– Судя по тому, что я читал, – отважился я, – мнение о том, хорош он или плох, зависит от политических пристрастий.

– Я не интересуюсь политикой, – сказала она. – Я совершенно ничего не понимаю в этих английских партиях. Эти названия – виги и тори, – от них у меня начинает кружиться голова. Я только знаю, что хочу, чтобы его поймали как можно скорее, не то он снова может на кого-нибудь напасть. А ведь он может напасть не только на мужчину, понимаете?

– Неужели?

– Ну да. Он необыкновенно жесток по отношению к женщинам. Я не могу чувствовать себя в безопасности на улицах, пока он разгуливает на свободе. Он может запросто напасть на меня и повалить.

Я смерил ее взглядом.

– Вполне возможно, – сказал я, давая ясно понять, что разговор окончен.

Как было запланировано, мы с Элиасом встретились в следующей таверне из нашего списка. Когда я пришел, он был уже там и, возможно, хотел мне польстить, но при моем приближении не обратил на меня никакого внимания. Только когда я подошел совсем близко, он на мгновение остановил на мне свой взгляд, и сначала его зрачки сузились, а потом он широко улыбнулся.

– Мэтью Эванс! – радостно воскликнул он. – Я рад тебя видеть. – Он смерил меня оценивающим взглядом, будто я был дорогой проституткой, и улыбнулся, радостно, едва ли не глуповато. – Должен признать, у тебя превосходный вкус в одежде.

– Ты очень великодушен.

– В самом деле, мы должны выбрать время и отметить мою гениальность. Твоя наружность выше всяких похвал. Я совершенно уверен, что являюсь величайшим мыслителем нашего времени.

– Зная тебя, чувствуешь то же самое, – заверил я.

– Ты иронизируешь, но не знаешь того, что именно сегодня я показал первую часть моей рукописи «Веселые приключения Александра Кларена, хирурга» очень известному издателю с Граб-стрит, и он полагает, она может пользоваться спросом. Он считает, что у нее есть все основания стать столь же популярной, как повести о Робинзоне Крузе или Молль Флендерс.

– Желаю тебе всяческих удач, – сказал я, – но ты простишь меня, если я признаюсь, что твои литературные опыты не занимают мои мысли в первую очередь?

– Конечно, конечно. Я знаю, ты, как всегда, занят самим собой. Если хочешь говорить о том, что интересует тебя, а не меня, о твоих проблемах с правосудием и прочем таком, я, разумеется, пойму.

Мы велели принести нам поесть и выпить, и через несколько минут Элиас перестал охать по поводу моей наружности.

– Хорошо, – сказал он, – если мы должны говорить о тебе, давай этим займемся. Пора начинать действовать.

– А как?

– Я обдумал несколько возможностей. Прежде всего, я надеюсь, ты читал политические новости.

– Читал. И хотел узнать твое мнение.

– Как и ожидалось, твой побег наделал много шуму, и теперь каждая из сторон хочет его использовать в своих целях. Надо подождать и посмотреть, что будет. Тем временем, я полагаю, Мэтью Эванс должен появиться в свете.

– С какой целью?

Элиас был крайне удивлен.

– Я полагал, мы все обсудили, – сказал он. – Разве не ради этого мы затеяли всю возню с новой одеждой?

– Это так, но, должен признаться, чем больше я думаю об этом плане, тем меньше в нем понимаю. Я выдаю себя за Мэтью Эванса, чтобы иметь возможность действовать беспрепятственно.

– Совершенно верно.

– Но что именно я должен делать? Не могу же я интересоваться собственными делами, если выдаю себя за другого человека. Что вообще Мэтью Эванс будет делать?

– Я думал, ты знаешь. Ты должен подобраться поближе к Деннису Догмиллу и выудить у него сведения, с помощью которых его можно запугать. А потом ты начнешь действовать.

– Разве это не наивно? Ты полагаешь, если я сумею напроситься к нему домой на стаканчик красного вина, мне удастся выведать его секреты?

– Конечно нет. Ты будешь действовать как обычно – расспрашивать слуг, заглядывать в его бумаги, все, что делают, когда ведут расследование. В то же самое время уже в собственном обличье ты сможешь искать ответы в доках.

