Эльке слушала Патрика, и все, что терзало ее все эти месяцы, начало медленно испаряться.

– Наверное, ты прав, – сказала она.

– Я знаю, что прав, – ответил он и подал ей платок.

Эльке вытерла глаза.

– Ты действительно считаешь, что у них там на Небесах есть булочная? – Эльке улыбалась.

– Если не было, то Отто сразу ее открыл, как только прибыл, как он это сделал во Фредериксбурге. Я очень рад, что он похоронен на ранчо. Когда я прихожу к нему на могилу, мы разговариваем о книгах.

– Я тоже.

Патрик улыбнулся, но попытки снова ее обнять не сделал. Только щелкнул вожжами, и они поехали дальше, теперь уже легко и весело болтая.

Благодаря Отто она познакомилась с Патриком много лет назад, теперь он помог восстановить между ними мир. У нее было такое чувство, что Отто был бы сейчас доволен.

Вельвит подлила в чай немного бренди, себе и Эльке.

– Выглядишь ты явно лучше, чем в последний раз, когда я тебя видела, – сказала она, разглядывая густой румянец на щеках подруги. – Девушка, да ты просто вся сияешь!

– Мне действительно сейчас полегче.

– Я так понимаю, что уход за английским графом не такой уж обременительный. Я бы продала свои лучшие французские чулки, чтобы познакомиться с ним. Рио говорит, что он – первый класс.

– Приезжай на ранчо и познакомишься. Шарлотта давно спрашивает, почему ты не приезжаешь.

– Дорогая, я не думаю, что это было бы правильно, – произнесла Вельвит, избегая взгляда Эльке. Одно дело случайно познакомиться с Шарлоттой, а другое – английский аристократ, который, по словам Рио, в родстве с самим королем.

– А вот я думаю совсем иначе, – заявила Эльке. – Шарлотта уже рассказывала о тебе Найджелу.

Вельвит закрыла на мгновение глаза, представляя себя беседующей с лордом Хосорном.

Когда она открыла их вновь, действительность разбила все иллюзии. Она с неудовольствием оглядела праздную роскошь своей спальни. Ни одна достойная женщина не станет жить в таком месте. Как была она шлюхой, так и умрет шлюхой. А шлюхи не беседуют с джентльменами голубых кровей.

– Посмотрим, – проговорила она, добавляя себе в чай еще немного бренди. – Теперь расскажи, как у вас с Патриком? Нашли вы какой-нибудь выход?

– И да… и нет.

– Я плохо понимаю намеки, дорогая. Пожалуйста, расскажи подробнее.

– Наконец мы снова стали друзьями. Не могу тебе даже передать, как много это для меня значит. Но все равно, как только Патрик возвратится после перегона скота, я уеду.

– Тебе не надоело петь одну и ту же песенку?

– У меня нет иного выхода, и ты это знаешь. Вельвит вздохнула.

– Слушай, что я тебе скажу: ты не единственная, кто думает об отъезде. Несколько моих девушек объединились и предлагают мне продать им заведение.

– А как же Рио? Я думала, у вас все хорошо.

– Хорошо, конечно. Это уж определенно. В постели. В остальное же время он молчит, как будто воды в рот набрал. В последнее время стал даже еще тише. И смотрит, главное, на меня с таким выражением, как будто собирается сказать что-то важное, но не может решиться. Боюсь, как бы это не означало, что я ему надоела. Конечно, сказать по правде, это разобьет мое сердце, и на сей раз я не уверена, что удастся собрать осколки. Так что я решила сделать ход первой.

Эльке погладила ее плечо.

– О Вельвит, я даже не представляла, что это все так серьезно.

– Я полагаю, у тебя есть о чем думать и без этого.

– Как жаль. Я думала, что, может быть, хоть ты будешь наконец счастлива.

– Как видишь, нет. Сказать по правде, я подумываю о том, чтобы перебраться в Калифорнию. Давай поедем вместе, а?

Эльке выдавила слабую улыбку.

– Мне такая счастливая мысль в голову не приходила. А что, поедем. Будем выдавать себя за кузин, откроем вместе какое-нибудь заведение.

Брови Вельвит поднялись.

На этот раз улыбка Эльке была настоящей.

