Собрались все задолго до указанного Вильке часа, да и с началом затянули, так что зрители были уже изрядно подвыпившими и разморенными. В трактире клубился табачный дым, девушки с подносами не успевали подносить выпивку и закуску. Тесно было не только из-за количества гостей, но и из-за того, что добрую треть места занимала специально устроенная сцена.

Франк остался у мельника, так как его от этого номера уже тошнило – на многочисленных домашних репетициях Вильке привлекал его в качестве критика и помощника.

За кулисами в кухонном коридоре стояли и овца, и наряженный Вильке, а вокруг крутилась Марлена, поправляя его прическу и наряд дрессировщика. На Вильке была соломенная шляпа, жилетка, как у всех жителей Кругозёра, рубашка с деловито подвернутыми рукавами, а на груди красовался оранжевый бант. В одной руке Вильке держал трость с набалдашником, он выпросил ее у господина Генриха насовсем, а в другой руке – поводок.

Вильке так волновался, что с него лился пот. Марлена сняла с него шляпу, обмахнула его и вернула головной убор на место.

– Ну все, я пошла, – решительно сказала она. В представлении на нее было возложено две немаловажных роли: объявлять номера и подыгрывать на фортепиано.

Она последний раз вздохнула и выскочила на сцену.

Вильке присел на корточки и погладил овцу по кучерявой мордочке.

– Ну, давай, не подведи, Стрекоза.

Официально овцу звали именно Стрекоза. Но так как обычно ее звали просто «овцой», она вряд ли догадывалась о своем настоящем имени.

– Уважаемые дамы и господа!

Марлена не успела договорить, как часть зала взорвалась аплодисментами:

– У-у! Браво! Брависсимо! На бис!

– А также гномы, охотники и их собаки!

– Так детка! Так держать! – захрипели бородачи. – Гав! Гав! Гав! – подхватили собаки. – Ау-у! – взвыл от радости какой-то пес.

– Мы искренни рады приветствовать вас всех, любезнейшие друзья дракона, в нашем уютном клубе!

– Ау-у! – опять взвыл пятнистый дог.

– Покажи нам, покажи! – закричал какой-то перебравший гном, но подзатыльник собрата тут же уложил грубияна под стол.

– Сегодня вы станете свидетелями невероятного номера! – торжественно объявила Марлена, садясь за инструмент. – Рада представить вам великого укротителя Вильке Боргена с номером «Танцующая овца». Встречайте!

Оглушительные овации – и на сцене появился Вильке со своим белоснежным животным. Когда все притихли, музыка заиграла, Вильке сунул трость под мышку и воскликнул:

– Три-четыре!

Глядя себе под ноги, он принялся интенсивно отстукивать чечетку. Овца же стояла, как вкопанная и с испуганным любопытством разглядывала гостей. Вильке, не замечая этого, выкладывался по полной: вот он, крутя тросточку, как пропеллер, пошел в сторону и потащил за собой на поводке упрямую овечку, а потом, чуть не задушив животное, вернулся снова на середину.

Послышались первые свистки – конечно же, со стороны нетерпеливых гномов. Им же обещали, что танцевать будет не дрессировщик, а овца. Ситуация и впрямь была нелепой – словно бы овца показывала способности выдрессированного ею человека, а не наоборот.

Свист усилился. Вильке, наконец, бросил взгляд на Стрекозу и с ужасом обнаружил, что животное не танцует. Не прекращая плясать, он задергал овцу за поводок и начал строить угрожающие гримасы.

Поднялся оглушительный хохот. Смеялись все: гномы, люди и даже друзья Вильке. Тихая госпожа Роза, у которой Марлена училась цветочному делу, и та заливалась смехом, кокетливо прикрывая пальцами кругленький ротик.

Вильке остановился, сделал гостям знак рукой, поймал такт и начал плясать заново. Все притихли, потому что овечка вдруг начала из стороны в сторону шатать головой. У нее это получалось в ритм, но взгляд оставался такой же придурковатый. Вдруг она выставила одну ножку, потом другую и, продолжая бездумно смотреть перед собой, сделала робкое па. А Вильке в это время неистовствовал, чечеткой выбивая пыль из дощатой сцены. Но и овца теперь действительно пританцовывала: она подпрыгивала, стучала четырьмя копытцами, скрещивала ноги и крутилась на месте.

Вильке торжествовал. Когда танец окончился, он даже рухнул на одно колено, развел в стороны руки и склонил голову, уронив со взмокших кудрей несколько капель пота.

На поклон их вызывали шесть раз. Овца стала упрямиться, упираться копытами в пол, и Вильке приходилось силой вытягивать ее на сцену за поводок. Восхищенные люди и гномы в седьмой раз подняли гвалт аплодисментов, чтобы вызвать артистов, но Марлена встала из-за инструмента и принялась успокаивать публику. Когда гомон улегся, девочка объявила:

– Дамы и господа, а теперь великий Вильке Борген и его укрощенное животное продемонстрируют вам свой смертельный… То есть я хотела сказать, невероятный номер под названием «Поющая овечка»! Встречайте!

Публика вновь шумно приветствовала мальчика и овцу. Марлена вернулась за инструмент, и когда все примолкли, торжественно заиграла бравурный туш. «Та-та-та! Та-та-та!! Та-та-та!!!» Вильке строгим взглядом гипнотизера посмотрел на овцу, и та робко выдала:

– Бе-е.

Овациям и хохоту, казалось, не будет конца, и золотые монетки градом посыпались на великого Вильке – бесстрашного укротителя белой овцы. Когда золотой град прекратился и публика притихла, на сцену поднялись лесные гномы в капюшонах всех цветов радуги и с музыкальными инструментами в руках. Подошло время их участия в концерте, ведь сейчас Вильке переходил к излюбленной и самой затяжной части программы – пению заводных песен:

После бурного вечера Марлена, Вильке с овцой, Лорд и племянники Нонпареля поднимались на второй этаж, где была гостиница и комнаты хозяев. Здесь же был небольшой каминный зал для отдыха и тихих вечерних бесед. Друзья весело обсуждали представление, смеялись, передразнивали друг друга и гномов. Они не знали, что пока они развлекались, в заведение прибыл сам волшебник Сергиус, Нонпарель и кое-кто еще.