— Альна? — я крикнула погромче. Надо идти наверх, но дверь то закрыта.

Я осторожно поднялась до верха лестницы. Дверь была закрыта. Милые родственнички. Выбирусь убью на фиг!

Паук постоянно попадался на глаза. Все время был рядом. Тьфу! Не люблю насекомых, да еще таких больших, но этот похоже меня охраняет.

— Чего делать? — я спросила негромко у паука.

Тот уставился на меня своими ломанными глазищами и зашевелил лапками. Чего-то хочет сказать. Паук стал опустился на своей сетке к моим рукам и стал их оплетать. Я зажмурилась. Бррр! Потом в голове зашуршало: «все время влево, не бойся».

Я сделала шаг с лестницы влево. Под ногами ничего нет, но я медленно перемещаюсь. Паук как-то тянул свою же сеть. Через три долгих минуты я стояла на другой лестнице. Паук забрал свою сеть. Я долго и старательно дышала, чтобы не заблевать все вокруг.

В голове опять зашуршало: «вверх и тяни за глаз». Вверх я поднялась, там было рельефное изображение драконьей морды. Я потянула за левый глаз, он был чуть больше выпучен. Ниша открылась и я в коридоре за спиной у красотки Шер. Не знаю, что в меня вселилось, но я подошла и стукнула ее под колено.

— Ааа, — застонала женщина. Еще один удар в живот. Плевать на эту дрянь.

Дернув, чтобы открыть потайной ход, я засунула туда эту грязную с….и захлопнула дверь.

Паук был рядом со мной.

— С меня причитается, — я сказала это хрипло. Не замечала раньше за собой садистских наклонностей.

Паук пошевелил лапками, как аплодировал.

— Сочтемся, — я так перевела его реакцию. — Куда на выход?

Паук пробирался по потолку, я за ним. Вскорости я была в уже знакомом крыле.

Ужин начался с опозданием. Не явились во время Шер и Альна. Про Альну сообщили, что она повредила себе руку, а вот Шер сильно хромала. Об экскурсии не было сказано ни одного плохого слова.

Чукмедал, правда, иногда воинственно поглядывал на меня, а Укул смотрел очень озабоченно, тревожно.

Тон за ужином задавал Чукшер и Мина. Эта пара славно спелась. Мина лепетала что-то о цветах и закатах, а Чукшер рассказывал о лошадях и фамильном озере. Я старательно поддакивала.

— Так ты там была? — подивилась Мина.

— Вчера, — коротко ответила я.

— И что? — все затаили дыхание.

— Интересные вещи посмотрела, — я улыбнулась чуть ли не через силу. Еще одно неприятное воспоминание.

— Смотрела? — Мина обозлилась. Я не могла понять причины.

Мине хотелось выть и на месте убить эту самозванку. Она не позволит, чтобы та жила. Мине оставалось жить несколько лет. Она не позволит жить этой счастливой твари, раз она умирает. Завтра, все будет завтра, а сейчас надо улыбнуться и спросить что-нибудь нейтральное.

Чукмедала сильно встревожил доклад Лирха. Хорошо, что девочка еще не убила этих дурных девок. Чукмедал иногда не верил, что те его дети. Пожалуй, он простит Укула. Тот все же привел кого-то нормального в семью. Чукмедал сильно жалел, что умерла Марилена — подружка Укула. Он то думал, что она станет ему хорошей женой и опорой Чукмедалу. Тогда он не знал о девочке. Если бы сын признался раньше, что у него есть дочь, то все могло бы быть совсем по другому.

Чукмедала задело, что девочка выросла в таких ублюдочных условиях. Больше он не позволит такого с ней творить. Пожалуй, он сходит к Грону. Сегодня ночью и договорится за всю возможную плату, чтобы тот берег девочку.

Чукшер ласково смотрел на Чех. В своих мыслях он давно уже ее четвертовал и сжег на огне. Завтра, все завтра. Он использует эту дуру Мину, и все вернется на круги своя.

Грон наблюдал за всем этим маскарадом. Он подумал, что вовремя вернулся к Чукмедалу. Надо помочь этому человечку, пока не поздно. Грона окликнули, но он не среагировал. Это здесь его звали Гроном, а в других местах его звали Чавом. Чав подумал, что надо назначить встречу с Чукмедалом в подвале. Хорошо бы проверить, как очередная порция настойки.