– Я имела в виду не твой бизнес. Что ты скажешь насчет пансиона? – Ее улыбка стала шире. – Представляешь, как это будет интересно?

– Нет, не представляю, – сказала Вельвит, слегка покачав головой. – Вернее, представляю печальную картину – мы с тобой содержим пансион и потихоньку стареем, а мужчин, которых мы любим, рядом нет. Но, как говорится, вместе коротать несчастье легче. Я об этом подумаю.

Эльке направилась к Вельвит, а Патрик занял номер в отеле Нимитца и спустился в бар.

– Я слышал, армия покинула форт Мартин-Скотт сразу же, как началась стрельба, – проговорил Чарльз Нимитц из-за стойки, где готовил напитки.

– А кто же будет нас защищать и поддерживать закон? – нервно спросил один из клиентов.

– Мы будем защищать себя сами, – мрачно ответил Нимитц. – Я подумываю о формировании вооруженной организации, чтобы местная шваль не поднимала голову.

– Кстати, о швали, – сказал Патрик. – О Детвайлерах что-нибудь слышно?

– После истории с Саншайнами эти парни куда-то сгинули, – ответил Нимитц. – С тех пор о них никто больше ничего не слышал.

– Это хорошо, а то ведь мне придется Эльке и Шарлотту оставить одних.

Нимитц поставил бутылку виски на стойку, чтобы клиенты могли наливать себе сами, и повернулся к Патрику.

– Вы что, решили вернуться в Натчез и воевать за южан?

– Вовсе нет. Я уже отвоевался. Достаточно мне боя при Сан-Хасинто. – Патрик с отсутствующим видом потрогал шрам на правой щеке. – Я хочу перегнать на ярмарку весь свой скот.

– К тому времени, когда вы вернетесь, война уже закончится, – вмешался один из присутствующих, симпатизирующий южанам.

– Сомневаюсь, – сухо возразил Патрик. – Я отлучаюсь ненадолго. Покупатель встречается с нами в Накодочесе.

– И сколько это займет времени? – спросил опрятно одетый коммивояжер.

– Три или четыре месяца, – ответил Патрик, – если не случится ничего непредвиденного.

– Оставлять женщин одних на ранчо в такое время небезопасно, – проговорил Нимитц.

– Но у меня еще гостит джентльмен, умеющий обращаться с оружием. Я думаю попросить его задержаться на ранчо до моего возвращения.

– В то, что южане начнут войну, там, на востоке, никто не верит, – сказал коммивояжер. – Но всегда найдутся горячие головы, готовые заварить кашу. Это будет ужасно для бизнеса.

«Это будет ужасно для всего», – грустно подумал Патрик и, допив свой виски, вышел.

Ему надо было купить все необходимое для дальнего похода. Ночь он спал тревожно и проснулся с первым светом. Прежде чем отправиться за Эльке к дому Гробе, он проверил, заряжен ли револьвер, который всегда носил при себе.

Когда он подъехал на кабриолете, Эльке уже была на улице и играла в садике с детьми Гробе. Она посвежела и даже помолодела, такой он не видел ее уже несколько месяцев. Если бы только можно было найти способ, как сохранить на ее лице эту милую улыбку!

А как она чудесно играет с детьми! Это было в ее натуре. Когда дети приходили в булочную потратить свои пенни, она всегда обслуживала их, как взрослых клиентов: никогда не торопила, если они мешкали у витрины, обсуждая достоинства той или иной сладости.

Глядя на нее теперь, он не мог не подумать, какой бы она была чудесной матерью. Все его существо наполнилось болью – он так хотел иметь от нее детей! От нее, а не от Шарлотты.

Шарлотта возвращалась к себе в комнату и проклинала мужчин. Идиоты они все, что ли?

И главное, это уже не в первый раз. Сначала домогаются ее, не жалея ни сил, ни времени, потом, обнаружив, что влюблены, тут же воздвигают ее на пьедестал и начинают молиться. И при этом думают, что ей хорошо.

Вот и с Найджелом тоже. Она сказала ему, что честь ее вовсе не заботит. Она обхаживала его, ласкала, в общем, чуть ли не просила. И что же он ей ответил?

– Ты слишком много для меня значишь, чтобы я вовлек тебя в порочную связь.

Господи, а в какую еще связь он собирался вступить с замужней женщиной?!