Она даже не понимала, какое зрелище являет собой: одна в центре галереи, освещенная солнцем, в роскошном наряде, поражающая своей распустившейся красотой и странным, одухотворенным выражением лица.

Людовик XIV остановился, а за ним остановились и все придворные. Лозен, с первого взгляда узнавший Анжелику, прикусил губу и, предвкушая удивительную сцену, спрятался за спинами присутствующих. Сейчас все увидят нечто удивительное!

Со всей возможной любезностью король снял шляпу, украшенную перьями цвета пламени. Красота незнакомки взволновала его, как поразила и та спокойная смелость, с которой она смотрела на него огромными изумрудными глазами. Она нисколько не рассердила его, а напротив, очаровала. Кто она?.. Почему он не замечал ее раньше?..

Между тем, повинуясь бессознательному порыву, Анжелика присела в глубоком реверансе. Почти коленопреклоненная, она не спешила подниматься. Но поднявшись, все так же неотрывно смотрела на лицо короля. Сама того не желая, она смотрела на него с некоторым вызовом.

Король был поражен. Было что-то необычное в поведении этой дамы, как и в немом изумлении придворных. Людовик огляделся, слегка нахмурил брови.

Анжелике показалось, что она сейчас упадет в обморок. Ее руки, замершие на складках платья, дрожали. Силы оставили ее, она чувствовала себя потерянной.

Но в это мгновение кто-то взял Анжелику за руку и сжал ее пальцы так, что она едва не закричала от боли. Рядом раздался спокойный голос Филиппа:

— Сир, Ваше Величество, окажите мне честь и позвольте представить мою супругу, маркизу дю Плесси-Бельер.

— Вашу супругу, маркиз? — переспросил король. — Удивительная новость. Я, разумеется, слышал какие-то разговоры касательно вашей женитьбы, но ожидал, что вы сообщите мне об этом событии лично…

— Сир, подобная безделица показалась мне недостойной вашего внимания.

— Безделица? Женитьба?! Остерегайтесь, маркиз, как бы вас не услышал господин Боссюэ! И наши дамы! Клянусь святым Людовиком, сколько я вас знаю, маркиз, столько задаюсь вопросом, из какого теста вы сделаны. Известно ли вам, что ваша скромность в общении со мной почти оскорбительна!

— Сир, я огорчен, что Ваше Величество подобным образом расценили мое молчание. Но мне данное событие показалось совершенно незначительным!

— Сейчас же замолчите, месье. Ваше легкомыслие переходит все границы, и я больше не желаю вас слушать, так как вы ведете столь неподобающие речи в присутствии этого прелестного создания — вашей жены. Право, вы как были солдафоном, так им и остались. Мадам, что вы думаете о вашем супруге?

— Я пытаюсь привыкнуть к нему, сир, — ответила Анжелика, которая во время этого диалога немного пришла в себя.

Король улыбнулся.

— Вы — разумная женщина. И, более того, вы очень красивая женщина. Обычно эти два качества плохо уживаются вместе! Маркиз, я прощаю тебя только из-за твоего отличного выбора… и этих прекрасных глаз. Зеленые глаза… Редкий цвет, мне не часто представляется случай восхищаться такими глазами. Зеленоглазые женщины…

Государь внезапно замолчал, на секунду задумался, а затем внимательно вгляделся в лицо Анжелики. Улыбка исчезла с его лица, и он застыл, словно пораженный громом. Людовик XIV начал стремительно бледнеть на глазах у сначала озадаченных, а затем испуганных придворных. Метаморфоза не ускользнула ни от кого, так как король отличался румяным цветом лица и его хирург был вынужден часто пускать государю кровь. За несколько мгновений король стал таким же белым, как жабо его платья, хотя ни одна черточка в его лице не дрогнула.

Растерявшаяся Анжелика вновь взглянула на короля, и вновь самым вызывающим образом. Так иногда смотрят виноватые дети, понимая, что наказание неизбежно.

— Вы южанка, мадам? — с внезапной резкостью спросил король. — Из Тулузы?..

— Нет, сир, моя жена родом из Пуату, — незамедлительно ответил Филипп. — Ее отец — барон де Сансе де Монтелу, чьи земли находятся в окрестностях Ньора.

