– Сегодня.

– Уже расквартировался?

Джаред кивнул:

– Марси нашел жилье на Амстердам-авеню.

– А ты и Марси с собой привез? – Сэм рассмеялся. – И как только твой старик отважился на океанское плавание? Сколько ему сейчас, должно быть, уже восемьдесят?

– Слышал бы он твои слова – живо всыпал бы тебе, как бывало.

– Да уж, – отсмеявшись, произнес Сэм, – готов поспорить, что у него и до сих пор рука тяжелая.

Джаред с удовольствием вглядывался в стакан с коньяком.

– Ты бы выиграл этот спор. Он в состоянии выпороть нас и теперь. – Он перевел глаза на друга, затем снова на стакан с янтарным напитком. – Откуда такая роскошь?

Налоги, которыми облагался весь французский импорт, заставили население Нового Света забыть о подобных винах. Это означало, что законным путем Сэм просто не смог бы приобрести бутылочку «Наполеона». Майор Вуд снова рассмеялся:

– Жена купила мне целый ящик ко дню рождения.

Джаред улыбнулся, вспомнив красавицу Мэри:

– И как она поживает?

– Скоро вот родит третьего.

– Боже милостивый, парень, ты разве не можешь хоть капельку придержать свои руки? Ведь вы женаты всего четвертый год!

– Боюсь, что тут виноваты вовсе не руки, – улыбнулся Сэм. – Уж тебе ли, доктору, не разбираться в таких вещах?

Они дружно расхохотались, а в другой, более скромной гостиной, располагавшейся отсюда через холл, улыбалась Фелисити, склонившись над вышиванием.

– Надо бы нам прикрыть дверь, – сказала ее кузина Альвина Дэвис. Отец Фелисити, Томас, пару лет назад пригласил ее жить к ним. Это случилось ровно за неделю до того, как он подписал клятву верности королю. Ему сказали, что либо он подпишет бумагу, либо потеряет все свое имущество. В тот же день Томас уехал, чтобы примкнуть к войскам под командованием Джорджа Вашингтона.

– Нет, дорогая, не надо. Тут станет очень душно. – Фелисити понимала, что кузина беспокоится за ее невинность. Юной девушке действительно не следовало слушать этот разговор, и при иных обстоятельствах она без колебаний сама закрыла бы дверь. Но только не теперь, ведь совсем рядом беседовали два английских офицера, и она могла надеяться извлечь из их разговора какие-нибудь ценные сведения.

Вспомнив недавнее случайное столкновение, Фелисити рассмеялась, а уже через мгновение поняла, что они с кузиной больше не одни в комнате – в дверях стоял майор Вуд.

– Не желаете ли присоединиться к нам, леди? – спросил он. – Сегодня одному из моих офицеров удалось раздобыть бутылочку хереса. Ваш любимый, миссис Дэвис.

Фелисити подумала, что этот человек мог бы ей даже понравиться, если бы не его преданность монархии. Майор не вмешивался в управление домом, и если не считать настоятельных просьб, чтобы они с Альбиной время от времени ужинали в его компании, никак не влиял на их личную свободу. Фелисити вскоре узнала, что Вуд очень скучает по своей любимой жене, и потому она не могла отказать постояльцу в его единственном требовании.

Но только не сегодня. Ей не хотелось видеть того нового офицера, а тем более проводить время в его обществе. Она не могла бы объяснить почему. Просто считала благоразумным соблюдать дистанцию, пусть даже это стоило бы ее кузине одной из немногочисленных радостей, оставшихся на долю стареющей женщины.

Фелисити увидела краем глаза, что Альвина, весьма неравнодушная к хересу, собралась подниматься с места. Поэтому она поспешила с отказом:

– Благодарим вас, майор, но, я думаю, не сегодня. Я очень устала, так что лучше лягу пораньше, пока не разболелась голова.

– Что ж, в другой раз, – сказал майор Вуд, быстро поклонившись и оставив дам наедине.

– Где твои очки? У тебя всегда болит голова, если ты работаешь без них.

– Прости. Я забыла. – Фелисити и сама удивилась, как она ухитрилась вышивать почти целый час без очков. Ведь невооруженным глазом она едва разбирала что делает.

