Кир подумал о том, что творится на земле, которую они оставили неизвестно сколько времени назад – ведь он помнил слова Хорга о разном течении времени в Мире и Пустоте. Возможно, храмовники уже ворвались в обитель и захватили талисманы. Что будет, если Глаз Дракона обретет прежнюю силу или Анх будет уничтожен?

Амира была отброшена назад, Кир едва успел перехватить удар Мелиды, который неминуемо прикончил бы молодую богиню. Где-то справа тяжело дышал Эйдагор – силы покидали его.

Жгучая боль пронзила Киру предплечье, но меч Мелиды только скользнул по нему, отведенный в сторону мощной броней доспехов.

– Откуда вы взялись?! – прошипела она, с ненавистью глядя врагу в глаза. – Я не знаю вас!

Кир не отвечал, он не мог позволить себе такую роскошь. Он видел краем глаза, что Зандару удалось ранить Зорга, и тот рухнул на колени, зажимая рукой сочащуюся светом рану. Хорг помешал добить Молодого Бога, но был отброшен ударом щита. Эйдагор скрылся в черном облаке, а когда дым развеялся, его не было. Он покинул поле битвы. Торжествующие крики Молодых Богов разнеслись по округе.

Обнаружив, что противников стало гораздо больше, Мелида и Зорг с проклятиями исчезли тоже. Дангар и Край растворились, видимо, отправившись за ними в погоню, а Зорг и Амира направились к Хоргу и Киру, первый из которых зажимал рану на груди – топор Зандара все-таки достал его, – а последний был покрыт порезами, из которых струилась серебристая кровь. Кир не чувствовал боли, но испытывал ощущение потери, словно с каждой каплей из него уходила жизнь.

Хорг положил руку ему на плечо и шепнул:

– Пожелай перенестись обратно в Мир, быстро!

Кир закрыл глаза и сделал так, как сказал ему его спутник. Через мгновение он ощутил под ногами твердую почву, а подняв веки, понял, что это каменный пол храма Амиры. Молодые Боги, одержавшие на этот раз победу, остались где-то в Царстве Пустоты, должно быть, недоумевающие по поводу того, откуда вдруг появились и почему так стремительно исчезли их неожиданные союзники.

Кир хотел спросить Хорга о причинах столь поспешного бегства, но тот уже направлялся к сотрясаемой мощными ударами двери. Его тело больше не светилось, но и раны на груди не было. Оглядев себя с ног до головы, Кир обнаружил, что и с ним произошло то же самое.

– Что случилось? – окликнул он Хорга.

– Нельзя быть богом на земле, – ответил тот, не оборачиваясь. – Теперь ты и я снова обыкновенные люди.

Кир усмехнулся. Едва ли подобное можно было сказать о тех, кто только что сражался с богами и победил. Но он ничего не сказал, только огляделся в поисках своих друзей. Те стояли перед воротами с мечами наголо, готовые встретить храмовников, если те ворвутся в обитель. Они не видели возвращения Кира и Хорга, все их внимание было сосредоточено на разваливающейся буквально на глазах двери.

– Эй! – окликнул Кир Маркуса, становясь рядом с ним плечом к плечу. – Мы что-нибудь пропустили?

Юноша подскочил от неожиданности, а затем его лицо расплылось в улыбке.

– Вы вернулись? А где Хорг, он тоже здесь?

Кир глазами показал на готовящегося произнести какое-то заклинание великана.

– Долго нас не было? – спросил он.

– С полчаса, – ответил Маркус.

– Мы думали, что уже не увидим вас, – добавила Лила. – Время тянулось так медленно…

– Храмовники таранят дверь, но никак не могут сорвать ее с петель, – сообщил Маркус. – Послушники и жрецы перестреляли добрую половину их магов. Похоже, те не больно-то искусны, раз не смогли защититься от стрел. – Он усмехнулся.

– Но они ранили многих служителей, – добавила Лила с грустью. – Бросили в них каким-то огнем.

– Чем вы с Хоргом занимались в этой… ну, ты понимаешь… где вы там с ним были?

– Так, прогулялись немного, – пожал плечами Кир. – Старые Боги проиграли.

– Ты это серьезно?! – Маркус воззрился на него с подозрением.

В глазах Лилы блеснула надежда.

Кир кивнул.

– Теперь осталось только разобраться с храмовниками, – сказал он серьезно.

Очередной удар почти выворотил металлические крепления двери, она была готова поддаться натиску рыцарей.

– Что там случилось? – поинтересовался Кир, оборачиваясь на доносившиеся сверху крики.

Маркус прислушался.

– Жрецы кричат, что солнце садится.

