"Это подарок российского Великого Князя Ивана, – рассказывала Карине матушка. – Твой отец и я были в Санкт-Петербурге, и перед самым нашим отъездом домой Великий Князь принес этот ящичек. "Мадам, – сказал он при этом. – Надеюсь, вам никогда не придется воспользоваться содержащимся здесь предметом, но я буду чувствовать себя спокойнее, если он будет при вас для защиты от волков и прочих, возможно, двуногих врагов". Мы с твоим папой посмеялись над страхами Великого Князя, но я всегда хранила его подарок как самое дорогое сокровище".

Этот рассказ матушки так и слышался Карине, когда она отпирала усыпанный аметистами запор, а потом открывала ящичек.

Внутри на ложе из алого бархата лежал маленький изящный пистолет. Его перламутровую ручку украшали аметисты, однако ствол был сделан из настоящей вороненой стали. И лежавшие в особом отделении пули были вовсе не игрушечными. Карина зарядила пистолет и, не выпуская его из рук, устроилась в приготовленном кресле. Судя по часам на каминной полке было уже поздно, но девушка приготовилась ждать.

Она сидела совершенно прямо, с высоко поднятой головой, но чувства ее были напряжены до предела. Раз или два она прикасалась к материнским жемчугам, словно ища поддержки. Однако лицо ее при этом оставалось совершенно бесстрастным, и, кроме расширенных зрачков глаз, ничто не выдавало ее тревоги и беспокойства.

Время тянулось медленно. В комнате стояла тишина, нарушаемая только тиканьем часов и время от времени потрескиванием углей в камине.

Было уже за полночь, когда Карина услышала то, что ждала, звук шагов, уверенных и неторопливых, по лестнице. Тот, кто сейчас поднимался по ступеням, ничуть не таился: его шаги совсем не напоминали шаги человека, крадущегося на тайное свидание. Наоборот, это шел ликующий мужчина, уверенный, что добьется желаемого, и не сомневающийся в победе.

Шаги раздались в детской, и дверная ручка повернулась, как поворачивалась она предыдущей ночью, когда дверь была заперта на ключ. На этот раз она распахнулась, и на пороге появился тот, кого Карина ожидала увидеть – сэр Перси. Бриллиантовые запонки в манжетах его накрахмаленной белоснежной рубашки ослепительно засверкали. Очевидно, он пришел прямо от карточного стола. В пальцах дымилась выкуренная наполовину сигара, а губы кривились в отвратительно-чувственной улыбке, которая вторила похотливому выражению его глаз.

Первое мгновение он видел только ожидающую его Карину. И вдруг с ужасом осознал, что именно у нее в руке.

– Входите, сэр Перси, входите, – пригласила девушка. Голос ее звучал ясно и спокойно. – Я ожидала вас.

– Что это? Что вы делаете? – вскричал сэр Перси. – Уберите эту проклятую штуковину. Не будите дурой!

– Я ждала вас, – продолжала она, – ибо только что узнала нечто чрезвычайно важное. Из рассказа Дженкинса я поняла, что именно вы у-уби-ли моего отца.

– Что за чушь!? О чем это вы?

– Мое настоящее имя Клеверли. Карина Клеверли. Вам это что-нибудь говорит? Помните моего отца? Думаю, вряд ли вы забудете его.

– Хьюго Клеверли?! Я не верю ни одному вашему слову!

– Увы, это правда. И вам придется вспомнить, что именно вы забрали у него дом и поместье. Ему было так непереносимо стыдно за свой проигрыш, что он даже не сказал нам, кому ушла его собственность. Мы с мамой понятия не имели, кто тот захватчик, тот самозванец, отнявший наш дом у отца, человека слабого и одержимого во всем, что касалось игры в карты.

– Ваш отец был плохим игроком. Он не мог достойно встретить проигрыш – всегда скулил, – почти грубо ответил сэр Перси.

