Его ждала трудная работа. Развитие событий предугадать было нетрудно: собравшиеся, наверняка, проголосуют за поход к Земле. Оставалось только одно: превратить исход Бродяг из джунглей в паническое бегство.

Добравшись до родного города, Амальфи почувствовал смертельную усталость. Он отпустил такси, которое, по распоряжению Хэзлтона, выслал за ним дежурный сержант, и направился в свою комнату, заказав себе ужин.

Последний ход, как он был вынужден заключить, оказался ошибкой. Запасы города за последнее время заметно истощились, и несмотря на то, что Отцы Города отлично знали вкусы мэра — предложенный ему ужин показался Амальфи скудным и совсем неаппетитным. Принесли даже дымящееся ригелианское вино, которое он всегда считал варварским напитком. Видно, других приличных напитков, кроме воды, уже не осталось.

Амальфи почувствовал, как все глубже погружается в столь редкую для него депрессию. Сказывались усталость и одиночество. К тому же быстрое перемещение из зала для аудиенций Габсбургов в его пустую новую комнату в Эмпайр Стейт Билдинг — ранее это была комната, где размещалось оборудование эскалаторов до того, как город перешел на использование фрикционных полей — неприятный осадок от так и не состоявшегося ужина вряд ли могли повысить настроение мэра. И будущее городов-Бродяг, каким оно ему представлялось, не могло как-то поднять его дух.

Именно в этот момент дверь в комнату Амальфи приоткрылась. Хэзлтон, даже не спросив разрешения, молча вошел внутрь, на ходу закрепив связку ключей у себя на ремне. Мгновение мужчины с каменным видом смотрели друг на друга.

Затем Амальфи указал на пустое кресло.

— Извини, босс, — сказал Хэзлтон, не двигаясь с места. — Ты знаешь, что этим ключом я пользуюсь только в особых случаях. Сейчас у нас создается чрезвычайная ситуация. Положение очень тяжелое, и мне кажется, что твое поведение граничит с сумасшествием. Ради выживания города я хочу, чтобы ты посвятил меня в свои планы.

— Садись, — сказал Амальфи. — Хочешь ригелианского вина?

Хэзлтон скривился и сел в предложенное мэром кресло.

— Я доверяю тебе, Марк. Как и всегда. Я обычно посвящаю тебя в свои планы за исключением, конечно, тех случаев, когда опасаюсь, что твое нетерпение может испортить дело. Думаю, ты согласишься, что иногда твое горячее участие не способствовало успеху. И не надо опять приводить твой любимый пример с Тором Пять; в том случае я был на твоей стороне, однако, Отцы Города воспротивились твоему хитрому плану.

— Согласен.

— Ну, хорошо, — сказал Амальфи. — Тогда говори, что ты хочешь сейчас узнать.

— В общем, я понимаю, что ты должен делать, — Хэзлтон сразу перешел к делу. — Ты использовал Ди как прикрытие для того, чтобы проникнуть на собрание мэров, а потом — и чтобы выбраться оттуда. Это был довольно хитрый трюк. Если учесть, какую политическую угрозу мы представляем для Короля, твое решение, возможно, было единственно верным. Не буду скрывать, меня это сильно возмущает лично и надеюсь, мне еще представится случай отплатить тебе. Но согласен — это было необходимо.

— Прекрасно, — устало заметил Амальфи. — Это не имеет большого значения, Марк.

— Конечно, если исключить личные моменты. Главное в том, что ты упустил тот главный шанс, ради которого все это было задумано. План с объединением знаний показался мне весьма остроумным, и у тебя было два верных шанса, чтобы протащить его. Во-первых, Король попытался выдать нас за представителей Веги. Никто из них никогда не видел того форта, и ты вполне мог поддержать эту версию и сойти за веганца — твоя внешность вполне позволяет разыграть эту карту. Конечно, ни Ди, ни я не выглядим столь импозантно, но нас можно было выдать за перебежчиков. Но ты не воспользовался этой возможностью. Потом мэр Дрезден-Саксонии предоставил тебе прекрасный шанс привлечь всех на нашу сторону. Достаточно было только раскрыть название города. Тогда голосование, несомненно, сложилось бы в нашу пользу. Это был редкий случай для свержения Короля, но ты упустил и его.

