Сказав это, Тамаё замолчала.

Татибана и Киндаити, ожидая продолжения, смотрели на Тамаё, затаив дыхание, но она отвернулась к озеру и словно воды в рот набрала.

Татибана в смущенье почесал мизинцем за ухом.

— Понятно. А какое отношение это имеет к событиям вчерашней ночи?

На этот вопрос Тамаё не ответила, но резко повернула разговор в другом направлении.

— Вы оба наверняка знаете, что случилось вчера вечером на этой вилле. Страшный скандал. Такэ и Томо привезли из святилища Насу отпечаток руки Киё и попытались воспользоваться им для — как бы это сказать… — Тамаё запнулась, — опознания — да, хотя слово неприятное — для опознания личности Киё. А госпожа Мацуко почему-то наотрез отказалась позволить Киё дать им отпечаток своей руки, и все старания Такэ и Томо ни к чему не привели. И тогда я кое-что вспомнила. На днях, я уже говорила, я попросила Киё починить мои часы, и он отказался. Вернувшись в свою комнату, я случайно открыла крышку часов и вдруг увидела — на ее внутренней стороне четко отпечатался большой палец Киё.

Киндаити вздрогнул. Вот, значит, что его так взволновало. И он снова принялся ерошить свою шевелюру, да так, что она вся встала дыбом. Инспектор Татибана некоторое время испуганно взирал на него, но в конце концов повернулся к Тамаё:

— Почему вы уверены, что это отпечаток Киё?

Глупый вопрос! Разве это не очевидно? Тамаё сказала, что отпечаток пальца Киё оказался на часах случайно, и обнаружила она его тоже случайно — как это может быть? Ясное дело, она все продумала заранее и устроила Киё ловушку, с самого начала надеясь получить отпечаток его пальца на часах. Да, именно это и взволновало Киндаити — какая умная и в то же время хитрая женщина эта Тамаё.

— Думаю, здесь не может быть ошибки. Я начисто вытерла и отполировала часы, прежде чем отдать их Киё, и после этого только два человека держали часы в руках — он и я. Поскольку это не мой отпечаток…

Я прав, решил Киндаити. Тамаё вытерла часы, намереваясь получить отпечаток Киё. Как, однако, она ловко все устроила. Где еще можно так хорошо сохранить отпечаток пальца, как на обратной стороне крышки?

Татибана тоже наконец пришел к такому же выводу.

— Понятно. И что?

— Да, и… — Тамаё продолжала подыскивать слова. — Судя по вчерашнему настроению госпожи Мацуко, нет никакой надежды получить отпечаток руки Киё в ближайшее время — так я подумала. Но если все останется как есть, это вызовет у Такэ и Томо и у их родителей еще большие подозрения. И вот, вспомнив об отпечатке большого пальца Киё на часах, я подумала, что будет лучше, если все выяснится как можно скорее, и хотя с моей стороны это могло показаться дерзостью, решила попросить Такэ сравнить этот отпечаток с оттиском руки на свитке.

— Понятно, и вы попросили Такэ прийти сюда, чтобы поговорить с ним об этом.

— Да.

— Около одиннадцати часов вечера?

— Ровно в одиннадцать я вышла из своей комнаты. Я знала, что если Макака узнает об этом, он обязательно решит пойти со мной. Мне этого не хотелось, поэтому я сначала ушла к себе в спальню, а потом дождалась одиннадцати и улизнула потихоньку.

— Минутку, — Киндаити впервые вмешался в разговор. — Не могли ли бы вы рассказать, что случилось, поподробней? Если вы вышли из своих покоев ровно в одиннадцать, значит, примерно в две-три минуты двенадцатого пришли сюда. Такэ уже был здесь?

— Да. Он стоял здесь, у края, смотрел на озеро и курил сигарету.

— Вы поднялись по лестнице на площадку. Был ли здесь или поблизости еще кто-нибудь?

— Не знаю. Я никого не заметила. Ночь была темная, небо в облаках — вряд ли я могла бы кого заметить, даже если там кто-то и был.

— Понятно. Итак, вы рассказали Такэ о часах.

— Да.

— А часы?

— Я отдала их ему. Он обрадовался и сказал, что попросит господина Фурудатэ принести свиток завтра как можно раньше и сравнит отпечатки.

— Что сделал Такэ с часами?

— Наверное, положил их в карман жилета.