Судьба девочки его сильно занимала, а для этого надо помочь старику. Осмелится ли старик попросить? Грон был уверен, что старик не только попросит, но предложит высшую цену за благополучие девочки. Грон про себя улыбнулся. Старик не знает, что их старая клятва ничего не значит. Грон жил, как умел. С другой стороны, старик мог бы его боятся, если бы знал, что он — Чав — давно свободен, да по сути дела и не был связан клятвой.

Я запивала мясную нарезку сладким вином и мрачно думала о том, что еще завтра предстоит день с этими сволочами. Сегодня я подписала какие-то бумаги. Это заняло ровно три минуты. Завтрашний день надо провести у себя в комнате. Я придумала причину. Сошлюсь на головную боль или отравление.

Это чуть подняло мне настроение.

Мне было очень любопытно, кто такой этот паук. Ведь помог мне и еще как. Моему любопытству пришлось замолчать, когда ко мне обратился Чукшер:

— Чех, так ты все решила?

— Решила, — я пожала плечами. — Обсуждению не подлежит.

После этого дня я собиралась пустить по миру этих людей. За жестокость лучше всего платить еще большей жестокостью, только так можно выжить.

Чукмедал вздрогнул. Он смотрел на меня, когда я это сказала.

«Глаза не лгут», — подумал старик. «Как ее помотало по жизни. Надо родственников от нее защитить. Хотя с другой стороны, если она им ответит без последствий для себя, то и пусть». Чукмедал улыбнулся.

Ночью Чукмедал спустился в подвал вслед за Гроном. Там в подвале Грон проверял свои бутылки и слушал старика:

— Сохранить девочку сможешь? — старик хоть и говорил спокойно, но волновался.

— Сохраню, но здесь ей нельзя оставаться, — ответствовал Грон.

— Я несколько раз говорил тебе, что ты свободен. Та клятва не имеет значения, но сейчас я хочу попросить ради нее и себя, помоги девочке, — старик крутился в своем кресле.

Грон сбросил личину. В подвале обитался дракон, правда, пока размерами с человека. Дракон замахал крылом и что-то запел. Надо наслать на эти бутылки достаточно драконьей силы. Скоро можно закладывать новую порцию зелья. Но это придется делать не здесь. Пора на Фаган. Или нет, скоро пора будет в другое место. Грон знал, что мальчик, которому он недавно подарил часть души старого друга Гада, идет по предназначенному пути. Их дороги пересекутся. Бутылочки уже пригодились мальчику, и возможно еще пригодятся.

А сейчас речь о девочке. С ней совсем другая история.

— Я помогу этой девочке, — пообещал дракон. — Ты знаешь, что я не нарушаю своих обещаний.

— Я знаю, — согласился более или менее успокоенный Чукмедал. — Ты уйдешь?

— Иногда буду возвращаться, — пообещал дракон Чав. — Ты же знаешь, что твоя семья связующая нить с моим прошлым и мост в будущее. Не сейчас, конечно, но мост. Надо его беречь. Я обещаю.

Перед Чукмедалом опять был его верный дворецкий Грон.

— Хорошо, спасибо, — старик наклонил голову.

Лирх, сидя в углу, вздохнул. Когда ушел старик, Лирх выполз из своего убежища.

— Я бутылку положил, — информировал он своего друга Чава.

— Маяки поставил? Эти найдут?

— Найдут, — чуть нахмурился Лирх. — Много дел присматривать за девочкой и мальчиком этим.

— Это не все, — у ответной улыбке дракона засверкали звезды. — У нас еще два объекта.

— Кто бы мог подумать, что я ввяжусь во все это, — вздохнул Лирх. — Как дальше? Они тоже за мной?

— Нет, за мальчиком постоянно присматривают двое: часть души Гада и наш общий враг. Они знают, что надо делать. За этой девочкой смотреть тебе, до конца ее дней. Потом береги ее детей и ее внуков. Понял?

— Понял, — с точки зрения Лирха это был сумасшедший план, но Чав всегда прав. Кто не прав, тот умирает. Дракон еще жив, значит, прав. — А остальные?