– Я и не собираюсь, – ответил Чип и добавил:

– Не волнуйся, я буду осторожен.

– Хорошо, – сказал Кинг, – а мы будем продолжать осторожно искать ненормальных. Без «знаков», – Кинг протянул руку.

Поколебавшись одно мгновение, Чип пожал ее.

– Теперь пойдем назад, – сказал Кинг. – Девушки расстроились. Чип пошел вслед за ним в сторону коридора.

– Что это ты сказал насчет того, что блоки памяти – «стальные монстры»? – спросил Кинг.

– Они такие и есть, – ответил Чип. – Огромные замороженные блоки, тысячи блоков. Мой дед показал их мне, когда я был маленьким. Он помогал строить Уни.

– Братоненавистник.

– Нет, он сам был этим огорчен. Жалел об этом. Христос и Веи, если бы он был жив, это был бы прекрасный член для нашей группы!

На следующую ночь Чип сидел в комнате запасника, читая и покуривая трубку, как вдруг услышал голос Лайлак, который произнес:

– Привет, Чип! – и он увидел ее стоящей в дверном проеме с фонариком в руке.

Чип встал, не отводя от нее взгляда.

– Ничего, что я тебя оторвала? – спросила она. – Конечно, нет, я рад тебя видеть, – сказал Чип. – Кинг здесь?

– Нет, – ответила она.

– Проходи, сказал Чип. Она осталась стоять в дверях.

– Я хочу, чтобы ты научил меня этому языку, – сказала она.

– С удовольствием, – ответил он. – Я как раз собирался тебя спросить, нужны ли тебе списки слов. Проходи.

Он продолжал смотреть на нее, когда она входила в комнату, потом ощутил у себя в руке трубку, положил ее и подошел к куче реликвий. Нащупал ножки одного из стульев, которым они пользовались, подбросив, перевернул его сидением вверх и принес к столу. Она уже убрала фонарик в карман и сейчас смотрела на раскрытые страницы книги, которую он читал. Он поставил стул к столу, рядом со своим, отодвинув сначала свой в сторону, чтобы освободить место.

Она перевернула книгу и стала разглядывать обложку.

– Это значит «Причина страсти», – сказал он, – что совершенно очевидно. Но обычно не так просто сразу понять смысл. Она снова посмотрела на открытые страницы.

– Некоторые слова похожи, – сказала она.

– Так я и напал на этот язык, – ответил Чип. Его рука лежала на спинке стула, который он принес для нее.

– Я весь день сидела, – сказала она, – а ты садись.

Продолжай. Он сел и вытащил сложенные списки из-под книг.

– Можешь их держать сколько хочешь, – сказал он, разворачивая списки и раскладывая их на столе. – Я их уже знаю наизусть.

Он показал ей, как группируются глаголы, следуя разным типам изменения для выражения времени и для указания на подлежащее, и как прилагательные принимают ту или иную форму, в зависимости от существительных, к которым они относятся.

– Это сложно, – сказал он, – но как только ты поймешь, что к чему, переводить очень просто.

Он перевел для нее страницу из «Причины страсти». Виктор, торговец, совладелец нескольких промышленных компаний – член, которому поставили искусственное сердце, – упрекает свою жену Каролину, что она была нелюбезна с влиятельным законодателем.

– Это очаровывает, – сказала Лайлак.

– Что меня поражает, – сказал Чип, – это то, сколько было непроизводительных членов. Все эти совладельцы и законодатели, солдаты и полицейские, банкиры, сборщики налогов…

– Они не были непроизводительными, – сказала Лайлак. – Они не производили вещи, но они создавали условия, позволяющие членам жить так, как они жили. Они производили свободу, или, по крайней мере, поддерживали ее.

– Да, – сказал Чип, – я думаю, что ты права.

– Я права, – сказала она и беспокойно отпрянула от стола.

Чип на мгновение задумался.

– До-Объединенческие члены, – сказал он, – плевали на эффективность – взамен свободы. А мы сделали наоборот.

– Мы так не сделали, – сказала Лайлак. – Это сделали за нас, – она повернулась к нему лицом и добавила:

– Как ты думаешь, возможно, что неизлечимые еще живы? Он посмотрел на нее.