Поскольку тело Такэ все еще не нашли, узнать, при нем ли еще часы, не представлялось возможным.

— И как долго вы оставались тут и разговаривали?

— Не больше пяти минут, как мне кажется. Мне не хотелось оставаться наедине с Такэ в таком месте, и я изложила ему все как можно короче.

— Понятно. Значит, вы расстались примерно в семь-восемь минут двенадцатого. Кто ушел первым?

— Я.

— Значит, Такэ остался здесь один. Что он делал?

Тамаё вдруг вспыхнула. Некоторое время она смотрела прямо перед собой блестящими глазами, вертя в руках носовой платок. Вдруг она покачала головой неистово, словно рассердившись, и сказала:

— Такэ вел себя очень грубо. Я уже уходила, когда он вдруг накинулся на меня и… Наверное, именно тогда я и потеряла брошку. Если бы не Макака, не знаю, что со мной сталось бы.

Татибана и Киндаити обменялись взглядами.

— Значит, Макака тоже был здесь.

— Да. Я думала, что мне удалось проскользнуть так, что он не заметил, а он заметил и пошел вслед за мной. Но теперь я так ему благодарна за это. Если бы он не появился…

— Что сделал Макака с Такэ?

— В точности не могу сказать. Когда Такэ обхватил меня, а я пыталась вырваться, он вдруг вскрикнул и упал. Да, тогда-то и опрокинулся стул. Такэ упал, а я смотрю — Макака. Он помог мне, и я бросилась прочь, не помня себя. Такэ все еще стоял на полу на коленях, бормоча ругательства.

— Понятно, после этого, должно быть, явился убийца, убил Такэ и отрезал ему голову. Вы никого не заметили, когда уходили?

— Нет, не заметила. Я уже говорила, темно было — хоть глаз выколи. И потом, я слишком была расстроена.

Рассказ Тамаё подошел к концу.

— Ну что же, большое вам спасибо, — сказал инспектор Татибана. — Простите, что мы вас побеспокоили.

Тамаё уже встала, когда Киндаити обратился к ней:

— Минутку. Еще один вопрос. Что вы думаете об этом человеке в маске? Вы считаете, что это действительно Киё или…

Кровь сбежала с лица Тамаё. Она долго стояла, уставясь на Киндаити, но потом ответила совершенно бесстрастно:

— Конечно, уверена — это Киё. Подозрения Такэ и Томо нелепы.

И при этом Тамаё нарочно устроила ему ловушку, чтобы получить его отпечаток!

— Большое вам спасибо. Значит, это все.

Тамаё поблагодарила Киндаити взглядом и спустилась с площадки. Только она ушла, как вернулся Фурудатэ.

— А, вы все еще здесь. Мацуко просит вас всех в дом.

— Какая-то особая причина?

— Да, — сказал Фурудатэ, на лице у которого было несколько недоуменное выражение. — Это, знаете ли, насчет отпечатка руки. Она говорит, что хочет, чтобы Киё сделал оттиск своей руки в присутствии всех.

Порывистый ветер, все усиливаясь, стал штормовым, по озеру заходили темные волны, и дождь лупил по воде с неистовой яростью. Буря в горах всегда порождает особое ощущение нереальности. Низкие тучи давят к земле, озеро стонет, словно одержимое, а темная, мутная вода вздымается, пенясь, и бьется о берег с диким ожесточением. Всякий, осмелившийся вглядеться в глубины озера, содрогнулся бы при виде жуткой массы темных водорослей, сплетающихся, скручивающихся и трущихся друг о друга, как женские волосы. Одинокая птица, подталкиваемая ветром, промчалась наискосок над озером, точно дух.

Буря бушевала снаружи, но и в комнате о двенадцати татами на вилле Инугами нарастало напряжение. В зловещем молчании члены клана Инугами снова собрались перед фотографией Сахэя, и в душе у них кипела буря не менее бешеная, чем за окнами. Во главе комнаты сидели Мацуко и Киё со свитком из святилища Насу. Лист белой бумаги, тушеница с красной тушью и кисть были положены перед ними. Такэко, мать убитого Такэ, обмякшая и скорбная, с глазами, покрасневшими от слез, по-прежнему с ненавистью взглядывала на Мацуко. Томо то непрестанно грыз ногти, то качал ногой, и в глазах его стоял страх.