Йолия выслушала мнение подруги и одобрила сокращение срока пребывания у Вазипия и Ираса.

Ехать по горной дороге ночью я не решилась. В этом мире темнота, как в южных странах, наступает мгновенно. Если в восемь было светло, в девять чуть сумеречно, то в десять настоящая ночь. Гена выдал нам целую лекцию о движении солнца, звезд, широтах и сопряженной с этим сменой тьмы и света. Я слушала в полуха, а вот Мильн — очень заинтересовано. Он задал Гене столько вопросов, и мне невольно подумалось, что мальчишка гений. Родственные души нашли друг друга.

Привал Гена предложил устроить чуть в стороне от дороги. Я его послушалась и не пожалела. К этому моменту стало ясно, что Гена обладает поистине энциклопедическим набором знаний. Если бы сидела в библиотеке, то тоже, наверное, много читала. Сейчас я в который раз порадовалась, что взяла Гену с собой.

— Мы зажжем костер, — вещал Гена Мильну.

Я собирала ветки.

— Мильн, а ты ехал из долины? — я подумала, что самое время выведать у ребенка, где он был до этого.

— Нет, — Мильн оторвался от восхитительного занятия помощи Гене в разжигании огня. — Мы ехали из Дальнего.

Больше он ничего пояснять не стал. Я сделала вывод, что надо хорошенько посмотреть на карту местности. Дальнее — это видимо название населенного пункта или может поместья. Первая зацепка есть.

— Мильн, а те люди в машине, прости, что я спрашиваю. Тебе люди, как их звали?

Костер запылал, Мильн счастливо вскрикнул:

— Получилось!

— Конечно, — Гена подал голос. — Мильн, так что там про тех людей? — поддержал он меня. Моя душа наполнилась чувством признательности.

— Тетя Салиса и дядя Марц, — поведал нам ребенок.

— Отлично. Раз ты говоришь тетя и дядя, значит, они не твои родители? — меня что-то это встревожило.

— Нет, тетя Салиса брала меня и Синю к деду в дом. Синя там осталась, а меня повезли в город. Мне надо к другому деду, — Мильн говорил чуть нескладно, но картину построить можно. — Папиному, — добавил он подумав.

Жаль, что Гена не видим. Мне сильно не хватало этой возможности переглянуться. Бросать на Мурку многозначительные взгляды бесполезно. Она в лучшем случае фыркнет.

— Тетя Салиса сестра твоей мамы?

— Да, — Мильн кивнул мне.

— А Син это ее ребенок? — мне было неудобно, что не могу определить пол по имени.

— Син это моя двоюродная сестра, — рассеял мои сомнения Мильн.

Гена притащил из машины часть закупленного имущества. Он позаботился обо всем, но вот спальника было два.

— Мой большой, — послышался его голос. — Ты ляжешь со мной?

Мильн с неумеренным энтузиазмом согласился на поступившее предложение. Что ж Мурка ляжет ко мне. Но нет это мохнатое сокровище предпочло забраться в мешок к парням.

Мы уже валялись в спальниках, когда меня осенила свежая мысль.

— Гена, надо же караулить? Вдруг звери какие?

— Зачем? — сонно пробормотал Гениал. — Я контур поставил. Все будет хорошо, спи давай.

Отвыкла я верить людям или никогда не умела, поэтому проворочалась в спальнике часа два. Все меня угнетало беспокойство о нашей безопасности.

Утром я проснулась позже всех. Гена и Мильн уплетали сухой завтрак, Мурка с урчанием грызла какой-то корень. Она не согласилась его променять даже на мясо из пирожков.

— Пусть ее, — умаялся Мильн в своих попытках накормить кошку. — Мы едем? — на меня смотрели доверчивые детские глаза, переворачивая всю душу.

Я в который раз порадовалась, что по горному серпантину мы поехали утром. Ночью был реальный шанс сорваться в пропасть.

Когда машина въехала в долину, то я с силой вдавила педаль тормоза.

— Ты чего? — закричал Гена.

— Ай! — ругнулся Мильн.

— Помолчите, а? — я впитывала в себя малейшие доступные глазу детали. Эта долина мой дом. С ума сойти насколько здесь красиво. Все такое многоцветное и яркое, но главное запах. Я затрудняюсь определить, но это смесь фруктов, цветов и приправ.

