Как глухие: ничего не можем сделать, все равно комиссия не пропустит. А ведь совсем недавно еще умел добиваться чего хотел.
Когда землю здесь раздавали, давно это, правда, было, лет сорок назад, очередь была. Заявления на комиссии рассматривали – кому дать, а кому не дать. Могли и не дать, были люди и более заслуженные, и дольше на их фабрике проработавшие. Активисты всякие партийные и профсоюзные. А кто и за взятку, известное дело. Конечно, кадровик – тоже фигура, однако ж… Впрочем, если б не поговорил кое с кем из комиссии, директору отдельно заявление не написал, что по здоровью нуждается. Если бы не нажал, короче. Умел ведь…
А теперь что? Каждый крючкотвор над тобой что хочет вытворяет – только и остается помалкивать в тряпочку. Ясно ведь, что буква лишь предлог – поизмываться, денег выжать…
До чего дошло: ночью приснилось, что и не буквы вовсе, а орудия пытки: С – вроде дыбы, на которой тебя выгибают, Н (самая страшная)
– для распятия, то же и Т…
В общем, допекли. Если б знал, что так будет…
Неделю уже А.Г. никуда не ходит. Не может себя заставить. Надо привести себя в порядок – побриться, одеться соответственно – костюм, рубашку свежую, галстук, а у него отвращение, стоит только подумать… Вот уж не гадал. И от самого себя, что еще хуже. Вроде как вымазался в чем-то – ну да, деньги взял, потратил, а дела не сделал.
Что это, а? Понятно что. Вроде и сумма-то не такая большая, а и такой нет – значит, продавать что-то нужно. Отдавать-то все равно придется, весна не за горами. Сезон начнется, смотришь, в апреле истцы появятся, что-то отвечать нужно. А и не скажешь ничего – не справился, вот и все. Не осилил задачу.
Снегу насыпало – не пройти. Домишки укрылись чуть ли не по крыши.
Белое безмолвие. Во время войны их, детвору, прятали в лесу в землянке, усыпанной снегом. Собственным дыханием согревались, свечками, настоящий огонь нельзя было развести – опасно. Мороженой картошкой питались. А ничего, выжили… Много человеку не надо.
Потом задавались вопросом: зачем брался?
Странный человек, он и есть странный. Жить здесь зимой, без электричества, без удобств, печку каждый день топить, топать через сугробы в город по всяким юридическим делам… Это в его-то возрасте.
Зачем ему? Какой из него юрист положа руку на сердце?
На этажерке возле кровати аккуратно "Дела" расставлены. Папочки, папочки… Все чинно, аккуратно.
Кто-то вдруг припомнил его фразу: юристы – вот кто правит миром… Ну да, юристы…
ФУЛ КОНТАКТ
– Тут много наших, – Толик гордо оглядывается.
Молодые и не очень мужики, впрочем, и девчушки, и даже дамы. Зал небольшой, все места заполнены. Они близко к рингу, в ноздри шибает крепким мужским потом, чем-то спортивным, памятным с детства, не поймешь чем. Еще пивом, кое-кто запасся заранее.
Кулак-локоть-нога-кулак-плечо-прыжок-уклон-блок-локоть… Мягкие вкрадчивые движения, выпад, захват, бросок, кулак, локоть, нога, блок…
– Классно, да? – Толик с усмешкой поглядывает на Игоря. Ну да, вот они, настоящие мужские игры. Это тебе не балет – полный контакт, могут и покалечить. Пацанов сюда не допускают, одни мастера.
Отборные бойцы. Не ниже какого-то там пояса, то ли черного, то ли красного. – Вон, видишь, с другой стороны, щупленький такой, это как раз Юрий, тренер, не скажешь, что гуру. А он, знаешь, каких делает…
Юрий и впрямь не выглядит особенно внушительно, даже отчасти смахивает на подростка: короткая стрижка, узкое лицо, волевой подбородок. Между тем в клубе уже несколько чемпионов всяких там первенств и чемпионатов, международных в том числе. Толик рассказывал, что Юрия уже несколько раз пытались за большие деньги нанять готовить каких-то боевиков, но тот отказывался. Даже угрожали, неизвестно чем бы кончилось, если бы клуб не взяло под свое покровительство ФСБ. Теперь Юрий тренирует и их ведомство, хотя по-прежнему возится больше с подростками, смену готовит.
