— Это мать Эльзы! Это её мама! — пронеслось по театру тихим шепотом, и новые крики и аплодисменты, выражавшие сочувствие радости Лизы, потрясли театр.

Когда занавес, наконец, опустили, Павел Иванович бросился к Лизе и заключил ее в свои объятия.

— Дитя мое, дорогое мое дитя! Спасибо тебе! Лучше сыграть ннкто бы не мог!.. Сударыня, — успокоившись немного, произнес он, пожимая руку Лизиной мамы, — вы берете у нас сокровище, которому нет цены. Но оно — ваше… Лиза принадлежит вам, мы не смеем просить ее остаться. Для ее же пользы она должна ехать учиться и пробивать себе дорогу, чтобы стать настоящей актрисою. Только прошу вас об одном. Напоминайте ей почаще о нас: Что мы ее любим и помним и что просим изредка давать весточку о себе.

— О, Павел Иванович, я и без просьбы вашей никогда, никогда не забуду вас! — вскричала своим правдивым, нежным голоском растроганная Лиза.

В эту последнюю ночь под кровом кружка Лиза уснула в нежных объятиях своей мамы.

На другой день вся детская труппа г-на Сатина во главе с начальством собралась на вокзале, — проводить Лизу. Даже многие из жителей города В., дети которых особенно полюбили маленькую актрису, приехали со своими семьями посмотреть на нее в последний раз.

Лиза, окруженная ласково улыбающимися ей милыми лицами, была точно в каком-то чаду. Она едва поспевала отвечать на вопросы.

— Где ты будешь жить, Лиза? — спрашивал чуть не в сотый раз, льнувший к ней, Павлик.

— В доме доктора Ворского, вместе с мамой. Он просил маму остаться у него и обещал заботиться обо мне не меньше, чем о родной дочери. Ведь мое общество будет много развлекать его бедную больную Зою!

— Если ты не будешь писать нам, — самым серьезным тоном проговорил Корелин, — то я приеду к тебе и устрою такой скандал, что ты его долго не забудешь!

— Мы сами скоро вернемся в Петербург на время поста! — произнесла Роза, — и часто будем видеться с нею. Ведь ты, надеюсь, будешь навещать нас, Лиза?

— О, разумеется! — убежденно проговорила девочка, — каждый праздник я буду приходить к вам.

— Только помни, Лиза, — серьезно проговорил Григорий Григорьевич, — что как бы ни легко тебе давалось искусство, не складывай рук и работай, работай без конца! Никакое в мире дарование не может быть усовершенствовано без труда. Помни это, дитя мое, во всякое время!

— Буду помнить! — произнесла Лиза, поднимая на своего учителя добрые, ясные глазки.

Перед самым последим звонком, когда уже Лиза села в вагон, а все провожающие столпились у окон, сани губернатора с его обоими сыновьями, Борисом и Левой, подкатили к дебаркадеру. В руках старшего, Бориса, был большой ящик. Он проворно выскочил из саней, вбежал в вагон и положил свою ношу на колени изумленной Лизы, проговорив запыхавшись:

— Это на память от папы. Ему было некогда приехать самому, и он присылает тебе свой подарок. Добрый путь! Не забывай нас, Эльза!

И, прежде чем Лиза успела поблагодарить его, мальчик выскочил из вагона и побежал по платформе к саням, где его ждал его младший брат.

Раздался пронзительный свисток. Поезд тронулся. Провожающие замахали платками. Многие из детей побежали по платформе наравне с поездом, чтобы еще раз увидеть свою маленькую подругу.

— Прощай, Лиза! — слышались громкие взволнованные голоса взрослых и детей, — не забывай нас… Пиши о твоих успехах… Скоро увидимся!.. Работай прилежно и свято… Прощай, миленькая, славная, златокудрая Эльза!

Вот еще раз мелькнуло доброе лицо Павла Ивановича… Вот заплаканное личико Марианны, кричавшей ей что-то, чего она не могла уже расслышать за грохотом колес… минута и… все исчезло! Лиза прижалась к плечу матери, и тихо заплакала. Но то были радостные слезы.