— О, сир, спутать пуатевинку с южанкой! — воскликнула Атенаис де Монтеспан, заливаясь хрустальным смехом. — Как можно, сир!..

Красавица Атенаис, уже ощутившая особое расположение короля, могла позволить себе столь дерзкое высказывание, и ей удалось разрядить обстановку. К королю вернулся естественный цвет лица. По-прежнему прекрасно владея собой, он внимательно взглянул на Атенаис.

— Это правда, уроженки Пуату отличаются особым обаянием, — вздохнул он. — Но остерегайтесь, мадам, как бы господину де Монтеспану не пришлось помериться силами со всеми гасконцами, что находятся в Версале. Ведь эти господа могут возыметь желание отомстить за оскорбление, нанесенное их дамам.

— Оскорбление, сир? Это не входило в мои намерения. Я всего лишь хотела сказать, что привлекательность и тех, и других одинаково велика, просто их невозможно спутать. Пусть Ваше Величество простит мне мое скромное замечание.

Ее огромные голубые глаза лучились весельем, в них не появилось ни капельки раскаяния, и они были неотразимы.

— Я знаю мадам дю Плесси уже много лет, — уверенно продолжила Атенаис. — Мы вместе воспитывались. Наши семьи тесно связаны…

Прелестная уроженка Пуату обладала особым даром — говорить самые простые фразы с непередаваемым шармом. Анжелика пообещала себе никогда не забывать, сколь она обязана мадам де Монтеспан. Какими бы соображениями ни руководствовалась прекрасная Мортемар, она спасла подругу от неминуемой беды. К тому же своим непринужденным замечанием она разрядила обстановку и рассеяла замешательство короля, да так ловко, что его почти никто и не заметил…

С одобряющей улыбкой король поклонился Анжелике дю Плесси.

— Ну что же… Версаль счастлив принять вас, мадам. Добро пожаловать!

И добавил чуть тише:

— Мы рады видеть вас вновь.

Анжелика поняла, что король узнал ее, но все равно принимает благосклонно, желая перечеркнуть прошлое.

Огонь костра вспыхнул меж ними в последний раз. Еще раз присев в глубоком реверансе, молодая женщина почувствовала, что к ее горлу подступил комок.

Слава Богу! Король возобновил прогулку. Анжелика смогла подняться, украдкой вытереть слезы и бросить смущенный взгляд в сторону Филиппа.

— Как мне благодарить вас, Филипп?..

— Благодарить меня! — тихо проскрежетал Филипп, и голос его срывался от гнева. — Я был вынужден защищать от насмешек свое имя, чтобы оградить себя от немилости!.. Вы, черт побери, все-таки моя жена! Прошу отныне не забывать об этом… Появиться вот так в Версале! Без приглашения! Не будучи представленной!.. А с какой дерзостью вы смотрели на короля!.. Ничто не может сломить вашу дьявольскую наглость! Мне нужно было убить вас в тот вечер.

— О, Филипп, прошу, не портите мне этот чудесный день!

Анжелика подняла взгляд к супругу и улыбнулась. Слезы переливались на ее ресницах удивительными радужными бликами, а в глазах притаилась чуть заметная усмешка. Но в этой загадочной бирюзовой глубине крылось и нечто, чего Филипп не мог описать словами и что странно трогало его. Их связывало это нечто, которое она не могла высказать, а он не желал принять. Несколько мгновений Филипп думал о маленькой девочке из далекого прошлого, девочке, смотрящей на него огромными сверкающими глазами у подножия лестницы в полутемном замке Монтелу. То юное создание также отличалось невероятной гордостью.

Маркиз передернул плечами, как будто бы хотел освободиться от нежелательной слабости.

— Пойдемте, мадам, — холодно произнес он. — Иначе наше отсутствие будет замечено. А я не намерен выставлять себя на посмешище перед всем двором, изображая молодого супруга, который испытывает настоятельную потребность уединяться с собственной женой.

Анжелика легонько стукнула мужа веером.

— Однако это так естественно, — прошептала она, — и кроме того, это заставило бы замолчать злые языки, которые уже приготовились к тому, чтобы вволю посплетничать о нас.