Татибана выпучил глаза.

— Господин Киндаити, что же это значит?

— Не знаю, инспектор, я сам в недоумении. — Киндаити рассеянно поскреб голову. — Весьма странное противоречие — ссадины на туловище и тугая веревка. Думаю, об этом не следует забывать. Как бы то ни было, простите, что заставил вас ждать. Прошу вас, приступайте, развяжите его.

Труп Томо отвязали и уложили на кровать. Когда Кусуда осматривал тело, в комнату просунул голову какой-то детектив.

— Господин инспектор!

— Да, что такое?

— Тут есть кое-что, надо бы вам посмотреть.

— Иду. Кавада, оставайтесь здесь и помогите доктору, если ему что понадобится. И кстати, доктор…

— Да?

— Там, в соседней комнате, лежит в обмороке дама. Посмотрите ее, когда кончите здесь, ладно? Это Саёко из семьи Инугами.

Киндаити пошел следом за инспектором, и детектив привел их в туалетную комнату, примыкавшую к ванной рядом с кухней. Там, на деревянном полу, они с удивлением обнаружили маленькую глиняную печку для готовки, сковороду, горшок для варки риса, чайник и картонную коробку, наполовину наполненную углем. Очевидно, кто-то здесь недавно готовил пищу.

— Дело вот в чем, господин инспектор, — сказал детектив, обращаясь одновременно к Татибана и Киндаити, — мы ведь осматривали этот дом сразу же после убийства Такэ, чтобы выяснить, не прячется ли здесь тот репатриированный солдат, который останавливался в гостинице «Касивая». Так вот, я совершенно уверен, что ничего такого здесь тогда не было. Так что если кто-то и проник в дом, это произошло после нашего обыска.

— Понятно.

Весело почесывая в голове, Киндаити сказал:

— Очевидно, он решил, что самым безопасным будет укрыться здесь после того, как полиция обшарит дом.

— Да, точно. Я тоже так думаю. Но если так, значит, этот парень знал, что мы обыскали дом. Как он мог об этом узнать?

— Д-да, д-детектив, верно замечено, и это мне кажется чрезвычайно любопытным. Стало быть, сведения обо всем, что делается у вас в полиции, как-то дошли до него.

Казалось, Киндаити был очень доволен, зато Татибана, напротив, насупился и возразил:

— Что вы имеете в виду, господин Киндаити? Вы, как я понимаю, полагаете, что человек, бывший здесь, это тот, кого мы ищем? Но ведь это не факт, а? Это может быть какой-нибудь бродяга.

— Но, инспектор, тут вот еще что. — Детектив открыл дверь в ванную. — Посмотрите. Тот, кто прятался здесь, мыл овощи и кухонные принадлежности в ванной. Он мог бы и еду готовить здесь, но не стал, потому что огонь был бы виден снаружи. То же и с кухней. Вот почему он готовил пищу в туалете, потому что отсюда ничего не видно. Больше того, посмотрите сюда, в ванную.

Детективу не нужно было продолжать. На белом кафеле, покрытом разбросанными очистками, остался след — явный отпечаток солдатского сапога, да такой четкий и ясный, словно кто-то нарочно топнул ногой. Инспектор Татибана даже застонал.

— Конечно, только то, что он носит солдатские сапоги, не обязательно означает, что он тот, кого мы ищем, но, судя по обстоятельствам… Мы, разумеется, подошли к такой возможности на шаг ближе, но… Нисимото, проследите, чтобы сделали слепок с этого следа.

Отвернувшись от Киндаити, инспектор заговорил в неистовой ярости:

— Итак, господин Киндаити, что же имеем? Томо привез Тамаё сюда, не зная, что этот репатриированный солдат прячется здесь, они схватились, и в результате Томо оказался привязанным к стулу; связав Томо, человек, который скрывался здесь, позвонил Макаке и сказал, что Тамаё находится в этом доме; затем Макака приехал и отвез Тамаё домой, а Томо оставил привязанным к стулу. Вот что мы имеем. Но если это так, — почти выкрикнул инспектор, — то кто же убил Томо? Макака уехал, а солдат вернулся и задушил его, что ли?

Киндаити весело ерошил волосы.

