В стены бань был вделан трубопровод, по которому подавался горячий пар, благодаря чему во всем помещении от потолка до пола поддерживалась равномерная температура. Представляешь себе новейшие достижения современной строительной техники с укрытой в потолке отопительной системой и в удивлении останавливаешься перед узким профилем античных керамических труб, по которым столетия тому назад циркулировал горячий пар на краю Ливийской пустыни.

Африканское солнце освещало гладкие плиты мрамора. За прошедшие столетия они утратили лишь свой блеск, но и до сих пор выразительно свидетельствуют как о любви римлян к красоте и комфорту, так и о сказочном богатстве города, в котором жизнь угасла безвозвратно. Здесь можно увидеть мрамор всех цветов, привезенный из Италии, Египта, Греции и Малой Азии, колонны с коринфскими капителями, поражающие богатством своих форм, мраморные уборные, в которых когда-то была проточная вода. На открытых площадях — прекрасные статуи из белого мрамора. Спортивные стадионы с каменными трибунами. Просторные площади. Храмы спускаются далеко к морю, омывающему теперь лишь остатки порта.

Вокруг каменных глыб цирка недавно возведены леса. Цирк реставрируют с большим трудом. Его по частям буквально добывают, как из шахты, из мощных песчаных наносов.

Снова удивляешься, когда вспоминаешь, что большая часть города до сих пор не отрыта, хотя раскопки начаты итальянцами еще в 1920 году. Песок, который постепенно удаляют тонну за тонной, возвращает людям памятники истории и раскрывает одну тайну за другой. Сейчас вокруг Лептис-Магны все мертво. Арабский проводник, у которого вы попросите стакан воды, скажет, что ее здесь нет; воду нужно сюда привозить…

Мысленно возвращаешься за две тысячи лет назад, чтобы уяснить себе, как же здесь мог существовать большой город, да еще с обширными банями, потреблявшими тысячи гектолитров воды. Оказывается, таинственным источником воды была отдаленная река, из которой вода в период дождей отводилась в огромные резервуары. Когда город начал расти, этих запасов стало недостаточно, и жители Лептис-Магны вырыли громадные подземные хранилища, в которых в период дождей запасалась вода, необходимая для того, чтобы во время долгих сухих месяцев напоить весь город.

Роскошь города, созданная неимоверными усилиями многочисленных рабов и доступная лишь узкому кругу полноправных римских граждан, представляется нам сегодня с общественной точки зрения аморальной. Но вкус, мастерство, санитарное состояние и физическая культура жителей Лептис-Магны остаются и поныне образцом, достойным подражания.

Слава Лептис-Магны и Сабраты достигла своей вершины во II веке нашей эры. В то время Лептис-Магна дала Риму императора. В 146 году в ее стенах родился Септимий Север, который не забыл своего родного города даже после того, как покинул африканские берега, чтобы обосноваться в императорском дворце в Риме.

В Сабрате были израсходованы огромные средства на постройку великолепного театра, вмещающего пять тысяч зрителей. Это один из самых сохранившихся римских театров, а его трехэтажная фронтальная колоннада не имеет себе равной в настоящее время. Не потребовалось больших исправлений, чтобы снова спустя многие столетия его каменные скамьи заполнились зрителями, а умолкнувшая сцена ожила.

Цветущие города Лептис-Магна и Сабрата в IV веке были захлестнуты нашествием диких берберов, пришедших из внутренних районов страны. Начатые ими разрушения завершили вандалы, которые ворвались в Северную Африку через Испанию.

Лишь в VI веке эти города попали под власть Византии и на время воспрянули к новой жизни. Но когда они начали понемногу оправляться от тяжелых ран, нанесенных предыдущими властителями, они получили последний удар, от которого уже не оправились. Волна фанатичного ислама смела в море высокую культуру хранителей финикийского и римского наследия. Два прославленных города превратились в каменные карьеры, в неисчерпаемые склады мраморных колонн, которые арабы стали увозить за сотни километров, чтобы использовать для строительства новых мечетей. Наконец пустыня прикрыла своими песками кровоточащие раны городов, и их развалины были забыты.

В конце XVII века о Сабрате и Лептис-Магне вспомнил французский консул в Триполитании. Он долго ломал голову над тем, как снискать расположение своего повелителя Людовика XIV, и в конце концов набрел на мысль, достойную арабских грабителей. Более 600 редкостных мраморных колонн навсегда исчезли с форума Лептис-Магны и были доставлены в Париж в качестве дара французского консула королевскому двору. Так после фанатичных арабов был нанесен второй удар, не позволивший археологам реставрировать города, слава которых в течение долгих столетий не имела себе равной.

Географическое наименование «Ливия» существует более двух с половиной тысяч лет. Древний историк Геродот объединяет, однако, под этим названием всю Северную Африку, кроме Египта. Он упоминает о двух группах населения, которые жили в то время на территории современной Ливии.

Во внутренних областях страны жили эфиопские народы негритянского происхождения, а на побережье — ливийцы, предки современных берберов, которые позднее, во время арабского нашествия, были вытеснены вглубь страны.

Геродот упоминает о том, что одно из ливийских племен, живших в области Феццан, пользовалось легкими двухколесными повозками, запряженными четырьмя конями, для охоты за эфиопами-троглодитами, которых они потом продавали в рабство. Интересно, что Геродот, в достоверности сообщений которого часто сомневались, в данном случае полностью реабилитирован. Итальянская антропологическая экспедиция нашла недавно в области Феццан наскальную живопись, воспроизводящую описанные Геродотом двухколесные повозки.

Неумелые рисунки на камне — это все же только мертвое свидетельство исторических событий. Недалеко от Триполи можно найти гораздо более интересное и неопровержимое доказательство того, что и теперь, то есть спустя две с половиной тысячи лет после Геродота, в Ливии люди еще живут под землей. Африканские троглодиты живут здесь точно так же, как в свое время жили эфиопы, на которых ливийцы устраивали дикие охоты столетия назад.

В нескольких десятках километров от побережья, посреди плоскогорья Джебель-Нефуса, кончается узкоколейная железная дорога, которую построили итальянцы. Стальные полосы рельс, раскаленные солнцем, тянутся среди песка бесконечной прямой линией. Лишь раз в неделю по ней трясется, направляясь вглубь страны, пыхтящий миниатюрный паровозик с несколькими вагонами. А рядом со стальными ниточками рельс убегает вдаль асфальтовая полоска шоссе. Оно находится сейчас в значительно лучшем состоянии, чем прибрежная автострада, по которой пронеслась война. Перед Гарианом вытянутый шнур шоссе превращается в лабиринт серпентин, по которым машина поднимается на высоту нескольких сот метров над уровнем моря.

Без опытного проводника вы едва ли нашли бы жилища гарианских троглодитов. Лишь невысокие насыпи свидетельствовали о том, что в пустыне побывал человек. Нигде не видно ни полуразрушенных хижин, ни переносных шатров берберских кочевников. Здесь люди живут под землей.

И все же есть большая разница между подземными жилищами современных ливийских троглодитов и пещерами первобытного человека, как их описывает англичанин Уортингтон Смит. Здесь сохранились лишь способы сооружения жилищ, самые близкие и доступные человеку, который никогда не видел готических сводов или железобетонных коробок современных зданий. Земля всегда была надежным защитником человека. Ее нельзя поджечь, как деревянную хижину, нельзя разрушить. Опасность наводнения не угрожает в безводной пустыне. Кроме того, земля предоставляла естественное и простое убежище от пятидесятиградусного зноя пустыни, в которой почти нет растительности и тени.