— Меня интересует не это, а то, что за этим последовало. Госпожа Мацуко, похоже, поранилась, когда порвалась струна — даже кровь пошла из пальца. Тогда детектив Ёсии сказал: «Вы поранились?» Вы это помните?

— Да, прекрасно помню.

— Госпожа Мацуко ответила: «Вот этой струной». Мне хотелось бы знать, что произошло потом. Детектив Ёсии рассказал, что, услышав эти слова госпожи Мацуко, вы нахмурились и как будто в недоумении повторили: «Вот этой струной?» Вы помните?

Кикуно чуть покачала головой.

— В точности — нет, но, может быть, что-то такое и сказала.

— Но кажется, когда госпожа Мацуко услышала, как вы это сказали, лицо у нее на мгновение изменилось. По словам детектива Ёсии, в глазах ее мелькнуло выражение лютой ненависти. Вы этого не заметили?

— О, Небо! — изумилась Кикуно. — Нет, не заметила. Я плохо вижу.

— Может быть, оно и к лучшему, что не заметили, — детектив Ёсии говорит, что лицо у нее было ужасное, и это его так удивило, что запало в голову. Так вот, я хотел бы знать, почему, когда госпожа Мацуко сказала: «Струна вот порвалась», вы с недоумением переспросили ее и почему в ответ госпожа Мацуко изменилась в лице? Что вы об этом думаете?

Кикуно на некоторое время замерла, размышляя, потом, вздрогнув, ответила:

— Понятия не имею, почему лицо госпожи Мацуко приобрело такое ужасное выражение, зато знаю, почему я повторила ее слова. На самом деле я и не заметила, как произнесла их, но, наверное, все-таки произнесла, потому что я была смущена.

— Смущены?

— Госпожа Мацуко сказала, будто поранила палец, когда лопнула струна кото, но это неправда. Лопнувшая струна могла задеть рану, отчего снова появилась кровь, но поранила палец она раньше.

— Раньше? Когда же?

— Это случилось вечером предыдущего дня. Как вам известно, я занималась с госпожой Мацуко и накануне тоже.

— Накануне вечером? — Инспектор Татибана настороженно посмотрел на Киндаити.

Но Киндаити, кажется, не был особенно удивлен и спросил:

— Накануне вечером. Это был вечер, когда убили Томо, да?

— Да.

— Как поранилась госпожа Мацуко? Не могли бы вы рассказать поподробней, что произошло?

— Что ж… — Кикуно комкала в руках платок и казалась несколько встревоженной. — Мне этот случай тоже показался странным. Сколько помню, госпожа Мацуко сказала вам, что несколько раз выходила из комнаты во время урока, и я подтвердила это, когда вы спросили меня. Каждый раз она отсутствовала не слишком долго, минут пять, десять. Но один раз — не помню точно, какой по счету — она вышла и тут же вернулась и начала играть на кото снова, однако я заметила нечто любопытное. Вы знаете, со зрением у меня нелады. В общем я что-то вижу, а вот частности… Но у меня есть слух. Может быть, это самонадеянно с моей стороны, но опыт многих лет позволяет мне легко различить, как звучит кото. И я сразу заметила, что она поранила палец, указательный палец, но продолжала играть, несмотря на боль, как будто ничего не случилось.

Киндаити, слушая рассказ Кикуно, приходил все в большее волнение. Поначалу он запустил пальцы в свою буйную шевелюру, потом начал чесаться все энергичней и яростней.

— И г-госпожа Мацуко т-так и не сказала вам, что поранилась?

— Ни слова.

— А в-вы что-нибудь сказали ей?

— Нет, ничего. Сделала вид, что не заметила, — подумала, если она хочет скрыть это, лучше мне будет промолчать.

— Д-да, да, понимаю. — Киндаити с трудом сглотнул и взял себя в руки. — И на следующий день, когда госпожа Мацуко сказала, что она только что поранилась, вы машинально повторили ее слова.

— Да.

— Отчего же на лице у госпожи Мацуко появилось такое у выражение?

Кикуно еще сильнее принялась тискать платок.

— Не знаю. Скорее всего, она поняла, что мне известно, когда она поранилась, и это ей не понравилось.

— Иначе говоря, госпожа Мацуко не хотела, чтобы кто-то знал, что палец она поранила накануне вечером. Что ж, большое вам спасибо, госпожа Миякава. — Киндаити вдруг перестал чесаться. Повернувшись к инспектору Татибана, он сказал: — Прошу вас, инспектор. Если вас что-то интересует…

Инспектор недоуменно глядел на Киндаити.

