– Хочешь?

– Угу, – с готовностью отозвался Петр Иванович.

– Сделаешь, как я хочу? – лукаво, многообещающе спросила Аня.

Петр Иванович мысленно перебрал все вероятные, с его точки зрения, варианты и решил на всякий случай уточнить:

– А как ты хочешь?

Аня покраснела, уткнулась лицом в его грудь и зашептала:

– Помнишь, ты мне рассказывал про стенд с бронежилетами и касками?

– Ну???

– Хочу тебя такого… В каске, бронежилете… И сама хочу стоять у столба голая, прикованная наручниками… А ты подойдешь и возьмешь меня, беззащитную… Будешь тереться об меня грубой тканью, прикасаться холодным железом…

– Ну них… – поперхнулся Петр Иванович. – Ничего себе придумала!

Поначалу вся эта фанаберия показалась ему дурацким капризом, но через минутку, хлебнув коньяку и немного поразмыслив (Аня ждала, затаив дыхание), он прочувствовал извращенный вкус сделанного предложения, а еще через минутку внезапно завелся, освирепел: властной рукой схватил обмякшую Аню за волосы, стащил с диванчика, прижал разгоряченным телом к столбу, уходящему под купол павильона. Щелкнули наручники: общий вид Аньки сделался теперь таким волнующим, что Петр Иванович едва не забыл про каску и бронежилет, но пленница напомнила.

– Ладно, ладно, сейчас… – пожирая нагое тело глазами, прорычал Петр Иванович. – Если их с экспозиции не убрали, будет тебе и каска, и жилет… Даже снайперскую винтовку могу принести…

– Можно и без винтовки… – млеющим голосом произнесла Аня, этакой Андромедой прижимаясь к столбу. – Петь, возвращайся скорее, а то мне страшно.

Было заметно, что и в самом страхе пленница находила удовольствие. Холодная поверхность столба, неудобство позы – все это возбуждало ее; и еще многое, о чем только она сама смогла бы поведать, да и то лишь в самых сумбурных выражениях.

– Да иду уже, иду, – бодро ответил Петр Иванович, допивая вторую бутылку. От этой порции в нем и впрямь оформилась готовность идти куда угодно, хоть на край света, задевая вершины Гималаев плечами и переходя океаны вброд, по колено.

Как был неодетым, Петр Иванович выскользнул из закуточка, предварительно оглядев местность через приоткрытую дверь. Темнота. Никого. Затворив за собой дверь, чтобы свет не выдавал их убежища, Петр Иванович сделал шаг вперед и, приятно пошатываясь, улыбаясь на ходу, двинулся в призрачные глубины ночного мира выставки «Безопасность-97».

Там, где днем ходили тысячи людей, теперь не было ни души – только молчаливые экспонаты, преображенные темнотой и безлюдьем. В тропическом лесу вроде как скакали попугаи, производя единственный живой звук во всем павильоне. А вот негромкие неживые звуки слышались во множестве. Что-то постоянно щелкало, поскрипывало, попискивало, тускло мерцали лампочки приборов, отбрасывая таинственные блики на полированные поверхности. Шлепая босыми пятками по этому загадочному миру, Петр Иванович буквально через пару секунд ощутил чары высокотехнологичных ночных джунглей. Предложение Ани пробудило в нем мирно спавшие древние инстинкты властелина и завоевателя.

Да-да, этой ночью он оказался единственным властелином павильона номер 14, пускай и с ограниченной властью, этаким конституционным монархом. Коньяк, конечно, тоже сказывался, но пуще коньяка пьянило сладкое ощущение свободы. Сегодня ему покорялось все: красивая женщина ожидала его, прикованная к столбу, груды дорогих вещей лежали у его ног!

Он чувствовал себя как минимум царем, даже в каком-то смысле деспотом. Диктатор – вот хорошее слово. Следует заметить, что в раннем детстве, когда нормальные дети мечтают о карьере космонавта или пожарника, Петру Ивановичу казалось чрезвычайно завидным положение диктатора Самосы – был когда-то такой деятель на каком-то острове в Африке. Конкретный мужик в темных очках и сам по себе производил впечатление; но куда больше вдохновляла его должность: «диктатор». Это тебе не какой-нибудь президент или премьер-министр, в одном только звании Самосы власти ощущалось больше, чем во всех титулах на земле. Скорее всего, столь яркое восприятие слова «диктатор» Петру Ивановичу обеспечила ярая нелюбовь к диктантам, привитая школьной учительницей словесности. Возможность что-то диктовать самому казалась ему тогда верхом всех мыслимых полномочий. Конечно, Варвара Степановна не принадлежала к клану Самосы, но командовала так, что тоже мало не казалось. С той самой поры, с уроков русского языка, снедала Петра Ивановича жажда власти, но только этой ночью ему удалось сделать первый живительный глоток. Диктатор, властелин, победитель расцветал в его душе с каждым царственным шагом по ковролину.

