После десерта я предложил выпить бренди. Люси выпила два бокала, затянулась сигаретой и попросила третий. Любопытство разбирало меня. Люси начала выговаривать слова медленно, старательно, как человек, который явно выпил лишнего. Когда мы выходили из ресторана, она переступала порог, подняв ногу излишне высоко.

Мы сели в машину и поехали по шоссе. Она молчала и все время смотрела вперед.

— Вот этот, — промолвила она, показывая пальцем на щит с названием мотеля.

Я свернул на узкую дорогу, которая извивалась между деревьями и вела к коттеджам, расположенным на изрядном расстоянии от шоссе. Остановившись перед коттеджем, на котором виднелась надпись «Контора», я вышел из машины и направился к нему. Люси осталась ждать в «форде».

Под изучающим взглядом лысого толстяка я заполнил графу в журнале. Он прочитал написанное мной «Мистер и миссис Чет. Арнольд», не поворачивая журнала к себе.

— У нас несколько пустых коттеджей, мистер Арнольд, — заметил он. — Какой вам угодно?

— Где-нибудь с краю, чтобы не было шумно.

— Разумеется, сэр. — Он повернулся за ключами.

Когда толстяк протянул мне ключи, я заполнял следующую графу журнала.

— Это для моего брата с женой, — показал я на предыдущую строчку. — Я заплачу за нас обоих.

Толстяк положил на стойку ключ и повернулся за другим.

— Этот коттедж ничуть не хуже того, где остановится ваш брат, мистер Рейнольдс, — заметил он. — Оба коттеджа рядом, в последнем ряду справа.

— Отлично. — Я расплатился, взял оба ключа и подошёл к машине. Ключ № 10 для мифического брата положил в карман, ключ № 11 вручил Люси. Мы подъехали к крайнему коттеджу, скрытому в тени огромных деревьев. Я помог Люси выйти из машины, подошел к двери коттеджа, отпер и пропустил ее вперед.

— Сейчас вернусь, — сказал.

Вернувшись к «форду», я загнал его за коттеджи в тень деревьев. Мы закончили ужин так рано, что на улице было еще совсем светло, но под пологом деревьев царил полумрак.

Люси не поинтересовалась, куда я уходил. Она включила все лампы внутри коттеджа и прохаживалась, что-то напевая про себя, будто танцевала. Ее глаза расширились и казались огромными. Молча, не говоря ни единого слова, она начала раздеваться.

Я зашел в ванную комнату и запер дверь, затем снял пиджак и наплечную кобуру. Из кобуры извлек револьвер и завернул его в полотенце. После этого сунул кобуру в карман пиджака, снова надел его. Взял полотенце и вернулся в спальню.

Люси сидела на краю кровати в одних трусиках. Услышав скрип двери, она повернулась и взглянула на меня с загадочной улыбкой на губах, то и дело, облизывая их кончиком языка. Я положил револьвер, завернутый в полотенце, на ночной столик и сел рядом с ней.

Взяв Люси за поясницу, я поднял ее и поставил перед собой, между коленями. Просунул руку под резинку и начал снимать трусики. Ее бедра были загорелыми, а низ живота и ягодицы — молочно-белыми. Люси походила на животное, окрашенное в два цвета. Пышные светлые волосы покрывали ее выпуклый лобок.

Она улеглась на кровать, закинув руки за голову и наблюдая, как я раздеваюсь. Сняв с себя все — кроме ботинок, — я подошел к двери, запер ее и задвинул засов. Взгляд Люси неотрывно следовал за мной. Ее глаза будто подернулись пленкой, голова была слегка наклонена в сторону, словно она прислушивалась к чему-то.

Я тоже прислушивался.

В следующее мгновение стало ясно, что прислушиваться не было никакой необходимости. Раздался грохот, и дверь коттеджа № 10, расположенного совсем рядом, разлетелась в щепки. Барт Франклин прибыл на место точно по расписанию. Его тяжелые шаги отчетливо были слышны из нашего коттеджа.

Внезапно Люси поняла, что я сумел каким-то образом заманить Франклина в другой коттедж. Глаза у нее расширились, она вдохнула воздух, готовясь кричать — и в это мгновение я сильно ударил ее по голому животу. Вместо крика последовал еле слышный стон, и рот Люси широко открылся, судорожно хватая воздух.