— Господин Киндаити, к чему все это? Вы хотите сказать, что Мацуко причастна к убийству Томо? Но он был убит в деревне Тоёхата, или вы забыли? А Мацуко находилась здесь и не выходила из комнаты больше, чем на десять минут.

— Обсудим это позже, инспектор. А сейчас, если у вас есть вопросы к госпоже Кикуно…

Татибана сердито уставился на Киндаити, однако, убедившись, что дальнейших объяснений не последует, снова обратился к Кикуно:

— Остался один, последний вопрос. Что вы, госпожа Кикуно, сами думаете обо всем этом? Убийца — кто-то из тех, кому известно, что произошло между тремя дамами из этой семьи и вами. Кто же это может быть, как вы полагаете? Разумеется, если только это не вы?

Кикуно дернулась, резко вдохнув, и некоторое время смотрела на инспектора. Потом опустила голову.

— Да, именно этого я и боялась. Потому и приехала. Поняла, что в конце концов подозрение обязательно падет на меня — как только станет известно, кто я такая. Вот и решила открыть свою тайну. Я не убийца, и кто это может быть, совершенно не представляю, — спокойно сказала Кикуно.

Инспектор Татибана задал еще несколько незначительных вопросов, но когда в комнату с шумом ввалилась группа из полицейского управления, Кикуно вежливо спровадили в гостиницу, где ее ждала ученица. Группа принесла результаты вскрытия и сравнения отпечатков пальцев.

— Инспектор, — начал было полицейский эксперт Футзисаки. Его лицо пылало от возбуждения.

— Погодите. Одну минутку, прошу вас, — прервал его Киндаити, вызвал звонком служанку и, когда она явилась, попросил: — Пожалуйста, попросите барышню Тамаё прийти сюда.

Вскоре появилась Тамаё, спокойно приветствовала собравшихся легким поклоном и устроилась в углу комнаты в кресле, как всегда изящна и непроницаема, как сфинкс.

— Итак. Начнем по порядку. С результатов вскрытия.

— Хорошо, начальник. — Вперед вышел один из детективов. — Вот основные факты. Смерть наступила вследствие удушения, орудие — какая- то тонкая веревка, время смерти — между десятью и одиннадцатью вчера ночью. Однако экспертиза показала, что тело было брошено в озеро не менее чем через час после наступления смерти.

— Благодарю вас. Детектив Ёсии, что дало исследование пятна на пуговице?

— Установлено, что это человеческая кровь. Нулевая группа.

— Отлично. Благодарю вас.

Наконец Киндаити повернулся к Футзисаки.

— Господин Футзисаки, пожалуйста. Ваша очередь. Что скажете?

Футзисаки, ерзавший от нетерпения, достал из портфеля свиток и два листа бумаги; руки у него дрожали от волнения.

— Инспектор, здесь что-то не так. Вы же знаете, мы уже брали отпечаток руки Киё. Вот он. Видите? Дата — шестнадцатое ноября. Этот отпечаток тождествен тому, что на свитке, полученном от господина Фурудатэ. Но вот этот отпечаток, который мы сделали сегодня с тела… совершенно не похож ни на тот, ни на другой.

Шепот, словно шелест камыша, прошел по комнате. Инспектор Татибана вскочил с кресла, а поверенный Фурудатэ выпучил глаза и потерял дар речи.

— Это невозможно! Этого просто не может быть! Вы что, хотите сказать, что человек, убитый вчера — не Киё?

— Именно так. Судя по отпечаткам.

— Но когда мы брали предыдущий отпечаток, мы же…

Тут Киндаити невозмутимо проговорил:

— Вот именно, инспектор. Тот, кто тогда сделал отпечаток руки, был настоящим Киё. Вот оно, то слепое пятно, которое не давало мне разглядеть истину. Что лучше отпечатков пальцев может удостоверить личность? А мне и в голову не приходило, что настоящий Киё и самозванец могут так хитро воспользоваться маской и поменяться местами.

Киндаити подошел к Тамаё.

— Но вы-то это знали, барышня Тамаё, да?

Тамаё молча посмотрела на Киндаити, потом слабый румянец появился у нее на щеках, она встала, слегка поклонилась и спокойно вышла из комнаты.