Первое, что сделал Горморл, когда принял решение отомстить магичке — отослал Форса куда подальше. Нет, король не думал, что гоблин станет вмешиваться в дела, которые совершенно его не касаются. Но Форс все-таки был бельсом. И Охотником. А Горморл хотел исключить любые случайности, которые могли бы помешать тщательно составленному плану. У короля (еще со времен Канцлерства) был довольно большой опыт организации тайных убийств. А потому Горморл прекрасно знал, сколь многое зависит от случайностей и мелочей. Никто и никогда не должен был понять, что король приложил руку к этому убийству. Горморл, конечно, сильно сомневался, что из-за смерти парочки аферистов бельсы разорвут с ним дипломатические отношения. Но зачем рисковать? И привлекать к себе ненужное внимание клана Охотников? Нет, убийство будет тайным, как и десятки остальных. Наемники, которые будут найдены через десятые руки и уничтожены вместе с посредниками, шпионы, которые и сами не будут знать, какие из добытых ими сведений действительно важны для Горморла, тайная полиция, преданная лично бывшему Канцлеру… все должно быть безукоризненным. Нужно только сочинить легенду, объясняющую убийство и объявляющую виновных, нанять лучший отряд убийц и магов, которых только можно найти среди людей и… объяснить Татьяне, за что ее убивают.

Последнее было самым сложным и входило в противоречие с идеально разработанным планом. С одной стороны, ни одна собака не должна была знать о том, что убийц к магичке подослал именно Горморл. А с другой… король не хотел, чтобы Татьяна умерла, так и не поняв, кто ей отомстил. Доверить свою тайну наемникам? Немыслимо. Не насладиться плодами собственной мести? Невыносимо! Стоп… а может быть, воспользоваться услугами мага? Его даже не нужно будет посвящать в подробности. Просто попросить создать небольшой артефакт с заключенной в ней иллюзией. Любопытно, что почувствует Татьяна, когда увидит перед собой изображение Горморла? Да еще и бросающее ей в лицо обвинения? Хотя… с последним нужно быть осторожным. Ведь маг, который будет ее создавать, все поймет. Особенно после того, как убийство откроется! Может, убрать его так же, как и наемников? Жалко… магов во владениях Горморла было не так уж много. Но другого выхода просто не было. Король желал бросить обвинение стервозной ведьме прямо в лицо!!!

Татьяна тем временем думала о Горморле не больше, чем об обеде, съеденном год назад. Она была слишком занята собственной местью. Бельсы выполнили обещание, доставив ей Жреца и Ученика живьем. И теперь Татьяна заново знакомилась с падре Ваоле и Отцом Вседержителем. Только уже на своих условиях. Жаль только, что не в пыточной камере. Оказалось, что падре и Отец, так любившие издеваться над узниками, сами не выносили даже вида пыточных инструментов и теряли сознание. А Татьяне, прежде, чем измываться над двумя вполне заслужившими это сволочами, не терпелось задать им парочку вопросов. Слишком уж давно ей хотелось выяснить, каким образом благочестивые инквизиторы сумели заставить Сержена написать добровольный донос.

Надо сказать, что падре Ваоле и Отец Вседержитель практически не сопротивлялись. Они тряслись, лили крокодиловые слезы, сваливали вину на введшего их во искушение Асмодея и рассказывали все, что знали. И даже то, чего не знали. Причем разобраться в мешанине правды и вымысла становилось все труднее и труднее. Казалось, что врать для монахов так же естественно, как дышать. Более того, порой они и сами верили собственным измышлениям. Однако Татьяна не была бы Татьяной, если бы не выяснила все, что только можно. И о том, как Отец Вседержитель уговорил рыцаря предать ведьму и написать донос, и о том, как он обманул самого Сержена, стерев ему память и отправив в иной мир. Повествование было занятным. И весьма поучительным. Надо же… оказывается, Сержен был не столь виновен, как думала Татьяна. Он вовсе не желал отправлять ее в подвалы инквизиции и уж тем паче на костер. Но… оправдывать рыцаря магичке совершенно не хотелось. Как ни говори, все равно Сержен ее предал. Отрекся от нее. Но ни ненависти, ни злости Татьяна не чувствовала. Наверное, она просто переболела рыцарем. Благополучно забыла его и перестала переживать, что своей вере он был предан гораздо больше, чем своей женщине. В конце концов, Татьяна и сама понимала, что никогда не сможет занять место Владычицы в сердце Сержена. А потому глупо было страдать о неслучившемся. Тем более, столько лет спустя. Сержена давно уже нет в живых. Так пусть покоится с миром. Татьяна не могла его простить. Но ненавидеть… ненавидеть рыцаря она не могла тоже.