Хэзлтон вытащил из кармана логарифмическую линейку и принялся задумчиво перемещать движок из стороны в сторону. Эту привычку Амальфи уже давно подметил у управляющего, обычно Хэзлтон делал это, только когда собирался проводить какие-то расчеты. Сейчас же, судя по всему, он просто нервничал.

— Марк, но я не хочу быть Королем джунглей, — медленно произнес Амальфи. — Я предпочитаю, чтобы этот ответственный пост остался за его нынешним обладателем. Полиция Земли поставит ему в вину все преступления, которые уже совершены или еще будут совершены в джунглях. Да и сами Бродяги взвалят на него ответственность за все неудачи, которые случились у них в джунглях. Мне такая работа ни к чему. Я просто хотел создать у Короля впечатление, что собираюсь занять его пост… Кстати, ты не пытался связаться с тем городом, который утверждал, что у них есть хроматографы?

— Пытался, — ответил Хэзлтон, — они не отвечают.

— Хорошо. Перейдем теперь к моему плану объединения знаний Отцов Городов. Он не мог сработать, Марк. Во-первых, никто не может заставить Бродяг работать над его выполнением достаточно долго, чтобы получить хоть какие-то результаты. Бродяги — не философы, да и научные их способности весьма ограничены. Они — инженеры и купцы, но они не считают себя искателями приключений. Это — п р а к т и ч н ы е люди — вот слово, используемое ими. Ты не раз это слышал.

— Даже привык к нему, — резко заметил Хэзлтон.

— Вот и я тоже. Стоит задуматься над этими словами. Кроме всего прочего, это означает: если ты вовлекаешь Бродяг в какой-нибудь продолжительный проект, связанный с аналитической работой, они тут же начинают сопротивляться. Они воспринимают только практические соображения и отвергают доводы чистой науки, которые кажутся им совершенно бесполезными. К тому же они органически неспособны подолгу сидеть на месте. Если убедить их в том, что это необходимо, они могут попытаться, но рано или поздно произойдет взрыв.

— Но это не единственное соображение. Ты представляешь себе, Марк, к чему мог привести эксперимент с объединением знаний? Поверь мне, я не пытаюсь поставить тебя в неловкое положение, задавая неразрешимый вопрос. Думаю, что там, в зале, никто не смог бы на него ответить. Иначе они высмеяли бы меня и с позором стащили с помоста. В этом еще одно проявление характера Бродяг: они слишком нетерпеливы, чтобы выстроить такую длинную цепочку рассуждений, которая, в данном случае, необходима, чтобы добраться до конечного вывода.

— Но ты сам — Бродяга, — резонно заметил Хэзлтон. — Это же не помешало тебе сделать правильный вывод. Ты же сказал им, сколько времени может занять выполнение твоего плана.

— Да, я — Бродяга. И я сказал им, что даже предварительная работа потребует от двух до пяти лет. Как Бродяга, я большой специалист говорить полуправду, когда это требуется. На самом деле, только для организации этого эксперимента потребуется больше времени! А сама работа, Марк, заняла бы с т о л е т и я.

— Предварительные работы?

— Нет такой вещи, как предварительные работы в нашей вселенной разногласий, — Амальфи протянул руку к бокалу пенящегося вина, но тут же передумал. — Собравшиеся в джунглях города представляют научные знания, накопленные самыми развитыми культурами, с которыми им приходилось сталкиваться. А мы имеем около пяти тысяч планет, и это — минимальная оценка. Уверен, что нам удалось бы извлечь все эти знания. Отцы Города справились бы с их классификацией за какой-нибудь час, н о с н а ч а л а м ы б ы п о т р а т и л и о т д в у х д о п я т и л е т, ч т о б ы п о д г о т о в и т ь и х к э т о м у. А затем надо будет интегрировать всю эту информацию, Марк. Без этого никак не обойтись. Иначе как мы смогли бы использовать полученные результаты и выставить их на продажу? Как тебе понравилась бы такая работа, Марк?

— Не очень, — не задумываясь, ответил Хэзлтон. — Но, Амальфи, тогда зачем ты затеял все это? Не могу допустить, что ты отправился на собрание, чтобы просто приятно провести время. В это я никогда не поверю. Значит, это был ловкий маневр, направленный на то, чтобы подтолкнуть города к походу на Землю. Ты поставил их перед неприемлемой для Бродяг альтернативой, отклонив которую, они, сами того не понимая, подтвердили правоту Короля.