Патрик вернулся довольно поздно. Он посмотрел на Эльке, сказал, что она выглядит хуже, чем Шарлотта, и приказал немедленно отправляться в постель. А с женой посидит он.

Возвратившись в свою комнату, Эльке увидела, что все ее вещи снова распакованы и разложены по своим местам.

«Это Кончита», – подумала она, вешая свой серый костюм в гардероб.

Ничего больше с себя не снимая, она скользнула под одеяло и мгновенно заснула. Ей снилось, что она выходит замуж за Патрика. Они стояли перед священником в кирхе Верейнс и давали клятву, которая должна была связать их навеки.

Вдруг сзади к алтарю подъехала обитая черным атласом погребальная повозка, а на ней гроб, весь в цветах. Крышка гроба медленно приподнялась, и из него выглянула Шарлотта. Она была, как и полагается, смертельно бледная и одета в чудесное платье жемчужного цвета.

Показав пальцем на Эльке, она произнесла замогильным голосом:

– Это из-за тебя я умерла.

Увидев на лице Патрика выражение невыразимого ужаса, Эльке закричала:

– Я пыталась тебя спасти! Поверь мне, я пыталась. Шарлотта начала вылезать из гроба.

– Ты намеренно сделала так, чтобы я умерла. А сама завладела моим мужем.

– Нет, нет, нет… – стонала Эльке, а Шарлотта подходила все ближе и ближе, пока не схватила ее за плечо.

Эльке дернулась и попыталась освободиться от этих цепких сильных рук.

– Проснись, Эльке, – продолжал твердить Патрик.

Глаза Эльке открылись, и она увидела его, склонившегося над ней.

– У Шарлотты снова началась горячка.

Эльке отбросила в сторону одеяло и вскочила на ноги, все еще не в силах прийти в себя от кошмара.

«Нет, даже если смерть Шарлотты освободит Патрика, как смерть Отто освободила меня, я все равно не смогу позволить себе воспользоваться этим».

А он стоял рядом, смотрел на полуголую Эльке, и в крови у него вскипал чистый огонь желания. Как же он себя ненавидел за это! Как можно желать сейчас Эльке, да так сильно, когда рядом при смерти лежит жена! Он ненавидел себя и все равно смотрел. Смотрел и желал.

Патрик пожирал глазами ее обнаженные плечи, растрепавшиеся во сне волосы, сладостное покачивание грудей под рубашкой. Слава Богу, она была слишком занята, чтобы осознавать произведенный на него эффект.

– Иди к ней, я через минуту приду, – сказала Эльке.

Он побежал назад с колотящимся сердцем. Бежал так, как будто дьявол гонится за ним по пятам. Он стоял у постели Шарлотты и обзывал себя подлецом и негодяем. Сам влез по уши в дерьмо, а эти две дорогие ему женщины должны за это расплачиваться.

Через мгновение появилась Эльке. Она наклонилась, чтобы пощупать лоб Шарлотты, и именно в этот момент по ее телу пробежала судорога. Она тряслась, извивалась и дергалась, как мустанг, на которого в первый раз надели седло.

– Дай мне быстро что-нибудь такое, что можно засунуть ей в рот. Иначе она подавится собственным языком! – закричала Эльке, бросившись на Шарлотту, пытаясь удержать ее, чтобы она не упала на пол.

Патрик подбежал к туалетному столику Шарлотты, схватил массивную с длинной ручкой перламутровую щетку для волос и сунул в руку Эльке. Она с трудом втиснула ее между зубами Шарлотты.

Первый приступ прошел, и Шарлотта застыла, неподвижная и такая белая, что на мгновение Патрик подумал, что она умерла. К его ужасу, Эльке начала стягивать с нее одеяло.

– Зачем ты это делаешь?

– Нам нужно ее охладить, пока не начался новый приступ, – объяснила Эльке и стянула с нее пропитанную потом ночную рубашку. – Мы с тобой сейчас погрузим ее в чан с холодной водой.

Ковбой, которого Патрик послал за доктором, вернулся только в полночь. Он принес неутешительную весть: во Фредериксбурге началась эпидемия гриппа. И хотя доктор обещал приехать на ранчо при первой же возможности, Эльке знала, что он покажется здесь не раньше, чем через две недели. Фактически они были предоставлены самим себе.

