- Перезвони мне, если Оливас сообщит время на завтра, - попросила Райдер.

- Обязательно.

Закрыв телефон, Босх некоторое время размышлял над ситуацией. Стараясь преодолеть досаду и смущение от справедливой выволочки Райдер, он постарался сфокусироваться на текущих задачах и прикинуть, что еще на данный момент необходимо сделать. Вскоре он снова открыл телефон, позвонил Оливасу и спросил, назначены ли время и место для допроса Уэйтса.

- Завтра утром, в десять, - ответил тот. - Только не опаздывайте.

- А вы вообще собирались проинформировать меня об этом, Оливас? - вспылил Гарри. - Или я должен был догадаться телепатически?

- Я сам только что узнал. Вы позвонили мне прежде, чем я успел сообщить.

Босх не отреагировал на извинение.

- Где? - спросил он.

- Здесь, в офисе окружного прокурора. Обвиняемого доставят из тюремного изолятора особо строгого режима сюда, в комнату для допросов.

- Вы сейчас в офисе окружного прокурора?

- Мне нужно было обсудить кое-что с Риком. Что-нибудь еще?

- Да, у меня вопрос. Где ваш напарник по этому расследованию, Оливас? Что с Колбертом?

- Он на Гавайях. Будет на следующей неделе. Если дело продлится до тех пор, он тоже примет участие.

Босх спросил себя, знает ли вообще Колберт о происходящем. Что, пребывая в отпуске, он пропускает дело, которое может стать судьбоносным в плане его карьеры. Из всего, что Босх слышал об Оливасе, его бы не удивило, если этот шустряк решил обскакать своего напарника в деле, сулящем славу.

- Значит, в десять? - уточнил Босх.

- В десять.

- Есть еще что-нибудь, что мне важно знать, Оливас?

Босха занимало, почему Оливас находится у прокурора, но не хотелось прямо об этом спрашивать.

- Собственно говоря, есть одна проблема… В некотором роде деликатная. Мы как раз обсуждали это с Риком.

- Какая проблема?

- Догадайтесь, на что я сейчас смотрю.

Чтобы не вспылить, Босх глубоко выдохнул. Кажется, Оливас намеревался тянуть резину. Босх знал его менее одного дня и уже с уверенностью мог сказать: ему не нравится этот человек и никогда не понравится.

- На что же?

- На ваши записи из пятьдесят первой формы по делу Жесто.

Оливас ссылался на «Следственную хронологию», сводный перечень записываемых по часам и датам всех моментов следствия: от учета затрат времени детективами и предпринимаемых ими действий до записи повседневных телефонных звонков, принятых и переданных сообщений - в том числе вопросов от СМИ и наводок от граждан. Обычно эти записи вначале велись от руки, с применением методов стенографии и всевозможных сокращений, обновляясь и дополняясь ежедневно, порой даже ежечасно. Затем, когда страница заполнялась до конца, ее перепечатывали на специальный бланк, по так называемой пятьдесят первой форме, уже в полном виде. Это делалось на тот случай, если дело перейдет в суд: тогда адвокатам, судьям и присяжным может потребоваться ознакомиться с пошаговым ходом следствия.

- Так что там с ними? - поинтересовался Босх.

- Я смотрю на последнюю строчку на странице четырнадцать. Запись от двадцать девятого сентября 1993 года, время 18.40. Видимо, как раз перед уходом с работы. Под записью стоят инициалы: Дж. Э.

Босх почувствовал, как к горлу подкатывает желчь. Что бы там ни имел в виду Оливас, но он явно смаковал сообщение.

- Наверное, - нетерпеливо проговорил Босх, - запись была сделана моим тогдашним напарником, Джерри Эдгаром. Что в ней, Оливас?

- Тут говорится… Сейчас я зачитаю: «Роберт Саксон, дата рождения 11.03.71. Видел сообщение в «Таймсе». Был в супермаркете «Мейфэр» и видел М. Ж. одну. Никто за ней не следовал». Далее приводится номер телефона Саксона - и больше ничего! Но и этого довольно, Лихач! Вы понимаете, что это значит?