Когда Лавр, наконец, нашел магичку, она сидела у Ханта, обняв бутылку вина и рассеянно слушая рассуждения полоза о законах магического равновесия. Похоже, настроение у Татьяны оставляло желать лучшего. Эльф, если честно, был тоже немного не в духе. Пока магичка развлекалась, пытая своих врагов, Ролум отослал Лавра уничтожать очередного монстра. Эльф потратил на это неприятное занятие целых несколько дней, и мечтал встретиться с Татьяной, чтобы немного отдохнуть. Однако магички не оказалось ни дома, ни в пыточных подвалах, ни даже в библиотеке Совета, которую она повадилась посещать. Словом, когда Лавр, наконец, нашел Татьяну, он чувствовал себя окончательно вымотанным и обессиленным. Все, чего хотелось эльфу — это пару стаканов вина, ужин, и крепкий сон. Хотя… оказавшись в одной постели с магичкой, о последнем, скорее всего, он даже не вспомнит. Так же, как и о собственной усталости. Как ни странно, безумное вожделение к Татьяне не прошло со временем. И даже нисколько не утихло.

— Твои враги рассказали тебе, наконец, все, что ты хотела? — поцеловал Татьяну в макушку Лавр.

— Все, и даже чуть больше. Теперь их Террел с Ролумом пытают на предмет выяснения всех военных тайн. И мне таки кажется, что падре с Вседержителем непременно эти тайны вспомнят. Поскольку безумно хотят жить.

— А ты представь, сколько всего полезного они вспомнят, когда захотят умереть! — хищно улыбнулся Хант.

— Тоже верно, — тут же пришла в хорошее расположение духа Татьяна.

— Ты скоро освободишься? — нетерпеливо поинтересовался Лавр.

— Да я вообще-то и не занята, — пожала плечами Татьяна. — Ролум сказал, чтобы я вообще отдыхала до конца недели. А потом он снова пошлет меня на задание. И ты даже не поверишь куда! Снова очищать тракт Румила от очередного монстра! Это просто наказание какое-то… и откуда они там берутся? Я этот тракт изучила уже вдоль и поперек. А сколько я там тварей уничтожила… вообще описанию не поддается!

— То есть, у тебя есть еще неделя отдыха? — вычленил главное Лавр. — Прекрасно! Поскольку у меня примерно столько же до следующего задания. И я предлагаю тебе провести это время с пользой. Между прочим, я оплатил хорошо знакомую тебе комнату в небезызвестном трактире на ближайшие дней семь.

— Правда? — умилилась такому знаку внимания Татьяна. — Тогда поехали! А то у меня Ржавый застоялся уже. Да и по тебе он соскучился. Что ни говори, а генетическая привязанность — великое дело.

Магичка с эльфом всю дорогу дурачились, прикалывались друг над другом, шутя делили шриша и заклятый на верность меч… словом, вели себя как расшалившиеся подростки. Избавившись от явных врагов, они не считали нужным скрываться. И магические щиты, которые Татьяна повесила на комнату, были чисто символической данью постоянным урокам Террела и инстинктам Охотника. Лавр и магичка никого не боялись. И даже не задумывались о том, что им может что то угрожать здесь, в хорошо знакомом трактире, хозяином которого является бельс. Они пили вино, плескались в ванной, занимались любовью и чувствовали себя абсолютно счастливыми. Пустившись во все тяжкие, эльф с магичкой не ощущали ни границ, ни условностей, ни сдерживающих тормозов. Восторженные, утомленные, почти бездыханные, они остались лежать в объятиях друг друга. Волна отхлынула, оставив их переплетенные горячие тела в блаженном полузабытьи утоленной страсти. Лавр с Татьяной настолько были увлечены друг другом, что пропустили момент, когда взломав магическую защиту, в комнату ворвались несколько наемных убийц.