Чип отступил в конец зала, в угол, глядя на облепленные белым пластиком колонны, на синие с белыми нашлепками рукава центральной ямы. Он поднял пистолет.

– Чип! – закричал Веи. – Это твое! Это будет однажды твое!

Мы оба можем жить! Чип, послушай меня, – сказал он, подаваясь вперед, – есть радость в обладании им, в управлении, в том, что ты – единственный. Это абсолютная правда, Чип. Ты сам в этом убедишься. Есть радость в обладании им.

Чип выстрелил из пистолета в дальнюю колонну. Красная нитка ударила поверх белых дисков, вторая попала точно в один из них. Взрыв вспыхнул и проревел, прогрохотал и продымил. Дым осел, и колонна была слегка выгнута в сторону дальнего конца зала.

Веи тяжело застонал. Дверь за Чипом начала открываться, он толчком закрыл ее и встал к ней вплотную спиной. Он стал стрелять из пистолета в бомбы на синих рукавах. Ревели взрывы, вырывалось пламя, и более сильный взрыв рванул из ямы, придавив Чипа к двери, разбивая стекла, швырнув Веи к колеблющейся стене аппаратуры, захлопывая открывшиеся было двери в другом конце зала. Пламя заполнило яму, огромный содрогающийся цилиндр желто-оранжевого, огороженный перилами и стучащийся в потолок. Чип поднял руку, защищаясь от жара.

Веи встал на четвереньки, а потом на ноги. Он пошатнулся и, запинаясь, пошел вперед. Чип выстрелил красной ниткой ему в грудь, потом еще раз, и Веи повернулся назад и заковылял к яме. Пламя охватило его комбинезон, и он упал на колени, и вперед, на пол. Его волосы загорелись, комбинезон горел.

Удары сотрясали дверь, из-за нее слышались крики.

Открылись другие двери, и вошли какие-то члены. «Назад!» – закричал Чип, направив пистолет на ближайшую колонну и выстрелил. Проревел взрыв, и колонна прогнулась.

Пламя в яме осело, а погнутые колонны прогибались с жутким скрежетом.

В зал вошли члены. «Назад!» – прокричал Чип, и они отступили к дверям. Он вжался в угол, наблюдая за колоннами, за потолком.

Дверь рядом с ним открылась. «Назад!» – закричал он, нажимая на нее.

Сталь колонн порвалась и вывернулась наружу, чушка бетона выскользнула из ближайшей колонны.

Почерневший потолок треснул, застонал, просел, посыпался кусками.

Колонны сломались, и потолок рухнул. Блоки памяти с грохотом посыпались в ямы, огромные стальные блоки врубались друг в друга и скользили, бились в стены с аппаратурой. Взрывы ревели в ближней и в дальней яме, подбрасывая блоки и сдвигая их в пламя.

Чип поднял руку, защищаясь от жары. Он посмотрел туда, где лежал Веи. На этом месте был блок, его край выступал над треснувшим полом.

Звучали новые стоны и трески – из черноты сверху, обрамленной освещенными краями проломленного потолка. И снова падали блоки, колотясь о те, которые уже были внизу и вспарывая их. Блоки памяти заполнили пролом, соскальзывая, громыхая.

И в зале, несмотря на пламя, стало прохладно.

Чип опустил руку и посмотрел на темные силуэты отблескивающих в огне стальных блоков, наваленных через провалившийся потолок. Он смотрел и смотрел, а затем он повернулся, двинулся к двери и протолкался через глядящих внутрь во все глаза членов.

Он прошел, держа у бедра пистолет, сквозь членов и программистов, сбегающихся по белым кафельным коридорам, и через других программистов, бегущих по ковровым коридорам, увешанных картинами.

– Что это? – прокричал Карл, остановившись и схватив его за руку.

Чип равнодушно сказал:

– Пойди, посмотри.

Карл отпустил его, взглянул на пистолет и на лицо Чипа, и побежал.

Чип пошел дальше.

Он вымылся, из баллончика распылил лекарство на ожоги на руке и несколько порезов на лице, и надел поплоновский комбинезон. Застегивая его, он окинул взглядом комнату. Он собирался взять покрывало с кровати, для Лайлак, чтобы сшила себе платье, и маленькую картинку или что-нибудь для Джулии, но теперь, однако, он не хотел ничего брать. Он положил в карманы сигареты и пистолет. Дверь открылась, и он снова вытащил пистолет. На него уставилась Деирдр, вид у нее был неистовый.

