Молва о Зигмунде была, скорее всего, связана с его странностями. Вечный подозрительный прищур и хромота были наименьшими из них. На горбуне всегда был траурный сюртук, под ним жилет, из-под которого выглядывал накрахмаленный воротник рубашки, на голове – английский котелок, а на ногах – полосатые гольфы и деревянные башмаки. Жил он прямо в старой мельнице, похожей на заброшенный сарай, в компании крыс и летучих мышей – обстановочка, что ни говори, мрачноватая. И ночевал в гробу. Когда-то он пытался таким образом выправить горб, а потом просто привык. Ложился в ящик и задвигал крышку, чтобы молотящие жернова не мешали спать. Франку Зигмунд нравился, и он часто навещал старика, иногда даже помогал ему по хозяйству.
На самой вилле Франк большей частью бездельничал, читал книжки, рисовал и играл. Кухней с усердием занимался Вильке, причем готовил, действительно, все лучше и лучше. Он и сам часто говорил, что из него выйдет великий трактирщик. Два раза в неделю в доме Франка и Вильке убирались присланные госпожой Изольдой служанки, а иногда и Марлена.
Когда торчать на вилле надоедало, мальчики садились на велосипед и ехали за ягодой или за грибами, а иногда – порыбачить в какой-нибудь горной реке. Но иногда Франк гулял и один – ему больше, чем Вильке, нравилось исследовать окрестности Кругозёра. Он заходил все дальше и дальше: то сталкиваясь с опасностями, то встречая новых друзей. Каждую среду он отправлялся в замок и брал у волшебника свою любимую лошадь Пинангу, чтобы она показывала ему еще не знакомые места, или чтобы съездить навестить ведьму в ее лесной усадьбе.
Иногда Франк просто валялся во дворе и любовался облаками. А Вильке неподалеку показывал чудеса хозяйственности. Он стругал рубанком, пилил, стучал молотком и сооружал все более и более бесполезные вещи. Он даже поставил вокруг виллы невысокий частокол там, где раньше были только столбики и калитка. Забор Вильке был таким кривым и страшным, что проходя мимо, нельзя было не удивиться. Но Франка забор вполне устраивал, ведь его сделал сам Вильке. Франк даже считал, что от этого вид у их виллы стал только сказочней.
После этого у Вильке появился честолюбивый план собрать гномов и с их помощью построить в яблоневом саду «Друзей дракона» летнее кафе, с террасы которого открывался бы замечательный вид на долину и Кругозёр. Но хозяин заведения, лысый толстяк господин Генрих, сказал, что этим Вильке может заняться после закрытия зимней горнолыжной базы «Друзей дракона». То есть следующей весной. А портить уже начавшееся лето грандиозной стройкой совсем ни к чему. Но, впрочем, идею его он все-таки оценил.
Что касается зимы, то в Кругозерье проводят ее очень весело. Ведь кроме лыжной базы, здесь есть и настоящий каток. Его устраивают прямо на озере, посреди городка. А на День дракона еще и подвешивают кругом множество самодельных фонариков. Ставят посреди озера шест, на него цепляют шнуры и натягивают на них во все стороны гирлянды из разноцветных лампочек. Получается очень красиво, а главное – кататься под ними на коньках весело и светло. Дракон присылает детишкам подарки, которые разносят по домам гномы. В разгар праздника, всегда неожиданно, появляется на санях волшебник Сергиус и тоже всех поздравляет. Это бывает зимой. Вильке и Франк много слышали о зимних празднествах от своих друзей и никак не могли их дождаться. Но и лето было что надо. Лучше и представить себе нельзя.
Как-то мальчики отправились на летнюю ярмарку, чтобы купить овцу. Сначала они хотели приобрести целое стадо, но истратили почти все выигранное у гномов золото на всякую ерунду, и у них осталась только одна монетка.
– Боюсь, что на большую овцу не хватит, – взвешивая золотник, констатировал Вильке.
Они подошли к лавке, за которой торговала Каздоя, и увидели, что у ее ног на красном поводке крутится маленькая, белая, как снег, овечка, на шее у которой весело позвякивает колокольчик.
– Здравствуйте, бабушка Каздоя, – поздоровались мальчики. – Сколько стоит ваша овечка?
– Пять золотых монет, – сказала старуха, смерив покупателей недоверчивым взглядом, так, словно впервые их видела.
– О, Боже! Это же целое состояние! – воскликнул Вильке. – Кажется, вы немного загнули.