— Инспектор, вот и я о том же. Если этот человек хотел убить Томо, почему он не сделал этого прежде, чем звонить Макаке? Он же понимал, что заброшенный дом непременно окажется в центре внимания, как только он переговорит с Макакой. К счастью или к несчастью, Макака сделал все, что должен был, и никому ничего не сказал до самого утра, но тот, кто здесь прятался, разумеется, не мог быть в этом уверен. Значит, возвращаться в этот дом после разговора с Макакой ему было опасно. И потом… нет, лучше я помолчу, пока не станет известно время смерти Томо.

Татибана помолчал, размышляя, потом повернулся к своему детективу и спросил:

— Нисимото, еще что-нибудь есть?

— Так точно, начальник. Еще кое-что. Вам стоило бы заглянуть в сарай.

Сарай оказался пристройкой, примыкавшей к кухне. В одном углу помещения с земляным полом, забитого разного рода хламом, лежала большая охапка свежей соломы. Киндаити и Татибана удивленно взирали на нее.

— Он, должно быть, спал здесь.

— Да. Урожай только что убрали, так что везде стоят стога соломы. Щипни немного отсюда, немного оттуда, и никто не заметит. И потом, — сказал детектив, топнув ногой по соломе, — здесь ее столько, что в нее можно зарыться, спать в ней куда теплее, чем под каким-нибудь дешевым одеяльцем.

— Это понятно, — Татибана рассеянно оглядел соломенное ложе. — Только вот интересно, значит ли это, что кто-то на самом деле здесь прятался? Думаю, не уловка ли это…

— Уловка?

Услышав в голосе своего детектива нотку недоверия, Татибана распалился:

— Что тут непонятного? Ведь о том, что случилось здесь вчера, мы по-настоящему ничего не знаем. Да, нам известны показания Тамаё и Макаки, и выглядят они вполне правдоподобно. Но кто знает, правдивы ли они на самом деле? По словам Тамаё, Томо использовал что-то вроде хлороформа и привез ее в этот дом, но, может быть, — это всего лишь предположение, — сама Тамаё соблазнила Томо и обманом заманила его сюда? Макака утверждает, будто ему звонил неизвестный и только потом он приехал сюда, но и это может быть ложью, а на самом деле он прятался здесь, поджидая Томо. Господин Киндаити, вы же наверняка помните, что Макака использует старые струны кото для починки своей сети.

Детектив Нисимото изумленно взирал на инспектора.

— Значит, господин инспектор, вы считаете, что все эти разные улики, найденные нами, были сфабрикованы и что Тамаё и Макака сговорились убить Томо?

— А вот этого я не говорил. Я всего лишь сказал, что улики не бесспорны. И след сапога тоже — он кажется слишком явным и четким, словно его припечатали. Но… да ладно, не важно, идите и продолжайте расследование. Господин Киндаити, наверное, доктор Кусуда уже освободился. Пойдемте?

В комнате на втором этаже врача не было, только детектив стоял на страже у трупа.

— Кавада, где доктор Кусуда?

— Он в той комнате, осматривает даму.

— А, хорошо. А каковы результаты осмотра трупа?

— Он сказал, что подробный рапорт представит после вскрытия. Но основные данные таковы, — детектив заглянул в записную книжку, — смерть наступила семнадцать—восемнадцать часов назад. Стало быть, можно считать, что умер он вчера между восьмью и девятью вечера.

Вчера между восьмью и девятью вечера. Инспектор Татибана и Киндаити уставились друг на друга. По словам Макаки, он ушел из этого дома где-то между половиной пятого и пятью. Если так, значит, Томо, привязанный к стулу, после ухода Макаки оставался в живых еще три или четыре часа.

Детектив продолжал, поглядывая то на одного, то на другого:

— Да, начальник, вчера между восьмью и девятью вечера. Но есть еще кое-что. Доктор Кусуда говорит, что струна кото оказалась на шее убитого после наступления смерти, а на самом деле его удавили чем-то более толстым, чем-нибудь вроде веревки.

— Что! — Инспектор Татибана буквально подпрыгнул от удивления, но в это же мгновение, словно в ответ на его восклицание, из другой комнаты раздался женский визг.

Киндаити и инспектор в ужасе смотрели друг на друга. Ясно, что кричит Саёко, но слишком уж жалостным, душераздирающим был этот крик.