Чип сунул пистолет в карман.

Она вошла и закрыла за собой дверь.

– Это был ты? – сказала она.

Он кивнул.

Ты хоть осознаешь, что ты сделал?

– То, чего не сделала ты, – ответил он. – То, зачем ты пришла сюда, и от чего себя отговорила.

– Я пришла сюда остановить его, чтобы его можно было перепрограммировать, – сказала она, – а не уничтожить его совсем!

– Его как раз постоянно перепрограммировали, помнишь? – сказал Чип. – А если бы я оставил его и настоял на настоящем перепрограммировании – не знаю, как, но если бы я это сделал, – он бы все равно рано или поздно повернул туда же.

К тому же Веи. Или к новому – ко мне. «Есть радость в обладании им», – это были его последние слова. Все остальное было бы мудрствование. И самообман.

Она сердито отвернулась, но потом снова посмотрела на него.

– Здесь все осядет, – сказала она.

– Я не чувствую никакой дрожи, – сказал Чип.

– В общем, все уходят. Вентиляция может сломаться. Есть опасность радиации.

– Я не собирался оставаться, – сказал Чип.

Она открыла дверь, взглянула на него и вышла.

Он вышел следом за ней. Программисты спешили по коридорам в обоих направлениях, таща картины, узлы из наволочек, диктопишущие машинки, лампы. («Там был Веи! Он мертв!»

«Держись подальше от кухни, это сумасшедший дом!»). Он шел между ними. Стены были голые, только большие рамы пусто висели на них. («Сирри говорит, что это был Чип, а не новички!» «…двадцать пять лет назад, Объедини острова, у нас достаточно программистов, а он мне цитату об эгоизме»).

Эскалаторы работали. Чип поднялся на верхний уровень и пошел в обратном направлении, сквозь полуоткрытую стальную дверь, к ванной комнате, где лежали мальчик и женщина. Их там не было.

Он спустился на один уровень. Программисты и члены с картинами и узлами проталкивались в комнату, которая вела к тоннелю. Он вошел в стекающую толпу. Дверь впереди была опущена, но, должно быть, не до конца, потому что все медленно двигались вперед. («Скорее!» «Ну, двигайся, чего ты?» «О, Христос и Веи!») Кто-то схватил его за руку, Мадхир уперся взглядом в него, прижимая к груди набитую чем-то скатерть.

– Это был ты? – спросил он.

– Да, – ответил Чип.

Мадхир выпучил глаза, задрожал, вспыхнул.

– Сумасшедший! – закричал он. – Маньяк! Маньяк! Чип освободил свою руку, повернулся и пошел дальше.

– Вот он! – кричал Мадхир. – Чип! Это он! Это он все сделал! Вот он! Вот! Это он все сделал!

Чип шел впереди толпы, глядя на стальную дверь, сжимая пистолет в кармане. («Ты, братоненавистник, ты что, с ума сошел?» «Он ненормальный, он ненормальный!») Они шли вверх по тоннелю, сначала быстро, потом медленно, бесконечный беспорядочный поток темных нагруженных фигур.

Там и здесь вдоль тоннеля горели лампы, за каждой из них тянулась часть блестящей пластмассовой округлости.

Чип увидел, что Деирдр сидит сбоку, у стены. Она посмотрела на него с каменным лицом. Он продолжал идти, держа у бедра пистолет.

На выходе из тоннеля они сидели и лежали на открытой площадке, курили и ели, и разговаривали, толпясь, рылись в своих узлах, меняли вилки на сигареты.

Чип увидел на земле носилки, четыре или пять, член держал перед ними лампу, другие члены стояли на коленях.

Он положил пистолет в карман и подошел. Мальчик и женщина лежали на носилках, головы у них были перевязаны, глаза закрыты, но простыни на груди двигались. Еще на двух носилках были члены, и еще на носилках лежал – Барлоу, глава Совета по Питанию, он казался мертвым, глаза закрыты. Возле него стоял на коленях Розен, приклеивая что-то пластырем к груди под разрезанным комбинезоном.

– Они в порядке? – спросил Чип.

– Остальные – да, – ответил Розен. – У Барлоу был сердечный приступ, – он посмотрел вверх на Чипа. – Они говорят, что Веи был там, – сказал он.