Следующие три дня прошли как в тумане. Шарлотту терзали приступы горячки, а Эльке с Патриком пытались им противостоять. Эльке пришлось мобилизовать все свои силы и умение. Раздражительность Шарлотты сменилась полусонным ступором. Каждую каплю жидкости, которую могла проглотить больная девушка, Эльке считала своей маленькой победой.

Патрик спал поблизости на брошенном на пол матрасе и сменял Эльке, когда той требовался небольшой отдых. Его преданность жене казалась невероятной. Сейчас не было ничего такого, что было бы ему неприятно выполнять. Он помогал купать Шарлотту, кормить ее и даже помогал ее держать, когда она ходила на горшок.

На четвертую ночь Эльке почувствовала, что все их усилия тщетны. Шарлотта спала. Эльке сидела у ее постели, смотрела, как едва заметно поднимается и опускается ее грудь, и думала, что каждое из этих движений может быть последним. С тяжелым сердцем она в очередной раз сменила компресс на лбу несчастной женщины и вдруг с удивлением обнаружила, что он стал прохладнее. Температура снизилась.

Внезапно Шарлотта открыла глаза и едва слышно прохрипела:

– Хочу пить.

Дрожащими руками Эльке наполнила бокал водой, приподняла голову Шарлотты и поднесла бокал к ее губам.

Шарлотта пила долго и жадно, а затем откинулась назад на подушки.

– Я была очень больна?

– Не беспокойся. Теперь тебе много лучше.

– Мне снилось, что за мной ухаживает мама. Но это была ты.

Глаза Эльке защипало, еще немного, и она может расплакаться. Не в силах произнести ни слова, она кивнула.

Шарлотта облизнула потрескавшиеся губы.

– Представляю, как я сейчас выгляжу. Наверное, ужасно.

Вот это Шарлотта! Только что была при смерти и уже беспокоится, как выглядит.

– Ты никогда не выглядела лучше, – искренне проговорила Эльке.

Успокоенная, Шарлотта закрыла глаза и мгновенно заснула глубоким сном.

Эльке судорожно вздохнула и тяжело поднялась на ноги, слишком измотанная, чтобы торжествовать победу. Свинцовая тяжесть, казалось, давила на нее сверху, когда она на цыпочках выходила из комнаты. Войдя в темный холл, она нечаянно зацепилась за спящего Патрика.

– Что случилось? – пробормотал он, мгновенно проснувшись. – Как Шарлотта?

Тут уж Эльке не смогла сдержать слезы. Последние остатки сил, казалось, вытекли из нее вместе с ними.

– Все. Горячка у Шарлотты кончилась, – проговорила она между всхлипываниями. – Она выздоравливает.

Патрик схватил Эльке и судорожно обнял.

– О Господи, я уже отчаялся!

– Я тоже.

– А ты уверена, что ей лучше?

– Да, Патрик. Ей лучше. Она говорила со мной, попила немного воды и заснула.

– Это ты… ты спасла ее.

– Это не я. Мы спасли ее.

На мгновение она позволила себе прислониться к нему. Его щетина оцарапала ее лицо, а руки прошлись по ее плечам. Чувство это было благословенным.

– Ты едва стоишь на ногах, – пробормотал он ей на ухо. – Позволь мне проводить тебя до постели.

– В этом нет никакой нужды, – сказала Эльке, пытаясь найти в себе силы, чтобы сдвинуться с места. Ее предательские ноги отказывались подчиняться.

В следующий момент она почувствовала, что Патрик взял ее на руки. Причем с такой легкостью, как будто и в помине не было долгих бессонных ночей у постели Шарлотты. А затем пронес в спальню и положил сверху на одеяло.

– Не знаю, как тебя и благодарить за все, что ты сделала, – сказал он дрожащим голосом.

Лунный свет, проникающий из окна, освещал его лицо. Патрик выглядел изможденным, усталым и… необыкновенно счастливым.

– Я рада, что смогла помочь, – сказала Эльке. – Я знаю, как сильно ты любишь свою жену.

Она услышала, как он вздохнул. Затем в комнате надолго воцарилась тишина.

– Ты не можешь этого знать, – наконец выдавил он.

– Знать чего?

Возможно, это усталость развязала наконец язык Патрика, или благодарность за спасение жены, или так случилось, потому что он был один на один с Эльке в ее спальне. Кто знает? Но Патрик твердо решил, что должен сказать ей правду.