Она посмотрела на меня вопросительным взглядом и кивнула.

Еще оставалось время, и я решил съездить в центр города. Там я зашел в таверну Боба Германа — ту самую, где наткнулся на Франклина. Герману я нравился потому, что давал ему возможность демонстрировать свои энциклопедические знания в области бейсбола. Оп мог, не задумываясь, назвать составы команд «Янки» и «Пиратов», выступавших во Всемирной серии 1928 года.

Герман приветливо улыбнулся, когда я вошел в таверну, и сразу налил мне кружку пива. Я сел перед баром, сделал пару глотков, поговорил с ним о пустяках и затем спросил как бы невзначай:

— Послушай, Боб, куда это исчез такой высокий парень с грубыми чертами лица? Когда я заходил сюда, он все время стоял вон там, в углу.

Герман задумался, машинально протирая стакан.

— Высокий парень? Ах, да. У него еще был шрам поперек горла. А ведь верно, он действительно перестал заходить в бар. Должно быть, нашел местечко получше. Впрочем, он не был у меня постоянным клиентом.

Я почувствовал, как у меня натягиваются мышцы.

— Он что, работал где-то рядом? Его лицо напоминало мне старого знакомого, вот я и хотел спросить.

— Нет, в городе он не работал, — Герман снова принялся вытирать стаканы. — И я ни разу не слышал, чтобы он разговаривал с кем-нибудь. Все время молчал. Ездил в синей машине с номерными знаками из другого штата.

Все время молчал.

Мне приходилось видеть, как люди, пьющие в баре рядом с ним, спорили, глухонемой он или нет. Входя в бар, Банни поднимал палец, показывая бармену, что ему нужна кружка пива, и брал ту, которую бармен уже налил кому-нибудь другому. Если ему требовалась еще одна, он щелкал монетой по стойке бара. Он всегда старался держаться в стороне, и ему удавалось уклоняться от ответов на дурацкие вопросы — он делал вид, что смотрит куда-то в сторону, о чем-то напряженно думает.

— Может быть, он снимал комнату в «Уолтон Хаус»? Я вроде видел похожий автомобиль рядом с гостиницей.

— Нет, всякий раз, когда этот парень выходил из бара, я видел, что он садится в машину, объезжает вокруг площади и от светофора направляется к востоку. Герман поставил чистый стакан на полку. — Мне кажется, он живет где-то за городом.

— Ладно, это не имеет значения, — заметил я. Просто пришло в голову поинтересоваться. Долей-ка мне пива, Боб.

Значит, я на правильном пути. Банни действительно жил где-то к востоку от Мейн-стрит. Впрочем, заниматься дальнейшими поисками в этом районе не имело смысла. Теперь я вряд ли мог ему помочь. Прошло слишком много времени.

Я вышел из таверны, сел в свой «форд» и поехал к «Дикси пиг». Хейзел сидела в машине и курила — я сразу заметил светлячок ее сигареты.

— Иди сюда, Хейзел, поедем в моей машине! — позвал я.

Она послушно открыла дверцу и пошла ко мне. Я увидел, что вместо джинсов на ней короткая юбка.

Я управлял машиной левой рукой, а правой сжимал ее руку. В темноте я проскочил поворот. Пришлось резко затормозить и подать назад. Триста ярдов ухабистой проселочной дороги — и перед нами появился коттедж.

Хейзел дала мне ключ, и я отпер дверь. Вокруг было так тихо, что звенело в ушах. Мы решили не включать свет. Держа за руки друг друга, мы прошли через гостиную в спальню.

Я сам раздел ее. По мере того, как она освобождалась от одежды, ее тело становилось все светлее и светлее в окружающей нас темноте, и наконец обнаженная Хейзел стала светящейся, как будто стояла летом в фосфоресцирующих водах Мексиканского залива. В спешке я забыл снять ее ковбойские сапоги и услышал, как их металлические украшения с щелканьем сомкнулись у меня за спиной, когда я опрокинул ее на кровать.

На этот раз широкой кровати досталось с лихвой. Она скрипела и стонала от безумных метаний двух крупных тел. Прижимаясь губами к шее Хейзел, я чувствовал, как пульсирует кровь у нее в венах.