Толик гордится Юрием, горд он и своим Денисом, сыном, уже кандидатом в мастера, он их и привел сюда. Парень делает всех запросто, хвастается Толик, он и сам пробовал с ним спарринговать, да куда там? Стар, дыхалка не та, гибкости не хватает, всего не хватает…
Тоже вот на машине ехали, на перекрестке столкнулись с "мерсом", не сильно, слава богу, тех явная вина была, прут внаглую, словно все им должны, конкретно бандиты. Оттуда двое и – на них, кулаками махать,
Денис, однако, их враз остудил. Сразу поняли, с кем дело имеют, притихли…
Толик счастлив. Их клуб – из лучших в Москве. В него и берут только своих, тем более что ФСБ. Да и знают уже, что крыша серьезная. Если что, сразу ребята примчатся. Вот и его, Толика, пристроили – в охрану на объект, деньги нормальные, работа не пыльная, сутки дежуришь, двое отдыхаешь, надоело пахать как бобику. В общем, все путем. Толик разливает в пластмассовые стаканчики коньяк: будем, старина… Чипсы хрустят.
Кулак-локоть-нога-кулак-плечо-прыжок-уклон-блок-локоть…
Толик в школе – маленький, кругленький, катается, как колобок, безотцовщина, шпана местная донимает: пончик, а пончик, колобок, а колобок, слетай-ка за пивом… Помыкают. Теперь – крупный, кряжистый, немного склонный к полноте, сероватое лицо с мешками под глазами, золотой зуб поблескивает: давай, подставляй стаканчик… Это он сразу после армии такой, неузнаваемый. Раздался в плечах, вымахал в росте. Покровительственно похлопывает по плечу: что-то ты хиловат, смотреть больно…
Редкие телефонные звонки. Ты как, живой? Молодец! Проблемы есть? Не тушуйся, прямо говори… А то быстренько решим. Я тут сына в школу карате отдал, тренер отличный, говорит, у парня талант…
Души в сыне не чает.
Как-то подкатил на своем сильно подержанном "жигуленке". Слушай, давай оттянемся, надоело все! Устаешь как собака на этой стройке, творят что хотят, зарплату задерживают, хотя вкалываешь от зари до зари, без всяких нормативов, потогонка какая-то, уйду на фиг… Слава богу, Денис парень что надо, все благодаря клубу. Тренер с ними работает на полную, в походы их таскает, на природу, там и тренирует, выносливость, то-се… Недавно в горы возил их. К парню теперь так просто не подступишься. Привязались тут вечером трое, он как раз с тренировки возвращался, ну и… В общем, отделал их – мало не показалось. Забудут как вязаться.
В голосе горделивые нотки.
И вдруг: слушай, а все-таки зря мы не стали бандитами (то ли шутит, то ли всерьез). Сейчас бы как сыр в масле катались, а? К ним наведываются иногда на стройку – здоровые такие "быки" на "БМВ", в спортивных костюмах, в кожанках, пушки, все как положено. Из бывших спортсменов. Крыша… А без нее как? Не будешь платить – снесут башку и все дела. Были случаи. Вот куда денежки утекают, кровные-заработанные. Точно, зря… А ведь могли бы!
Кулак-локоть-нога-кулак-плечо-прыжок-уклон-блок-локоть…
Толик гордо оглядывает зал, кому-то приветственно машет. Знаешь, кто это? Генерал, один из кураторов клуба, его сын – тоже ученик Юрия, черный пояс. Сечешь, какие люди?
Куратор – в штатском, видный такой, чуть седоватый мужчина, выправка военная.
Так что если что…
На ринге двое в белых кимоно, перепоясанные, танцуют босиком друг против друга, подкрадываются, примериваются, обволакивают движениями, плетут паутину… Коньячок, чипсы… Золотой зуб поблескивает. А помнишь, как ходили в "Яму" на Пушкинской, еще когда там сидячка была?
А что "Яма"? Ах да, в той пивнушке тоже бандиты тусовались, спортсмены, студенты… Скамья за длинным столом, еще какие-то патлатые, один поближе, на бомжа смахивающий, с клочковатой бородкой. Шпенглер, бормочет он, отхлебывая пиво, закат Европы, печаль моя светла… Время дневное, народу еще немного, но подвальный зал с низкими потолками уже в табачных клубах – сумрачно, туманно, пивной дух и расплывающиеся лица. Сосед пододвигает к себе вторую кружку, сдувает пену, смолит одну папиросу за другой, вы еще молодые, говорит, а тут крутые парни собираются, даже милиция с ними предпочитает не связываться. Вон, кивает в сторону, видите того, с маленькими усиками в углу и еще двоих рядом – это знаменитый