– Да, он был плохим игроком, потому что играл только ради удовольствия. Ни при каких условиях он не должен был позволить втянуть себя в игру с человеком вроде вас, для кого карты стали профессией. Но это… это было не все.

Сэр Перси нервно стряхнул пепел сигары на пол.

– Вы не довольствовались, не так ли, сэр Перси, Клеверли и продолжали провоцировать моего отца, пока не вынудили его пойти дальше. На этот раз вы выиграли у него не только дом в Лондоне, но и вообще все, чем он владел. – Она сделала паузу и добавила: – Все до последнего пенни.

– Я не могу отвечать за чужую глупость, – огрызнулся сэр Перси.

– Разумеется, не можете. Но, вы так и не оставили отца в покое. Вы буквально не отпускали его от себя. Он собирался уехать из Лондона и больше не ходить в клуб, но вы послали за ним. Я помню, как принесли вашу записку, и мама умоляла отца не отвечать. "Это вопрос чести", – только и сказал он.

– Я любил вашего отца: он был прекрасным собеседником.

– Ваша любовь продолжалась, пока у отца оставались деньги. Когда же они перешли к вам, отец вам стал больше не нужен.

– Вы не можете ничего доказать.

– Я не могу ничего доказать, потому что вы убили его, – сказала Карина и, увидев испуг на лице сэра Перси, закончила:

– О, да, сэр Перси. Вы убили его, и это также бесспорно, как если бы вы сами спустили курок, пославший пулю в его несчастную одурманенную голову.

– Это ложь, и вам это прекрасно известно! – запротестовал сэр Перси.

– Напротив, – возразила Карина. – Мне рассказали те, кто был в тот вечер в клубе, что отец достал пистолет и стал угрожать вам. Но вы спрятались за спины товарищей и призывали выкинуть его из клуба. Вот тогда он и выстрелил в себя, а не в вас.

– Чертовски неразумный поступок, – заметил сэр Перси.

– Конечно, неразумный, ведь все произошло в клубе и был большой скандал. Но вам удалось все замять, не правда ли, сэр Перси? Интересно, сколько вы заплатили, чтобы ваше имя не упоминалось в газетах?

Она подняла голову и продолжала:

– "Сэр Хьюго Клеверли проиграл большую сумму товарищу", вот и все, что писали газеты. Товарищу!..

В последнее слово Карина вложила все свое презрение к этому человеку.

– Послушайте, дорогуша, – бодро начал сэр Перси. – Ваш отец мертв и никакие наши разговоры не вернут его. Я очень сожалею о случившемся, и если бы знал, кто вы на самом деле, ни за что не пришел бы сюда…

– Разумеется, не пришли бы, – перебила его Карина, – потому что чувствовали бы себя неловко. А это совершенно ни к чему, вы не находите? Особенно если собираешься соблазнить бедную, испуганную гувернанточку, которой некому пожаловаться и некого позвать на помощь… Вы полагали, что она придет в восторг от вашего предложения, не так ли? Вам и в голову не приходило, что она вздумает сопротивляться, и, посылая шампанское и забирая ключ, предвкушали приятный вечерок.

– Извините, я совершил ошибку. Оставим этот разговор. Хорошо?

Он повернулся, чтобы уйти, но Карина остановила его:

– О, нет, сэр Перси. Вам не удастся так просто взять и уйти. Перед вами не испуганная гувернантка, которую, как вам казалось, вы успешно заманивали в свои сети. Перед вами дочь человека, пытавшегося вас убить, но потерпевшего неудачу. Я Карина Клеверли и я не промахнусь.

Она подняла пистолет и прицелилась в точку чуть ниже сердца. Откуда-то из тайников памяти всплыло, что нужно метить ниже цели.

– Ради бога, девушка, остановитесь! – Слова замерли у него на губах: Карина нажала на курок.

Раздавшийся выстрел эхом прокатился по комнате. Мгновение сэр Перси стоял с округлившимися глазами и отвисшей от изумления челюстью.

А потом очень медленно начал падать.