«Медведь уезжает!» – вспыхнуло у Вотши в голове, он резко вдохнул и... захлебнулся! Его руки и ноги отчаянно замолотили по воде, а горло замкнуло судорогой, не выпускающей из легких попавшую в них воду! Перед глазами мальчишки пошли красные круги... и в этот момент чьи-то сильные руки выхватили его из воды и приподняли так, что голова свесилась вниз. В то же мгновение судорога отпустила горло, из носа, изо рта хлынула вода, и кашель заколотил тело извержонка.

– Э-э-э, малыш, да ты и плавать-то толком не умеешь!.. – прогудел над ним голос Искора. – Что ж ты тогда в воду лезешь?!

Вотша судорожно втянул воздух через нос и снова зашелся в кашле, выталкивая из легких остатки воды... Затем снова вдохнул и неожиданно для себя просипел:

– Я... умею...

– Что умеешь?.. – переспросил Искор и слегка встряхнул Вотшу в своих руках, помогая остаткам воды вылиться наружу.

– Плавать... – гораздо разборчивее проговорил извержонок. – Это я просто... испугался.

– Чего ты испугался? – усмехнулся многоликий, вновь отпуская мальчишку на воду.

– Нырнул глубоко... господин, – ответил Вотша и, быстро заработав ногами и руками, поплыл к берегу, беря чуть в сторону, чтобы не вылезти в том месте, где стоял Медведь.

В реку извержонок больше не совался и все время старался держаться поближе к Искору. Глаза его постоянно держали в поле зрения Медведя, хотя тот вовсе не обращал внимания на мальчишку.

Сразу же после купания Вотша вместе с Палеем вернулись в замок – извержонок должен был успеть на занятия, а старший конюх проверить, как подготовлены конюшни к возвращению лошадей.

Двое последующих суток Вотша старался не показываться во дворе замка и уж тем более не бродить по стенам. Он прятался в своей учебной комнате или отсиживался в ратницкой, поближе к Скалу. В середине второго дня он услышал, как во дворе грузятся повозки, кричат возчики и ратники, и скоро под грохот колес по каменным плитам мостовой обоз, направлявшийся в пограничный городок Мурму, двинулся в сторону восточных ворот замка. Мальчишке очень хотелось выглянуть в крошечное окошко учебной комнаты, он хотел убедиться, что страшный Медведь, возненавидевший его по непонятной причине, и в самом деле уезжает из замка. Но Вогнар сидел напротив и внимательно следил за тем, чтобы его ученик не отвлекался ни на что, кроме учебы!

Вечером за ужином Вотша так вертел головой по сторонам, что Скал это заметил.

– Ты кого-то разыскиваешь?.. – спокойно поинтересовался он у своего подопечного.

– Нет... – быстро ответил Вотша и, смутившись, спросил: – А Медведь уехал с обозом?

– Уехал... – все так же спокойно подтвердил Скал, но взгляд его мгновенно сделался пристальным и требовательным. – А что это косолапый урод тебя заинтересовал?

– Он меня... не любит... – уклончиво ответил Вотша, мгновенно решивший скрыть угрозу Медведя.

– И поэтому ты его боишься? – усмехнувшись, переспросил дружинник.

Вотша промолчал, и Скал немного погодя задумчиво проговорил:

– Если бы ты был многогранным, я бы знал, что сказать о твоем страхе, но ты – изверг, и тебе положено бояться... даже такого урода, как этот... полуизверг. И все-таки старайся хотя бы внешне не показывать этого страха, не показывать его хотя бы другим извергам. Иначе тебя будут запугивать все.

И дружинник отвернулся в сторону, словно не желая больше разговаривать с Вотшей.

А месяца через два после этого разговора прямо во время обеда в трапезную ворвался встрепанный Чермень и с порога заорал:

– Скал, Искор, Корзя, Бада, Коготь, быстро к князю!!

Вызванные ратники, не медля ни секунды, выскочили из-за стола и ринулись прочь из трапезной.

Вотша застыл с открытым ртом, забыв прожевать кусок, и растерянными глазами оглядывал спокойно жующих ратников, пока один из друзей Скала не проговорил, глядя мимо него:

– Закрой рот, извержонок, а то потеряешь то, что туда положил!