Когда Элиас впервые выдвинул свой план, тот показался мне заманчивым, но теперь, несмотря на все разглагольствования моего друга, выглядел совершенно бесполезным.

– Как насчет Гриффина Мелбери? – наконец спросил я.

– При чем тут он? – удивленно поднял бровь Элиас.

– Разве не следует узнать и его поближе?

– Уверен, ты отдаешь себе отчет, что это абсурдно. Если ты выдаешь себя за приверженца вигов из Вест-Индии, зачем тебе знакомство с Гриффином Мелбери? Более того, какой толк в этом знакомстве? Совершенно очевидно, что твой враг – Догмилл, а не Мелбери.

– Роули указывал на Мелбери. Может быть, Мелбери сможет мне помочь, если решит, что у нас одна цель – уничтожить Догмилла.

– Я вижу тебя насквозь, Уивер. Единственное, чего ты добиваешься, – это подобраться поближе к миссис Мелбери. Не думай, что я этого не понимаю.

– Ты ошибаешься. Было бы лучше, если б это не касалось никого, кто с ней связан, но обстоятельства дела от меня не зависят, и я должен использовать все возможности. Если мне удастся разрешить свои затруднения, не встречаясь с ней, тем лучше для меня.

Не знаю, насколько я сам верил в то, что говорил. Даже теперь затрудняюсь сказать.

– Хорошо. Допустим, это так. Пожалуйста, продолжай.

– Ты знаешь, я не испытываю симпатии к Мелбери, но должен заключить, что, если я хочу добиться успеха, необходимо, чтобы он тоже добился успеха. Я хочу, чтобы он был избран в парламент, и я буду помогать ему в этом. Когда он станет членом парламента, у него будет возможность разоблачить судебную несправедливость и вывести Догмилла на чистую воду.

– А почему он станет это делать?

– Потому что ненавидит Догмилла. Кроме того, мы с ним станем друзьями, – сказал я с самодовольным видом.

– Похоже, ты думаешь, что это очень просто.

– Мне кажется, еще совсем недавно ты утверждал, что мне необходимо подружиться с этим чудовищем Догмиллом. Однако после недолгой встречи с этим человеком, а также из всего, что я о нем слышал, очевидно, что любые попытки с моей стороны завести с ним знакомство вызовут лишь его неудовольствие, а этого как раз следует всеми мерами избегать тому, кто ищет его расположения. С другой стороны, все говорят, что Мелбери человек разумный. Подружиться с ним намного легче. Если я буду ему помогать, если буду действовать против Догмилла как нашего общего врага, разве он не отблагодарит меня взамен? Более того, восстанавливая честь человека, так подло использованного вигами, он продвигает свою карьеру и свою партию. Не думаю, что он откажется мне помочь, после того как я объясню ему, что со мной произошло.

– Возможно, – тихо сказал он.

Трудно сказать, чем объяснялась его неуверенность – слабостью предлагаемого плана или раздражением, что не он его придумал.

– Я хочу познакомиться с Мелбери, – повторил я. – Он будет моим другом, а Догмилл – моим врагом. У тебя нет идеи, как мне это сделать?

– Верится с трудом, что ты сумеешь пренебречь своими чувствами к его жене. Знакомство с ним и попытки заслужить его дружбу были бы ошибкой.

– Я имею право на ошибку, – сказал я.

Элиас тяжело вздохнул и картинно закатил глаза.

– Знаешь, я только что прочитал, что в таверне «Улисс» близ Ковент-Гардена послезавтра в восемь утра устраивается завтрак для сторонников мистера Мелбери. Страшно рано, я знаю, но, если хочешь, можешь туда наведаться.

– Нет, это не подходит. Я не знаю, что говорить, и сразу же себя выдам.

– Ты думаешь, все, кто посещает подобные встречи, наделены необыкновенной проницательностью? Большинство – просто пустозвоны, которые хотят почувствовать себя важными. Если не будешь знать, что сказать, можно критиковать коррупцию вигов или их олигархию. Всегда можно сказать, что Церкви грозит опасность, или об ужасных веротерпимых вигах, которые лишь немногим лучше атеистов. Можно возмущаться махинациями «Компании южных морей» и ее продажных директоров. Если желаешь прослыть тори, нужно быть брюзгой, а если желаешь прослыть вигом, нужно быть оппортунистом. Все остальное – одно позерство.