Франклин не мог обыскивать все коттеджи. Не заметив спрятанного «форда», он, видимо, пришел к выводу, что мы весело провели здесь некоторое время и уехали. Револьвер, завернутый в полотенце, и ботинки на ногах были моей страховкой на случай, если он окажется умнее, чем я ожидал.

Я прижимал ладонь к губам Люси до тех пор, пока не послышался рев мотора уезжающего полицейского автомобиля. Она попыталась укусить меня, и я дал ей пощечину. Когда Люси сделала новую попытку, я молча показал ей кулак, и она успокоилась. Ее глаза пылали такой же черной ненавистью, как темнота под пологом деревьев в уже спустившихся сумерках.

— Ты что, оргазм испытываешь, следя за тем, как Франклин избивает твоих ухажеров? — спросил я.

Она облизнула губы.

— Он заставляет их ползать по полу и умолять о пощаде, — прошептала она. Оставшись наедине со мной, она не выглядела слишком уже испуганной. — Ну и что дальше?

— Сейчас покажу, — пробормотал я и повернул ее на живот.

Она зашипела, как разъяренная кошка, и попыталась вырваться. Было, однако, поздно.

Мы уехали из коттеджа в четыре утра. Не думаю, что Люси осталась довольной. Мое же удовлетворение было стопроцентным.

Я вернулся в Гудзон и высадил Люси в квартале от ее дома. На востоке уже светлело. Мне не хотелось подъезжать к самому крыльцу — Франклин мог поджидать ее у дверей. Она открыла дверцу и вышла из машины, с трудом переставляя ноги. Сделав несколько шагов, Люси повернулась, посмотрела на меня взглядом, полным ненависти, и прохрипела:

— Барт убьет тебя за это.

Мне нравятся люди, умеющие ненавидеть.

— Сомневаюсь, милая, — улыбнулся я. — Что ты собираешься рассказывать своему господину и повелителю? Ты условилась с ним о месте, куда привезешь меня, и вдруг тебя там не оказалось. Как наказывает тебя Барт, когда ты чем-нибудь провинишься? Порет своим кожаным ремнем? Ревнивец верит в то, во что ему хочется верить. Барт решит, что именно ты обманула его, причем добровольно.

Пока Люси думала, я мог бы досчитать до десяти. Ясно, что эта мысль не приходила раньше ей в голову. Затем она резко повернулась и неверными шагами пошла по тротуару.

Подведя итоги событиям прошлого вечера, я не мог похвастаться успехами в достижении той цели, ради которой я приехал сюда. Вместо разговоров мы занимались действиями. С другой стороны, мне удалось выместить часть переполнявшей меня ярости на женщине, которая действительно заслуживала этого.

Я включил мотор и поехал по пустынным улицам еще не проснувшегося города к «Ленивой Сюзанне». И здесь я вышел из машины за квартал до мотеля и пошел пешком. Мне казалось, что я правильно рассчитал реакцию Франклина, но если ошибся, мне хотелось быть наготове. Во дворе мотеля не было полицейской автомашины. Осторожно ступая по мокрой от росы траве, я обошел все здания мотеля. В окне конторы виднелась фигура ночного портье, склонившегося над стойкой.

Никаких признаков Франклина.

Люси может считать себя счастливой, подумал я с улыбкой, если ей придется оправдываться, стоя на коленях перед разъяренным любовником, не сейчас же, а завтра.

Я подошел к двери своего коттеджа, вошел, разделся, принял душ и побрился. Уже стало совсем светло, когда я вытянулся на кровати и задумался. Перед моим мысленным взором пробегали тысячи картинок, тысячи образов, связанных с событиями предыдущего дня. Наконец я выключил мысленный проектор.

Оставалось решить, как захватить «Молнию» Франклина и Люси Граймс врасплох.

— Вот уже третий раз ты смотришь, будто ищешь ползающих по мне клопов, — прервал я Хейзел, которая кормила Кайзера кусочками мяса. — В чем дело?

— Просто ищу следы бурной ночи, — ответила она. — Слышала, что ты провел ее с блондинкой.

— Боже мой, это действительно маленький городок — все всем сразу становится известным. Впрочем, ты ошибаешься. Блондинка оказалась, безобидным котенком.