– Что их потомки дожили до наших дней, – продолжала она, – и у них есть… общество где-нибудь? На острове, или в каком-то месте, которое Семья не использует?

– Гм, – сказал Чип и потер лоб. – Конечно, это возможно.

Члены выживали на островах до Объединения, а почему и не после?

– Я так и думаю, – сказала Лайлак, снова подходя к нему. – Со времен последних неизлечимых уже должно было смениться пять поколений…

– Измотанных болезнями и трудностями…

– Но рождающих детей, сколько и когда они хотят!

– Я не знаю, как насчет общества, – сказал он, – но колония, наверное, есть…

– Город, – сказала она. – Они были умные, они были сильные.

– Вот это мысль! – сказал Чип.

– Ведь это возможно, правда? – она склонилась над ним, положив руки на стол, с застывшим вопросом в широко раскрытых глазах, ее щеки пылали розовой смуглостью.

Чип поглядел на нее.

– Что думает Кинг? – спросил он. Она немного отодвинулась от него и сказала:

– Как будто я могу угадать.

Неожиданно она рассердилась, ее глаза взглянули зло.

– Ты ужасно вел себя с ним вчера вечером! – сказала она.

– Ужасно? Я ? С ним?

– Да! – она, резко повернувшись, отпрянула от стола. – Ты допрашивал его, как будто ты… Как ты мог даже подумать, что он знает, как У ни убивает нас и не говорит нам?

– Я и сейчас думаю, что он это знал. Она сердито повернулась к нему:

– Он не знал! – сказала она, – Он не держит секретов от меня!

– Ты что, его советчик?

– Да! – сказала она, – именно это я и есть, если хочешь знать.

– Да нет, – сказал Чип.

– Да.

– Христос и Веи, – сказал Чип. – В самом деле? Ты советчик?

Уж эту классификацию я бы тебе дал в последнюю очередь.

Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре.

– И ты его советчик? Она кивнула. Чип расхохотался.

– Я думал, что ты работаешь в саду, – сказал он. – Ты пахнешь цветами, ты это знаешь? В самом деле.

– Я ношу их аромат.

– Носишь?

– Аромат цветов, в виде жидкости. Это называется «духи».

Кинг сделал для меня.

Чип широко раскрыл глаза на нее.

– Парфюм! – сказал он, хлопнув по раскрытой книге перед ним. – Я думал, это он ей какой-то гермицид положил в ванну.

Конечно! – он зашарил в списках слов, схватил ручку, зачеркнул одно слово и написал другое. – Дурак, – сказал он. – «Парфюм» значит «духи»[4]. Аромат цветов в жидкой форме. Как он это сделал?

– Не обвиняй его в том, что он нас обманывал.

– Хорошо, не буду, – он положил ручку.

– Все, что у нас есть, – продолжала она, – есть благодаря ему.

– Да что у нас есть? – сказал Чип. – Ничего – если только мы не используем это, чтобы достичь большего. А он, похоже, не хочет, чтобы мы пытались это сделать.

– Он более рассудительный, чем мы. Чип смотрел на нее с расстояния в несколько метров, она наклонилась перед кучей реликвий.

– Что бы ты сделала, – спросил он, – если бы мы как-нибудь обнаружили, что город неизлечимых существует? Ее глаза остановились на его глазах.

– Я бы пробралась туда, – сказала она.

– И питалась растениями и животными?

– Если необходимо, – она взглянула на книгу, потянулась к ней. – Виктор и Каролина, кажется, были очень довольны.

Он улыбнулся и сказал:

– Ты настоящая до-Объединенческая женщина, правда? Она не ответила.

– Можно мне посмотреть на твои груди? – спросил он.

– Зачем?

– Мне просто интересно.

Она расстегнула верхнюю часть комбинезона и раздвинула его. Ее груди были розово-коричневыми мягкими на вид конусами, которые шевелились от ее дыхания, прямые сверху и закругленные снизу. Их верхушки, тупые и розовые, казалось, сжимались и темнели все больше и больше, пока Чип смотрел на них. Он почувствовал странное возбуждение, как будто от ласки.

– Они очень милые, – сказал он.

– Я знаю, что милые, – сказала Лайлак, застегивая комбинезон и запирая застежку. – Я еще и этим обязана Кингу.