Хриплый голос Хейзел прервал тяжелое мое дыхание.

— Рада, что ты вернулся, приятель, — громко прошептала она. — Я не ожидала, что так все обернется.

Я молчал, крепко прижимая ее к себе. Мы все еще лежали в миссионерском положении. Я просунул руки и обхватил ее тугие ягодицы.

— Нет, Чет! — воскликнула она, ощутив новое проявление моей мужской силы, — нет, не может быть! И расхохоталась громким заразительным смехом, который долго звенел у меня в ушах.

Я лежал на спине, когда Хейзел вернулась в спальню и села на край кровати.

— Мне следовало бы подать на тебя в суд за попытку ввести женщину в заблуждение, приятель, — заметила она, и я увидел бледный овал ее улыбающегося лица. — Мне начало казаться, что у пушки совсем не осталось снарядов.

— Не беспокойся, склад с боеприпасами совсем рядом, вот только обслуживающий персонал время от времени делает перерывы на обед — и перерывы длятся иногда несколько недель.

Кровать скрипнула, когда рядом со мной вытянулось удовлетворенно-расслабленное женское тело. Сильные руки прижали меня к груди.

— Сейчас это меня мало беспокоит, — прошептала она. — Впрочем, все это странно, честно говоря…

Для меня ничего странного в этом не было. Просто я был устроен не так, как все. Акробатика на постели не являлась для меня главным делом в жизни. Правда, с этой страстной жизнерадостной красивой женщиной…

— Как прекрасно иногда все оборачивается, — еле слышно прошептала она.

— И я полностью с тобой согласен, бэби, — ответил я.

После минуты молчания я снова услышал ее голос.

— Меня никто не называл «бэби». И мне это очень приятно…

Мы еще долго не вставали. Потом отправились в душ. Крошечная душевая, когда мы выпили оттуда, выглядела так, будто в ней купались два кита. Я взялся было протирать пол и стены полотенцем, но Хейзел, уже одетая, сказала, что завтра приедет и наведет порядок.

Счастливые, мы вернулись к «Дикси пиг». Я усадил Хейзел в ее машину, и она умчалась, посылая мне воздушные поцелуи. И я поехал к себе в мотель.

Уже через полчаса после того, как я заснул, что-то заставило меня проснуться. Мое подсознание говорило: брось все и уезжай отсюда побыстрее вместе с Хейзел. Живи спокойной жизнью — вы оба богаты и еще молоды. И огляделся по сторонам. Слышалось ровное глубокое дыхание Кайзера.

Не будь дураком, прошептал кто-то в темноте.

Но я был им.

Горбатого только могила исправит.

Я закрыл глаза и снова заснул.

Я остановился у почтового отделения ровно в пять. Люси спустилась по ступенькам и села в машину.

— Поскольку у нас достаточно времени, я заказал столик в «Черном Ангусе», — сказал я. — Ты не возражаешь?

— Это хороший ресторан, — кивнула оyа, расправила юбку на коленях и положила ладони на бедра, соблазнительно вырисовывающиеся под тонкой материей. Ее глаза сияли. В тот момент, когда она села в «форд», между нами пробежало что-то вроде электрического тока.

Я выехал на шоссе, ведущее к северу от города, и машина помчалась по нему, тихо шурша покрышками по гладкому асфальту. Нужно было проехать тридцать миль. Я поглядывал в зеркало. Никаких признаков мчащейся за нами полицейской машины с ревнивым Франклином за рулем. И тем не менее я не забывал предупреждения Джеда.

Люси сидела рядом, глядя вперед. Она, казалось, была напряжена, как заведенная до предела часовая пружина-. Ничего, подумал я, у нас достаточно времени, чтобы во всем не спеша разобраться.

Но я ошибся. Едва сев за стол в огромном зале ресторана, Люси выпила один за другим три «мартини». Я заказал бифштекс, но она лишь потыкала в него вилкой. Разговора не получилось. На каждый из моих наводящих вопросов следовал сухой ответ. И все время с ее лица не сходила ослепительная улыбка. От Люси исходило почти лихорадочное ожидание. Казалось, она ждет чего-то неслыханно радостного, предвкушая неземное наслаждение.

И это от меня?

Будь осторожен, мысленно посоветовал себе я.