Проходя мимо экспозиции туристической фирмы, Петр Иванович зашел полюбоваться попугаями, которые смотрелись очень эффектно в синеватой ночной подсветке. Тут же захотелось проверить гипотезу насчет крокодила из болотца. После случая с мешком для переноски трупов Петр Иванович уже не доверял глазам своим, ему страстно захотелось узнать, настоящий крокодил или нет.

Болотце отделялось от публики толстой стеклянной стенкой; сбоку Петр Иванович нашел дверку, а рядом, на столе, – связку ключей. Подобрав за пару минут нужный ключ, он открыл дверь, вошел и тут же шлепнулся, поскользнувшись на мокром камне. Коньяк, добавляя тяги к приключениям, все-таки не увеличивает ловкости. Петру Ивановичу даже в голову не пришло представить себя со стороны – голого, в искусственном болотце, в обнимку с крокодилом, и потому он отнесся к своему падению без должного чувства юмора, разразившись длинным, подчеркнуто нецензурным комментарием. Рептилия разочаровала: холодная, неподвижная – однозначно муляж.

«Почему ж они дверку тогда запирали?» – мелькнула в голове Петра Ивановича здравая мысль. И тут же он понял – почему.

Из угла, прямо на него, раскручиваясь, словно часовая пружина, и раскрывая по ходу движения громадную пасть, метнулась здоровенная змея камуфляжного окраса. Петр Иванович в панике вскочил, однако снова неловко наступил на что-то скользкое (на сей раз – на крокодилью спину) и опять рухнул в воду. Змея обрушилась сверху, удивив тяжестью своего сворачивающегося смертоносным штопором тела. К счастью, Петру Ивановичу удалось ухватить ползучего гада за «горло» (или как там у змей называется место, где начинается голова?) и сдавить его мертвой хваткой. В отместку змей принялся оборачиваться вокруг ноги, да с такой силой, что Петру Ивановичу почему-то вспомнилась прочитанная в детстве книжка про инквизицию. В этой книжке главную положительную героиню собирались пытать железным сапогом с гайками, стягивающими ногу, но так почему-то и не собрались. Ощутив нечто подобное на собственном опыте, Петр Иванович искренне за нее порадовался, но за себя – испугался и потому стиснул гадине шею с таким остервенелым усилием, что в животном тут же что-то хрустнуло; оно обмякло и медленно раскрутилось обратно – тяжеловесной, висящей безжизненной плетью докторской колбасой в синюге.

Петр Иванович облегченно вздохнул, назвал зачем-то поверженного змея «козлом», швырнул его безжизненное тело на спину крокодильего чучела и, устало пошатываясь, вышел из вольера. Между прочим, крокодил вовсе не был чучелом, просто он крепко спал. Что же касается побежденного сетчатого питона, то его благодаря камуфляжной окраске Петр Иванович днем не заметил, за что и пришлось расплачиваться ночью столь славным подвигом.

В другой обстановке Петр Иванович, пожалуй, испугался бы последствий, но теперь, в нынешнем состоянии, одержанная победа была воспринята исключительно позитивно – как доказательство собственной силы и могущества. Впору было издать вопль Тарзана или застучать кулаками по груди, но Петр Иванович ограничился, как сказано выше, скромным эпитетом «Кккккозел!» и, вспомнив о данном обещании, немедля двинулся на поиски экспозиции «Русского щита». Душа его полнилась восторгом – экого зверя сумел завалить голыми руками!

На стенде «Русского щита» царил настоящий бардак. Судя по всему, менеджеры упились вдрызг и с приходом «зачистки» побросали все как есть. Бронежилет и каска валялись прямо на стойке, вместе со снайперской винтовкой и сборником советских маршей. Обрядившись в суперсовременный доспех, Петр Иванович принялся внимательно разглядывать себя в зеркале. Перед ним представало в высшей степени эффектное зрелище. Выше пояса он выглядел чрезвычайно воинственно, а ниже – как бы это сказать… Излишне натурально, что ли? В совокупности получалось смешно и, поворотясь несколько раз перед зеркалом, Петр Иванович не смог сдержать улыбки, наблюдая контраст надежно защищенного верха и абсолютно беззащитного низа – хорош, ничего не скажешь! Придя в шутливое настроение, он решил было уже взять и винтовку, как вдруг его осенила еще более удачная идея…