Лила обернулась и посмотрела на Анх Амиры. Тот сиял непередаваемым светом. Казалось, все лучи солнца, луны и радуги были вплетены в него.

– Смотрите! – закричала она. – Пресветлая здесь, она с нами.

Двери с оглушительным грохотом влетели в храм, придавив троих послушников, и поток рыцарей хлынул в святилище.

Однако им было не суждено победить, как и их хозяевам. Анх Амиры вспыхнул ослепительным огнем, который ударил навстречу храмовникам, превращая их в факелы, испепеляя вместе с конями.

При этом никто из жрецов и тех, кто защищал обитель, не был обожжен, хотя многие стояли на пути смертоносного потока.

Свет погас, оставив на полу дымящиеся сгустки металла – расплавившиеся доспехи – и кучи пепла. Легкий теплый ветерок проник через дверь и понес его наружу, смешивая с песком.

Люди поклонились Амире и молча благодарили ее, а затем вышли на улицу и увидели, что небо снова стало голубым и чистым, а пустыня сверкает точно снег.

– Я хочу тебе кое-что подарить, – сказал Хорг Киру, подходя к своей лошади. Открыв седельную сумку, он достал оттуда увесистый сверток, слегка звякнувший, как если бы там лежали серебряные монеты. Великан ловко размотал тряпицу, встряхнул подарок, и на солнце засверкала великолепная кольчуга. Кир, Маркус и Лила невольно отшатнулись, ослепленные отраженным ею светом.

– О! – только и смог выдохнуть Маркус. – Это… да!

– Ее выковал один из величайших кузнецов мира, – сказал Хорг, снова сворачивая кольчугу, подобную стальному руну. – Он работал над ней четыре года. Никто больше не может сделать такой и не сможет уже никогда. Секреты былого мастерства утрачены, но некоторые образцы прошлого величия сохранились. Возьми ее как дар воина другому воину в знак уважения и дружбы. Что-то говорит мне, что она пригодится тебе. – Он протянул сверток Киру, и тот принял его, ощутив в руках приятную прохладную тяжесть.

– Я благодарю тебя, – сказал он с чувством. – Поистине воин не мог бы получить лучшего подарка. Жаль только, мне нечем отплатить тебе…

– Это и не нужно, – прервал его Хорг. – Я рад, что повстречал тебя на своем пути.

– Куда ты теперь? – спросил Кир Хорга, когда тот уже сидел на лошади, перебирая пальцами густую шелковистую гриву.

– Опять будешь колдовать во имя спасения мира? – пошутил Маркус.

– Кто знает, – ответил тот. – Возможно, поеду на восток.

– Разве ты не продолжишь служение храму? – спросила подошедшая Лила.

Великан отрицательно покачал головой.

– Я никому не служу, – ответил он. – Просто делаю то, что кажется мне правильным. Прощайте, – добавил он, окинув глазами Кира, Маркуса и девушку.

Они поочередно пожали Хоргу руку, и он, слегка пришпорив коня, поехал прочь. Его фигура долго была видна в прозрачном воздухе пустыни, пока не скрылась за первой дюной.

Море разбушевалось не на шутку. Поднимая валы высотой с Девятую башню Коркхая, оно обрушивало их на судно, шедшее из Теффара в порт Нордесей, швыряло его по пенящимся волнам, грозя опрокинуть и пустить на дно. Но корабль, разрубавший поверхность мятежной воды своим просоленным днищем, продолжал упрямо держаться, вопреки всем потугам шторма. Парус был убран; промокшая до нитки команда носилась по ходящей ходуном палубе, хриплыми голосами стараясь перекричать рев бушующей стихии. Гребцы подняли весла и теперь быстро спускались в кормовой трюм.

Кое-кто на «Альфаре», а именно так называлась делайская трирема, следовавшая к берегам Нордмира, чувствовал себя не в пример хуже, чем все остальные. Кир, перегнувшись через борт судна, боролся со стихией весьма своеобразным способом: очищая свой желудок от съеденного завтрака. Двадцатипятилетний воин всю свою жизнь провел на суше, и морская болезнь, настигшая его на пути в Нордмир, заставляла беднягу выворачиваться наизнанку едва ли не в прямом смысле этого слова. Лила стояла неподалеку, с сочувствием глядя на него, но не решаясь подойти – все предложения о помощи Кир отверг с отчаянной яростью. Он не мог смириться с тем, что стихия оказалась сильнее его, и мучительно краснел оттого, что все стали свидетелями его слабости. Никто из команды, впрочем, не обращал на него особенного внимания – морские волки давно привыкли к несовершенству сухопутных.