам вошел неспешно, держа руки в карманах темного делового костюма. Увидев бледное, утомленное лицо Миранды, он сказал:

– Я думал, ты сегодня отделаешься пораньше и мы пойдем смотреть „Волосы".

Премьера этого психоделического американского мюзикла, воспевавшего хиппи, их ценности, свободную любовь и протест против войны во Вьетнаме, состоялась на следующий же день после отмены чемберленовской цензуры на фильмы и театральные постановки.

– Мне бы очень хотелось, но… – Миранда ткнула пальцем в гору бумаг. – А завтра мне нужно выкроить время, чтобы навестить Шушу. (Та все еще находилась в одной из истборнских больниц.)

– Ты можешь хотя бы на один вечер забыть обо всем? Тем более что есть повод кое-что отметить: за первый год существования „СЭППЛАЙКИТС" как акционерного общества открытого типа наши прибыли возросли на двадцать процентов.

– Но зато прибыли „КИТС" упали на тридцать тысяч, – напомнила Миранда.

Адам пожал плечами:

– Это и понятно. „КИТС" в течение всего первого года покрывала все расходы „СЭППЛАЙКИТС", включая огромные гонорары консультантам и банковские проценты. Если взглянуть на все глобально, на самом деле это вовсе не потери.

– Но меня беспокоят не только эти потери, – возразила Миранда. – У „КИТС сейчас здорово ослабли средний менеджмент и внутренние связи, что создает большие проблемы. И потом, нужно расширять нашу торговлю, но сейчас мы не можем себе этого позволить.

– Если ты знаешь, в чем заключается проблема, ты можешь ее решить.

– Разумеется – если бы у меня было время для этого. – Миранда устало положила ручку. – Мне так хотелось бы вернуться назад на два года, когда все мое время уходило только на раскручивание „КИТС"! Меня просто убивает, что приходится тратить столько времени впустую – на позирование перед фотоаппаратами и прочую чепуху.

– На самом деле твоя проблема заключается в том, что ты взлетела слишком высоко и слишком быстро, Миранда. Многие мечтали бы иметь твои проблемы.

– Каждое утро, просыпаясь, я задаю себе один и тот же вопрос: если у меня и правда дела идут чертовски хорошо, почему же мне-то самой тан плохо, почему я чувствую себя такой разбитой?

– Тебе просто нужно передохнуть пару дней, – успокоил ее Адам. – Почему бы не слетать в Сен-Морис и не устроить себе там долгий, ленивый уик-энд? Немного снега, немного солнца. – Не вынимая рук из карманов, он обошел ее подковообразный стол и приблизился к ней.

Миранда, рассмеявшись, повернулась к нему в своем белом вращающемся кожаном кресле:

– Что это с тобой сегодня, Адам? Ты какой-то не такой. Чего ты хочешь?

Наклонившись, Адам быстрым движением расстегнул ворот ее строгого костюма.

– Тебя, – невозмутимо заявил он, просовывая руку под серую фланель.

Никогда прежде он не вел себя так на работе, и Миранда не ожидала этого. Она почувствовала, как все ее тело немедленно и неудержимо отозвалось на запретную ласку. Дрожа, трепеща, она нащупала позади себя телефон.

– Джун, будь любезна, не соединяй меня ни с кем, – голос ее прозвучал даже, пожалуй, чересчур естественно.

Заставив ее встать с кресла, Адам расстегнул еще две пуговицы, рванул молнию на юбке. Миранда осталась в светло-желтой комбинации и черных сапожках на высоких каблуках. Адам спустил с ее плеч желтые бретели.

– Мы же договаривались… – пролепетала Миранда, задыхаясь, – что в конторе… никогда…

– Что-то не припомню, – Адам поднял ее на руки и уложил на белый стол; бумаги разлетелись, часы от Картье хлопнулись на пол. – Сапожки мы, пожалуй, оставим.

– Адам, я не могу так рисковать. Если бы Джун зашла сюда, через несколько секунд об этом уже было известно всей компании. А дверь я запереть не могу. Давай лучше поедем ко мне и…

И тут Адам сказал ей такое, чего она меньше всего ожидала. Глядя сверху вниз на ее пламенеющие волосы, на ее обнаженное загорелое тело, он прошептал:

– Я люблю тебя. Миранда лишилась дара речи.

Адам принялся поглаживать ее тело, приговаривая:

– Я люблю все, что у тебя есть… и сверху… и снизу… и сзади… и спереди… Я люблю тебя, потому что ты так возбуждаешь меня… и люблю смотреть, как ты сама этим наслаждаешься…

– Только с тобой, – выговорила Миранда.

Дотянувшись до одной из полок позади стола Миранды, Адам подхватил коробочку с образцами косметики. Открыв ее, он достал губную помаду цвета фуксина и написал ею на груди Миранды: „Классные сиськи".

Затем, осторожно перевернув Миранду на столе, он взял баночку с бирюзовыми тенями для вен, обмакнул в нее указательный палец и крупно вывел на ягодицах: „Классный зад".

Еще раз перевернув Миранду и разведя в стороны ее бедра, на каждом из них фиолетовым карандашом для бровей он нарисовал по стрелке и там, где они сходились, сделал соответствующую надпись.

Ярко-красной помадой он изобразил нечто вроде браслетов из сердечек вокруг запястий Миранды, бедра украсил гирляндами из „поцелуев", воспользовавшись для этой цели зеленым карандашом для вен, а в заключение обсыпал все тело Миранды цветными блестками.

Взглянув на дело рук своих, он решил, что еще кое-чего не хватает, и, найдя коробочку румян, нанес их на пушистый треугольник под животом Миранды, после чего, выбрав самый дорогой лосьон для снятия косметики, принялся круговыми движениями растирать румяна.

Потом, по дороге в театр, на заднем сиденье „мерседеса" Миранда отдыхала, блаженно припав головой к плечу Адама.

– Кстати, – произнес вдруг он тоном, каким обычно говорят о малозначительной вещи, которую все собирались, да каждый раз забывали сказать, – помнишь, ты говорила, что хотела бы расширить сеть торговых точек „КИТС"?

Миранда кивнула.

– И что тебе хотелось бы выйти и на рынки других стран, где уже котируется система „КИТС"?

Миранда снова кивнула.

– А плюс к тому – „СЭППЛАЙКИТС" тоже нужны деньги. Похоже, нам удастся приобрести компанию „Штибель – Штайн" – товары по почте, и я уже сделал кое-какие прикидки, как раздобыть нужную сумму. Вообще-то, именно с этим я и шел к тебе… бессовестная соблазнительница.

– Ты не мог бы объяснить поподробнее? – сонно пробормотала Миранда. „Не заснуть бы прямо в театре", – подумала она.

– Мы сделаем еще одну эмиссию.

Разом стряхнув с себя дремоту, Миранда резко выпрямилась. Она прекрасно знала, что, если компания выпускает дополнительное количество акций с целью получения новых средств, реальная стоимость акций, уже находящихся в обращении, падает.