– Сам ты загнул, – огрызнулась ведьма. – Это тебе не простая бякающая овца. Это волшебная овечка, она разговаривает и может стать настоящим другом. К тому же ее шерсть, ее веселые каракули, светятся белизной крылатых единорогов – тех, что когда-то приходили пастись в мою лесную усадьбу.
Вильке тут же очень захотелось заполучить именно эту овечку, и он сморщился, глядя то на нее, то на Каздою.
– А она действительно говорит? – недоверчиво спросил он.
Каздоя посмотрела на овцу и легонько дернула за поводок.
– Ну-ка, давай, скажи им чего-нибудь, не позорь старуху.
– Бе-е-е, – сказала овечка.
Очевидно, это было не самое большее из того, на что была способна овечка, но на Вильке и это произвело неизгладимое впечатление. Он не знал, куда девать руки и глаза, поэтому кроме овцы и ведьмы стал смотреть со страданием во взоре еще и на Франка.
– Дам за нее один золотой, – наконец сказал он, встав в позу рядящегося на рынке.
Каздоя аж вздрогнула от такого предложения и с ужасом посмотрела на свой товар. Наконец, она немного пришла в себя и возмущенно сказала:
– Франк, мальчик мой, ну скажи хотя бы ты в защиту бедной старушки, что ее овца стоит не меньше трех золотых!
– Видите ли, бабушка Каздоя, – виновато ответил Франк, – может она стоит и все пять, но у нас с Вильке есть только один.
Каздою не на шутку озадачило это не предвещавшее ничего хорошего обстоятельство. Пошептавшись сама с собой, она, наконец, вздохнула и сдалась.
– Ну, что ж, так и быть, берите. – Вильке аж подпрыгнул на месте. – Но только с одним условием, – остепенила его старуха.
– Каким таким условием?
– Будем считать, – хитро улыбаясь, сказала Каздоя, – что вы у меня ее не купили, а я вам ее так отдала – по доброте душевной. Я же все-таки добрая ведьма. И вы отныне будете благодарны и обязаны мне, – ведьма цокнула, – по гроб жизни…
– Чудесно, спасибо, бабушка, спасибо… – раскланялся Вильке, сунул монету в карман и схватил овцу.
– Пр-р-р, куда?! – поймала его за плечо ведьма своей костлявой хваткой. – Не так быстро, толстый, я еще не договорила.
– Ну, да-да, конечно, простите, – промямлил Вильке и поставил овечку перед собой.
Ведьма продолжила:
– И в знак благодарности, учитывая мое бедственное материальное положение, вы решили тоже не оставить меня без подарка и отдали мне свою единственную золотую монетку.
Вильке посмотрел на Франка, пожал плечами и без колебания вручил монетку старухе. Когда они уже попрощались и пошли, старуха вдогонку пригласила их к себе на чай с кексами. Они, конечно же, согласились.
Теперь мальчики взялись за воспитание своей милой скотины. Говорить овца так и не научилась, но, похоже, понимала она все не хуже Лорда. Если она, допустим, хотела погулять на горных лугах, то заходила в дом и говорила «бе-е». Кто-нибудь из мальчиков, чаще Франк, цеплял ее на поводок, шел в горы и там выпускал пастись на свежей зеленой травке. Особенно нравилось пасти овцу Лорду, но он был с ней слишком строг, она его боялась, и мальчики старались пореже брать на выпас собаку. Но, конечно, делали это мягко и корректно, чтобы не обидеть пса.
Все лето они провозились с овцой и полюбили ее, как родную. Они брали ее с собой в «Друзей дракона», и она уничтожала там цветы госпожи Изольды. Овца вообще была хулиганкой. Она могла дразнить местных гусей и удирать от них по двору виллы; а иногда, как свинья, иначе не скажешь, вываливалась в грязи и запрыгивала на постель к Вильке. Тот ее шлепал и вёл отмываться в баню.
Но все же они очень любили свою овцу. Каждый месяц справляли они ее день рождения и отводили погостить к бабушке Каздое, которая угощала мальчиков и овцу кексами и пирогами.
И вот однажды душным сентябрьским днем Вильке Борген в очередной раз отправился пасти овцу на горные луга этой чудесной страны. Вильке был человек рассеянный и даже не удосужился посмотреть на поднимающуюся из-за гор черную грозовую тучу. Она клубилась, как дым из вулкана, и ее брюхо сверкало от яростных молний. Все это производило жуткое впечатление, несмотря на то что гроза была еще довольно далеко.
