– О чем ты?

– Знаю, ты несчастлива в браке, к которому я тебя принудил.

– Ты меня не принуждал, папа.

– Ну конечно, принудил. Это я приказал тебе выйти за Лока. Постарался оправдать ожидания общества.

Офелия грустно улыбнулась:

– Когда это я беспрекословно следовала твоим приказам? Всегда старалась поступить наперекор. Это моя вспыльчивость подтолкнула Рейфа потащить меня к алтарю. Ты тут ни при чем.

Шерман откашлялся и слегка поднял брови:

– Пусть так, но тебе нет нужды оставаться замужем за этим человеком. Твой муж вел себя не совсем так, как подобает любящему супругу, поэтому ты с моей помощью без труда добьешься признания брака недействительным.

– Ты без борьбы откажешься от шанса видеть дочь герцогиней? – поразилась Офелия.

– Милая, я понял, что главное для меня – это твое счастье. А высокий титул помог бы не только мне. Мы с твоей матерью иногда говорим о тебе мирно и без ссор. Я слышал, что ты хотела быть такой же, как она, только на более высоком уровне, и давать лучшие балы в Лондоне. Герцогиня Лок легко могла бы стать настоящей светской львицей.

Офелия вздохнула. Каким ничтожным казалось ей теперь все это! Прямо сейчас она мечтала о вареной рыбе, которая еще недавно вызывала у нее неудержимую тошноту. Может, так случится и на этот раз?!

Офелия почувствовала, как глаза вновь наполняются слезами, но постаралась их сдержать.

– Ты скорее всего прав. Мы с Рейфом не предназначены друг для друга. Он охотно согласится на признание брака недействительным. Но…

Она хотела сказать, что не уверена, возможно ли аннулировать брак при подобных обстоятельствах. Придется признаться отцу, что они с Рейфом были близки и что она скорее всего беременна, а поэтому ей придется оставаться женой Рейфа. Впрочем… если у нее случился выкидыш, доктор скорее всего рассказал об этом ее родителям, и они просто пытаются уберечь дочь от потрясения.

– Спасибо тебе за предложение, – пробормотала она наконец. – Дай мне подумать, прежде чем решать.

– Разумеется. Сначала нужно выздороветь, и у нас еще будет время хорошенько поразмыслить, как лучше поступить.

Перед уходом он обнял ее. Обнял с любовью. Осторожно, бережно, боясь причинить боль, но обнял.

Офелия расплакалась в то мгновение, когда дверь за ним закрылась. После всех этих лет… примириться с отцом, почувствовать, что он действительно у нее есть. Что он ее любит. К этому нужно привыкнуть.

Но тут Сэди принесла вареную рыбу, и Офелия окончательно разрыдалась, потому что ее не тошнило. Значит, теперь нет препятствий для признания брака недействительным. О Боже, шрамы, с которыми ей придется жить до конца дней, ничто по сравнению с потерей ребенка, а вместе с ним – и Рейфа.

– Всего лишь небольшая вмятинка, – изрек доктор, приподнимая подбородок Офелии, после того как все повязки были сняты. Но заметив, как побелела девушка, поспешно заверил: – Господи, да я пошутил. Моя жена постоянно упрекает меня в дурных манерах! Мне следовало бы прислушаться к ней. Все будет хорошо. Шрамы постепенно побледнеют и уже не будут так выделяться на коже. Вот увидите, не пройдет и года, как вы перестанете обращать на них внимание.

Славный человек. До чего же он добр к ней! Им следовало бы найти его раньше и сделать семейным доктором. Правда, в их семье не часто болели. Хотя Офелия очень расстроилась, но постаралась скрыть это от домашних. Кроме того, доктор сказал, что остальные повязки будут сняты через несколько дней.

Мэри, стоявшая по другую сторону кровати, ободрила дочь:

– Знаешь, доктор прав. Мы так волновались из-за раздробленной скулы. Но оказалось, что осталась только небольшая, едва заметная неровность. Как подумаю, что могло быть куда хуже… но, Господи, ямочки у тебя на щеках куда глубже!

Офелии стало еще тяжелее на душе. Ямочки не появляются на скулах!

– Поверьте, это только придает вам своеобразия, – заметила Сэди, подходя к изножью кровати. – Вы по-прежнему самая прекрасная девушка в этом городе. Так что ни о чем не волнуйтесь, дорогая.