Босх понимал. Он только что попросил Киз отследить данные Роберта Саксона на предмет криминальной биографии. Это были либо вымышленные, либо настоящие имя и фамилия человека, известного ныне как Рейнард Уэйтс. Эти имя и фамилия, упоминаемые в старых материалах дела, теперь связали Уэйтса с делом Жесто. Это также означало, что тринадцать лет назад Босх и Эдгар имели шанс выйти на Уэйтса-Саксона. Но по причинам, которых Гарри не помнил или о которых вообще не знал, они этим шансом не воспользовались. Босх не помнил конкретной записи в пятьдесят первой форме. В «Следственной хронологии» содержались десятки страниц, заполненных одно-двустрочными записями.

- Это единственное упоминание Саксона в Книге убийства? - спросил он.

- Из того, что я пока увидел, - да. Я просмотрел все дважды. В первый раз даже пропустил эту запись. Затем, во второй раз, я сказал себе: «Эй, да я же знаю эти имя и фамилию». Босх, это липовые данные, использованные Уэйтсом вначале девяностых. Они должны находиться в тех папках, которые мы вам дали.

- Да.

- Это означает, Босх, что тогда он звонил вам с коллегой. Убийца звонил вам, а вы с напарником это прошляпили. Похоже, никто так и не проверил человека, даже не прогнал его данные через ящик. Подумайте, у вас был псевдоним убийцы и его телефонный номер, а вы не сделали ровно ничего. Понятно, вы ведь не знали, что он убийца. Просто какой-то гражданин, желающий рассказать о том, что он видел. Он пытался использовать вас, собираясь выведать что-нибудь о расследовании. Только Эдгар не клюнул. Был конец рабочего дня, и он, наверное, уже мечтал о том, как бы пропустить первый мартини. - Босх молчал, и Оливас с готовностью спешил заполнить вакуум: - Плоховато, знаете ли. Не исключено, что все дело могло завершиться прямо тогда же. Утром мы порасспросим об этом Уэйтса.

Оливас и его мелочный мирок уже перестали иметь значение для Босха. Никакие уколы и шпильки не проникали сквозь густое темное облако, что начало его окутывать. Босх прекрасно понимал: если бы на Роберта Саксона тогда обратили внимание, то довольно было бы простой, рутинной проверки по компьютерной базе данных фальшивых фамилий, чтобы вывести следствие на Рейнарда Уэйтса и его предыдущий арест. Это автоматически сделало бы Уэйтса подозреваемым, а не просто сомнительным субъектом, вроде Энтони Гарланда. Настоящим, веским подозреваемым. А это, бесспорно, повернуло бы весь ход расследования в ином направлении.

Но этого не произошло. Теперь совершенно ясно, что ни Эдгар, ни Босх не прогнали фамилию через компьютерную базу данных. И Босх сознавал, что эта оплошность стоила жизни двум женщинам, закончившим свое существование в мешках для мусора, и еще семи, о которых Уэйтс намеревайся рассказать им на следующий день.

- Оливас? - окликнул Босх.

- Да, Босх.

- Не забудьте принести завтра Книгу убийства с собой. Я хочу взглянуть на пятьдесят первую форму.

- О нет, не забуду. Она же понадобится нам для ведения допроса.

Босх закрыл телефон. Он почувствовал, как его дыхание участилось. Спина, прижатая к спинке сиденья, разогрелась и вспотела. Он открыл окна и постарался дышать ровно. Сейчас Гарри находился вблизи Паркер-центра, но подъехал к обочине и остановился.

То, что случилось, было кошмаром каждого детектива. Наихудший сценарий расследования. Упущенный след - проигнорированный, а то и просто загубленный. Что-то темное и зловещее, гибельное, крадущееся в тени, разрушающее жизнь за жизнью. Да, верно, все детективы совершают ошибки и обречены потом жить среди этих сожалений. Но Босх чуял: этот нарыв злокачественный. Он будет расти и разрастаться, пока не заглушит все. Пока он сам не станет последней жертвой, а его жизнь - последней загубленной жизнью.

Он отъехал от обочины и влился в поток машин, чтобы впустить свежего воздуха в окна. Затем, визжа тормозами, резко развернулся и двинулся домой.