Альвина вздохнула и встала с места. В спальне ее ждала заветная бутылочка, и едва ли имело смысл затягивать это ожидание. В конце концов, какая еще у нее отрада?

Видя, что его друг возвращается один, Джаред улыбнулся:

– Говорил же я тебе, что она не пойдет.

Как раз в этот момент Фелисити и Альвина выходили из своей гостиной и услышали замечание, которое кому угодно показалось бы возмутительно самоуверенным. Фелисити взяла кузину за руку и, ничего не говоря, решительно направилась к комнате, где сидели офицеры.

– Интересно, и почему же вы решили, что я не приду?

Джаред и майор Вуд немедленно вскочили – в комнату вошли дамы.

– Я думал, вы на меня обижены.

– Разумеется, нет. А вы разве сделали что-нибудь, чтобы меня обидеть, капитан? – спросила Фелисити.

– Я не нарочно.

– Да что случилось? – вмешался майор Вуд, и на его загорелом лбу появились новые складки.

– Ничего. Просто Флаффи сегодня немножко… немножко сильнее пошалил, чем обычно.

Джаред заметил, как ловко она подобрала слова, довольно близкие к истине, но, в то же время, не переходящие границ приличия.

После этого весь вечер, медленно потягивая свой коньяк, Сэм наблюдал за Фелисити, которая, казалось, решила игнорировать его друга. То, что она нарочно не обращает внимания на Джареда, было очевидно. Сэму оставалось лишь теряться в догадках, что же на самом деле между ними произошло.

Под подчеркнуто вежливым разговором чувствовался огонь подавляемых эмоций. Джаред старался казаться абсолютно невинным, что слишком смахивало на театральную маску, тогда как Фелисити стремилась при любой возможности подчеркнуть свое безразличие. При этом оба они, возможно, и не замечали неестественности своего поведения, но Сэм понимал, что страсти накаляются и готовы вот-вот вырваться наружу. Тогда-то он и принял решение: сегодня же вечером отправить Мэри письмо с просьбой немедленно приехать.

Из потайной двери Фелисити вышла в пышно разросшийся сад позади дома. Она редко пользовалась этим ходом, понимая, что рискует выдать секрет, но на этот раз отбросила предосторожности. Сегодня никак нельзя было встречаться с квартировавшими у нее офицерами. Сегодня она не в состоянии застенчиво улыбаться и делать вид, что вес в порядке. После почти целых суток, проведенных подле умирающего, она вынуждена была несколько тяжелейших часов наблюдать в беспомощном отчаянии, как он умирает. Ей требовалось хоть немного времени, чтобы взять себя в руки. Не дай Бог встретить сейчас одного из этих чванливых «красных мундиров», что набились в ее дом, как пчелы в улей. Наверняка она не сдержится, и тогда они почувствуют всю силу ее ненависти.

Если бы ей удалось найти хирурга, может быть, он смог бы помочь раненому. Но такового в городе не было. Все взрослые мужчины покинули Нью-Йорк еще три года назад, после того как исход битвы при Лонг-Айленде подчинил оплот колонистов Британскому Королевству. Правда, врачи в городе оставались, но среди них не было ни единого, кто не являлся бы ярым приверженцем тори, а следовательно, не передал бы ее вместе с умирающим беднягой в руки властей.

Было уже поздно, но почти все окна светились, а постояльцы со своими гостями шумели в гостиной и столовой. Да, пожалуй, она поступила слишком неосмотрительно, решившись покинуть дом через потайной ход. Что, если ее увидят?

Фелисити собралась с духом и из-под укрытия густого кустарника нырнула в теплую лунную ночь. Двигаясь в глубь сада, туда, где стояла уединенная скамейка, она не заметила военного в мундире, скрытого под тенью ветвистого дуба.

Еще раз вернувшись мыслями к человеку, лежавшему в потайной комнате, девушка снова вздохнула. Кем он был? Как его звали? Была ли у него семья? Должно быть, жена его, узнав о потере, горько заплачет…

Джошуа и Брайан, двое ее связных, притащили раненого прошлой ночью, и с тех пор Фелисити почти не отлучалась от него, лишь изредка отходя за свежими бинтами или водой, чтобы напоить страдальца. Теперь, когда все кончилось, она дрожала от усталости. Наверное, ей следовало отправиться в постель. Она так и сделает, вот только дождется Джошуа и Брайана.