Они честно пытались развеселить ее. Но Офелия была безутешна. Ее совершенное лицо больше не было совершенным.

Едва Мэри проводила доктора, Офелия встала с постели.

– Он не сказал, что вы можете вскакивать и ходить по дому! – запротестовала Сэди.

– Он ничего мне не запрещал. Но я не собираюсь выходить из комнаты. Надоело лежать в проклятой постели. Так что подай мне халат.

Ее раны не болели, пока она не делала резких движений. Но боль осталась внутри, и, лежа в постели, она только и делала, что плакала. С нее довольно!

Сэди ушла, оставив ее одну и потребовав побольше отдыхать. Офелия долго стояла у камина, глядя на огонь. Оказалось, что слезы никуда не делись. Вот и сейчас жгут глаза, готовые политься водопадом при мысли о том, что постоянно разрывало ей сердце.

Поэтому она пыталась ни о чем не думать. Честно пыталась…

– Уже устала лениться? И правда, сколько можно валяться в постели?

Офелия круто повернулась и тут же поморщилась. Оказалось, что она еще не может быстро двигаться.

В дверях, опершись плечом о косяк и сунув руки в карманы, стоял Рейф. Она, не стесняясь, пожирала его глазами. Боже, как же хорошо снова его увидеть.

Но тут она вспомнила о своем лице и поспешно отвернулась. И снова поморщилась.

– Кто тебя впустил?

– Тот парень, что всегда открывает дверь, – жизнерадостно сообщил Рейф.

Офелия съежилась. В ее нынешнем настроении не до веселья.

– Почему ты здесь? Я больше не хочу с тобой ссориться. Уходи!

– Мы не ссоримся. И я никуда не уйду.

В подтверждение своих слов он со стуком захлопнул дверь.

Офелия еще не была готова к словесному поединку с ним. И сейчас на нее нахлынула паника. Если она заплачет перед ним, никогда себе не простит! И не вынесет, если он увидит ее обезображенное лицо.

– Что ты здесь делаешь? – повторила она недовольно.

– Где же мне быть еще, как не у постели больной жены?

– Какая чушь!

– Ничего подобного. Я часто приезжал. Если честно, то каждый день. Твой отец был настолько неучтив, что не предложил мне комнату, хотя я столько времени проводил здесь!

Офелия не поверила ни единому слову. А паника все росла. Она продолжала отворачиваться от него. Если она уловит хотя бы тень жалости…

Офелия не могла прямо смотреть на него, зная, что он увидит при взгляде на нее.

Подойдя к туалетному столику, она сорвала ткань с зеркала и в изумлении отступила. Зеркала не было. Осталась одна пустая рама. Значит, она так сильно изуродована? Настолько, что даже зеркало унесли?!

– Я был в ярости, потому что ничем не мог тебе помочь, – продолжал Рейф. – Вот и разбил твое чертово зеркало. Прости. Не хотел, чтобы ты увидела себя в облике мумии. Они завернули тебя в такое количество бинтов, словно привезли из Древнего Египта. Это зрелище ужасно меня перепугало. Представляю, что бы сделалось с тобой.

В его голосе слышалась улыбка. Шутит, когда она в таком состоянии? Не слишком благородно с его стороны. Но тут за спиной послышалось тихое:

– Все еще болит?

Господи, да еще как! Глубоко внутри. Ноет непрестанно! А она хотела одного: броситься в его объятия и выплакаться на груди. Но это невозможно. Пусть он ее муж, но не принадлежит ей. В его сердце не было для нее места. А вот в ее сердце царит только он. Но об этом ему знать не обязательно. Рейфу ни к чему такое бремя, как изуродованная жена. Отец предложил ей достойный выход. И Офелии следует принять его совет. Предложить Рейфу расторгнуть брак и радоваться такому легкому решению проблемы.

– Рано или поздно, но со мной все будет хорошо. Представляю, как ты радовался: Снежная королева пала под копытами коней. Но не воображай, что так будет продолжаться вечно. Я обязательно справлюсь!

– О чем ты?

– О своем обезображенном лице!

Рейф вдруг схватил ее за руку, вытолкнул из спальни и потащил по коридору, где стал заглядывать в каждую комнату, пока не нашел ту, где было зеркало. И силой заставил Офелию подойти к нему. Она закрыла глаза. Такого ей не вынести.