Мальчишка тут же уткнулся в свою тарелку и принялся быстро жевать, хотя мысли его были далеко от обеденного стола.

Когда он проходил двором, возвращаясь после обеда в учебную комнату, его нагнал Скал. Положив свою большую руку ему на голову, дружинник негромко проговорил:

– Я должен уехать... Ты не скучай, в случае чего обращайся к Черменю – он остается в Крае. Надеюсь пробыть в отлучке недолго, но... – Тут он на секунду замолчал, словно не знал, стоит ли делиться с мальчишкой неприятной новостью, а затем все-таки сказал: – Восточные медведи обложили Мурму... С голодухи, наверное, решились на такое. Надо смотаться туда, образумить косолапых!

Едва заметно погладив белую голову мальчика, Скал повернулся и быстро зашагал прочь.

Вотшин наставник ушел к востоку во главе девяти матерых волков. По дороге им предстояло собрать еще около пятидесяти бойцов, рассеянных по разным городкам и деревенькам – путь до восточной границы был долгим.

Мурма действительно была обложена медведями. Правда, вся стая восточных медведей не собралась: медведь – зверь-одиночка, под вожаком ходит неохотно, но зима и весна выдались тяжелые, медвежьи деревни, и без того немногочисленные, обезлюдели, скотина повымерла. Вот и пошли они в земли соседей, поживиться тем, до чего удастся дотянуться. Пяток деревень были разграблены, волчьи изверги побиты или уведены в медвежьи земли, скотина частью задрана, частью угнана за кордон. Вокруг пограничного городка, стоявшего на крутом, обрывистом берегу быстрой, с темными омутами реки, и обнесенного по широкой дуге невысоким частоколом, бродило до тридцати огромных, не знающих пощады зверей. Они не стояли лагерем, не шли на приступ – они просто стерегли укрывшихся за стенами волков пограничного гарнизона и извергов, успевших перебраться из окрестных деревень в городок. Двенадцать волков гарнизона вполне могли отразить штурм медведей, если бы те пошли на приступ – двое-трое волков вполне могли справиться с любым пришлым шатуном, но на то, чтобы изгнать полевую стаю медведей со своих земель, сил у гарнизона недоставало. К тому же в самом начале медвежьего набега погибло двое ратников из гарнизонной стаи – недавно пришедший с обозом Медведь и самый молодой из волков, впервые попавший под медвежий набег паренек.

Разорванный, погрызенный труп молодого волка притащили в город прибежавшие из дальней деревни изверги, а вот Медведь пропал без вести, хотя трое извергов и рассказывали, что видели недалеко от города, как трое медведей рвали четвертого – пониже ростом и поглаже шерстью. Вожак пограничной стаи, Ворчун, решил, что Медведь погиб.

Медведи, обложившие город, рассчитывали, что гарнизон долго не продержится, запасов в городе было немного, а послать за помощью у волков возможности не было – медведи перехватывали всех, кто выходил за частокол.

Но нападавшие не знали, что Всеславу удалось организовать связную цепочку. Помощник Ворчуна мог послать мысленное сообщение в Вороний лес, верст за пятнадцать от Мурмы. Там, в самой чащобе, на лесной заимке жила волчья семья, охотники за пушным зверем. Вожак этой семьи – одиночка, не желавший перебираться в город, – имел исключительные способности к мыслеречи и передавал полученные из пограничного городка сообщения верст за сорок вожаку заставы в городке Звияге, а оттуда сообщение доходило до Края в течение нескольких десятков минут. Так что меньше чем через сутки после появления медвежьей полевой стаи в окрестностях Мурмы Всеслав узнал о нападении!

Полевая стая Скала уже в первые сутки своего марша выросла до сорока волков, правда, с десяток примкнувших к стае были совсем еще молоды. В Звияге в стаю влились еще двадцать два волка – опытные, надежные бойцы. От Звияги до Мурмы волчьей экономной рысью было около двух суток ходу, места были малонаселенные, так что стая увеличилась всего на шесть бойцов. На седьмые сутки Скал вывел свою стаю, состоявшую из семидесяти с лишним волков, на опушку леса, отделенную от частокола Мурмы всего пятью сотнями метров негустого кустарника и луговой травы. Стая залегла, а Скал вызвал Ворчуна – отсюда он мог связаться с вожаком пограничной стаи напрямую: