– Мурох! – взревел он, вздевая над головой меч. – Сегодня ты умрешь!

Каторжник увидел Кира и понял, что деваться некуда. В его руке блеснул меч.

– Это ты умрешь, щенок! – заорал он и бросился на противника.

Длинный клинок столкнулся с коротким, сталь заскрежетала о сталь, брызнул сноп искр. Кир ударил вверх, оттолкнул меч Муроха и повел вражеский клинок в сторону. Мурох отшатнулся, ударил наотмашь, отпрыгнул назад и снова ударил. Кир парировал, рассек мечом воздух и сделал короткий выпад. Клинок кольнул каторжника в ногу, описал полукруг и обрушился на его голову. Мурох вскинул меч. Искры едва не посыпались ему в глаза, когда клинок Кира сцепился с его собственным. Каторжник напряг мышцы, оттолкнул меч воина, сгруппировался и рубанул сплеча, целя в бок противника. Кир вновь парировал, сделал шаг в сторону, а потом, подцепив меч Муроха своим, поднял руки каторжника вверх и засадил коленом в живот. Мурох согнулся. Кир сильным ударом обезоружил его, двинул рукоятью меча по затылку, и беглый каторжник мешком рухнул к ногам победителя.

– Тебя отправят не на соляные копи, – произнес Кир, вытирая перепачканный кровью меч об одежду Муроха. – Ты сгниешь, добывая алмазы в шахтах Восточных гор, – но прежде мы с тобой потолкуем еще кое о чем.

Мурох застонал, пытаясь подняться, но Кир наступил армейским сапогом ему на руку, и бандит забился на земле, пытаясь освободиться.

– Дай-ка мне это, – окликнул Кир какого-то горожанина, пробегавшего мимо с тесаком в руках.

Тот взглянул на Муроха, улыбнулся и подал Киру свое «оружие».

К этому моменту переворот в Кешри закончился. На земле лежали шесть трупов горожан и одного стражника, а уцелевшие, не веря собственным глазам, смотрели на поле битвы, которым стала обыкновенная улица в квартале гончаров. Почти все «ополченцы» были ранены – кто в руку, кто в ногу, но серьезно – только двое: столяр, получивший сильный удар по голове и с трудом оставшийся в живых при такой трещине в черепе, был без сознания, да еще сапожник, на боку которого зияла длинная, обильно кровоточащая рана, стиснув зубы, сидел, прислонившись к стене. Помогавший ему стражник изо всех сил пытался остановить кровотечение, разорвав рубашку раненого на бинты. Большинство подельников Муроха были мертвы, а те четверо, что умудрились остаться в живых, уже сидели связанными у стены с кляпами во ртах и злобно вращали глазами.

Кир обвел взглядом друзей. Все, кроме Аршака, руку которого перевязывала бледная, на счастливая Эйли, были невредимы. Маркус, облизывая порезанную ладонь, подошел к другу и, то ли хвалясь, то ли просто сообщая факт, гордо заявил:

– Я даже саблю из ножен не вынимал!

Кир только кивнул.

– Что ты собираешься делать с этой мразью? – деловито поинтересовался Маркус, пиная концом сапога распростертого Муроха.

– Хочу расспросить о кочевниках, с которыми он, как выяснилось, водил дружбу, и о Лиле.

– Он заодно с этими шакалами? – Маркус присел на корточки. – Да я сам вырежу ему на лбу клеймо каторжника. Именное.

– Итак, – сказал Кир, убирая меч в ножны и поудобнее берясь за тесак, – дважды повторять не буду. – Он показал Муроху тяжелое широкое лезвие. – Вопрос первый: кто эти кочевники?

– Пошел ты! – выплюнул Мурох сдавленно. – Думаешь, победил, да? Я еще вернусь. Нет таких шахт, откуда…

Его речь прервал его же собственный вопль, потому что Кир взмахнул тесаком и одним ударом отрубил бандиту кисть. Из обрубка полилась кровь, а Мурох расширенными от ужаса глазами уставился на нее, не в силах поверить, что это случилось. Маркус вскочил на ноги и со страхом смотрел на своего друга, спокойно вытершего лезвие об одежду бандита.

– Продолжим, – невозмутимо сказал Кир, придавливая Муроха к земле коленом. – Предупреждаю: без второй руки ты пойдешь по миру, а без ног и вовсе подохнешь в какой-нибудь канаве. Кстати, даже не надейся, что кто-нибудь здесь станет тебя лечить. Ну!

– Ладно! – выкрикнул Мурох, заливаясь слезами. – Будь ты проклят! Спрашивай!

– Где девушка, которую привезли в Кешри кочевники три дня назад?

– В храме Зандара! О боги, как больно!

– Что? Здесь есть храм Зандара?

– Да, его построили три года назад! – Мурох вопил, захлебываясь от боли. – Пришли жрецы и заплатили много денег! Но он всегда закрыт, только кочевники приезжают иногда!

– Какие у тебя с ними дела?

– Добыча! Когда грабят караваны, отдают мне долю!

– Что они привезли тебе в этот раз? Девушку? – Кир сильнее надавил Муроху на грудь, но в этом не было необходимости.

Зажимавший обрубок подолом рубахи бандит и не думал запираться.

– У меня своих полно! Ее отвезли в храм, а мне притащили побрякушки и пару ковров!

– Зачем им девушка?

– Откуда я знаю?! Я с этими жрецами дел не имею! Не мешают, и ладно!..

Кир помолчал, затем резко встал и отшвырнул тесак.

– Если хотите, помогите ему, – сказал он жителям Кешри, стоявшим вокруг.

Никто не двинулся.

Мурох поднялся, воя от боли и глотая слезы.

– Будьте вы все прокляты! – крикнул он. – Я вернусь! Пусть даже с одной рукой, но… – и снова ему не дали договорить.

Пущенная из арбалета стрела пронзила грудь бандита, и он с еще открытым ртом повалился на землю. Все взгляды обратились на Аршака.

– Пусть его смерть будет на моей совести, – сказал стражник, сплюнув. – Так спокойней.

Стены храма были сложены из гладко обтесанных серых камней, а высокие двустворчатые двери блестели железом. Никаких украшений, кроме позолоченного шпиля, венчавшего восьмигранный купол, не было.

– Ну и где же стражники? – прошептал Маркус, когда они с Киром выглянули из окна ближайшего дома.

– Скоро узнаем, – пообещал Кир.

Они вернулись к столу и осушили полные кружки с пивом. Хозяйка дома, счастливая оттого, что принимает таких дорогих гостей – спасителей города, – суетилась и все время норовила их накормить, но Кир, к ее огорчению, отверг все, кроме пива.

В комнату вошел Аршак, за ним – еще несколько человек, все вооружены.

– Мы готовы, – сказал стражник. – Семь возов сена. Жители не поскупились.

– Еще бы! – вставил один из его спутников, чернобородый широкоплечий человек в фартуке мясника. В руке он держал короткий меч.

– Подвезите их к храму и обложите его со всех сторон. Потом полейте пальмовым маслом, чтобы горело веселей.

Аршак с удовольствием крякнул, но один из его спутников робко сказал:

– А это… ну, того… Храм все-таки. А Зандар хоть и из Старых Богов, но все-таки…

– Не робей, – перебил его Маркус. – Мой друг этого…

Рука Кира, легшая на плечо юноши, заставила его замолчать.

– Старые Боги ушли навсегда, – сказал Кир. – Теперь миром правят Пресветлая Амира и другие боги.

– И все же…

– Хватит! – Аршак прервал своего спутника, разрубив воздух ребром ладони. – Жрецы захватили подругу наших освободителей, и мы вырвем ее из рук святош, даже если сам Эйдагор выйдет против нас.

На том и порешили. Горожане подкатили телеги к стенам храма и сбросили сено, а затем полили его из огромных глиняных кувшинов пальмовым и оливковым маслом, не пожалев такой ценности ради благого дела. К удивлению Кира, никто не пытался им помешать – храм казался пустым. Это и радовало, и беспокоило его. Тем не менее подготовка штурма шла своим ходом.

Жители Кешри, вооруженные арбалетами, окружили храм, сосредоточившись в основном перед высокими створчатыми дверями – единственном выходе.

– Зажигай! – подал команду Аршак, махнув рукой.

Со всех концов к соломе побежали люди с горящими факелами в руках. Они бросали свои ноши и отступали назад, наблюдая за тем, как вспыхивает сухая трава и поднимается густой черный дым. Тяжелый запах быстро распространялся, храм постепенно окутывался непроницаемой пеленой.

– Почему они не выходят? – спросил Маркус с тревогой.

– Наверное, видят, что снаружи их ждут не с леденцами, – отозвался Кир, вглядываясь в клубы дыма. – Что ж, если не выйдут, то задохнутся. Огонь стены, может, и выдержат, а вот нехватку воздуха люди переживут едва ли.