— Чего это она? — Гена уже спрашивал Мильна.

— Женщина, — пожал тот плечами.

Не скажу, что я насытилась этим видом, но первый голод утолила.

Мы максимально медленно ехали по дороге. Пару раз разъехались со встречными машинами. Но люди меня пока не интересовали. Я ждала реку и переправу. За деревьями и домиками ее не было видно.

Три поворота и вот она река! Я никогда нигде не была, но так бы себе представляла Нил или Амазонку, если бы у меня хватило фантазии на такое огромное количество прозрачной воды.

Не отдавая себе отчета, я опять остановилась. Гена и Мильн терпеливо снесли мои фанаберии.

— Чех, может поедем? — оторвал меня от голубых мечтаний Гена.

— Хорошо, — машина медленно подъезжала к переправе.

У них здесь все оказалось весьма технически продвинутым. Машину велели загнать на подъемник.

Уже на пароме начались разборки. Капитан, или кто он там такой, не выяснила, услышал три голоса из машины. Мне даже не пришлось давать привычные объяснения про колдонутого злым волшебником брата. Это сделал Мильн. Он десять минут морочил капитану голову, а тот лишь желал, чтобы мы заплатили за троих.

— Его же не видно, — торговался Мильн.

— Но он же весит, — толковал свое капитан.

— А вдруг вам это все чудится? — гнул другую линию Мильн.

— Я прожил пятьдесят шесть лет не затем, чтобы страдать слуховыми галлюцинациями, — страшно оскорбился капитан.

— Тогда это не ваши галлюцинации, а наши общие, — Мильн стал двигать какую-то магическо-научную теорию. Капитан был похоже в курсе новомодных веяний магии и науки. Спор продолжился.

Народ с парома подключился. Я и Гена молча наслаждались препирательствами о магических галлюцинациях: общих и частных. Когда спор перетек в плоскость обсуждения различия галлюцинаций и наветов, то паром уже причалил.

— Девушка, — обратился ко мне капитан, — я должен взять деньги, иначе каждый встречный и поперечный будет так пользоваться паромом.

— Не вопрос, — я не собиралась портить отношения с паромщиком. Все-таки собираюсь здесь жить.

— Обратно поедете, — сказал капитан, запихивая названную сумму в большой кошель, — буду рад еще поговорить. Особенно с вами, молодой человек.

Мильн чуть покраснел. Такое признание его заслуг со стороны постороннего человека было приятно.

Другой берег был немного другим. Чуть выше трава, раскидистей деревья, слаще воздух и улыбчивее люди. Гена сказал, что это мои бредни. Мильн авторитетно ему пояснил, что это «чувство дома». Мне было все равно, что это. Главное, что это было.

Дорога до поместья заняла тридцать пять минут. Я рассматривала домики, постройки, детишек на улице и вдруг поняла, что напеваю какую-то веселую песню. Оборвав себя на полуслове, я изумилась, как быстро меняется моя жизнь. Вчера, нет позавчера я сбежала из тюрьмы, а пятнадцать дней тому назад я жила себе на Земле и думала, где достать деньги на зимние ботинки.

Хоть я и разговаривала с сеньлором Ичеттом, но к виду купленного дома была не готова. Неужели эта громадина моя? В Зоне мое жизненное пространство составляли шестнадцать квадратных метров комнаты и шесть кухни.

— Ты чего? — толкнул меня Гена в бок.

— А что? — я вроде ехала, не тормозила.

— Лицо такое…, - потянул он.

— Какое такое? — мне не понравилось, как он это сказал.

— Такое блаженное, — постарался он закончить свой вопрос.

Не объяснишь же человеку, привыкшему к пространствам той библиотеки с чего это вдруг у меня такое лицо.

— Милый дом, — подал голос Мильн с заднего сидения. — Но маленький.

Этому я тоже, пожалуй, не объясню с чего у меня такое лицо. Здесь даже дети привыкли к нормальным пространствам, а не к клеткам для животных.

— Дом понравился, — я нашлась, что им ответить, как успокоить.

— А! — Если бы Гена был видим, то я бы поклялась, что они переглянулись.

— Чего а? — мне это не нравилось.