Карт-бланш на то, чтобы Ури расширил горизонт своей деятельности, был получен благодаря двум влиятельным израильтянам: Амнону Рубинштейну, ставшему впоследствии министром связи, и министру обороны Моше Даяну. Рубинштейн, в доме которого Ури провел один из первых публичных сеансов, выступал в роли советчика и до сих пор поддерживает дружеские отношения с Ури. Что касается Даяна, то мы должны учитывать, что он обращал внимание только на тех, о которых, как он считал, ему следует все знать. Единственная услуга со стороны Ури, которую он позволил тому оказать, заключалась в том, что Ури помог отыскать несколько гончарных изделий во время археологических раскопок. Я бы сильно удивился, если бы Даян отказался от дальнейшего использования способностей такого рода.
Ричард Диксон, хорошо информированный писатель, пишущий роман о шпионах, в своей книге «Израильская секретная служба» (1978) уделил главу телепатическому шпионажу. Он дал понять, что в этой области израильтяне обогнали многие европейские страны. По свидетельству одного из его источников информации, деятельность Геллера находилась под пристальным вниманием агентов просоветских блоков сразу после его приезда в США; а еще раньше им заинтересовались агенты службы «Моссад».
Идея телепатического шпионажа является весьма привлекательной, и вокруг нее гораздо больше примитивных спекуляций, чем веских доказательств. Единственная область, в которой использование телепатически талантливых шпионов было признано полезным, — дистанционное видение. В 1984 году колумнист Джек Андерсон опубликовал серию материалов о проекте ЦРУ под кодовым названием «Грилл флэйм», ставшим продолжением работ, начатых в 1972 году в СИИ Инго Своном, Харольдом Путхоффом и Расселом Таргом. С помощью этого проекта, писал Андерсон, была получена информация, позже подтвержденная с помощью спутника о ядерном испытании малой мощности в Семипалатинске в Казахстане и о месте гибели советского бомбардировщика Ту-95 в одном из районов Африки.
Тарг вместе с коллегой Кейт Харари в 1983 году посетили Советский Союз, вернувшись оттуда в октябре 1984 года, чтобы провести эксперимент с дистанционным видением между Москвой и Калифорнией, в котором участвовала Джуна Давиташвили. Во время этого эксперимента, который снимался на видео, она выдала достоверную информацию о двух объектах, выбранных наугад в Сан-Франциско, на которых позже побывала Харари.
Использование подобных экспериментов в военных целях кажется вполне резонньтм. Однако, если бы мне поручили сформировать команду шпионов телепатов, Геллер был бы последним, которого бы я в нее включил. Не только потому, что он слишком хорошо известен газетчикам, но и по тому, что он всегда отказывался участвовать в любых экспериментах, которые могли бы привести к деструктивному использованию психической энергии. Теоретически телепатическая война вполне возможна, однако на практике проблема будет заключаться в том, как найти тех, кто согласился бы в ней участвовать.
Другое дело — мирная телепатическая кампания, описанная Ури в 12-й главе. Здесь перспективы являются многообещающими. Во время моих поездок в Восточную Европу ко мне постоянно обращались с просьбой помочь в исследовании возможностей использования психической энергии в мирных целях. Я думаю, этого бы не произошло, если бы заинтересованные люди не были хорошо осведомлены в том, что ведутся работы по изучению возможности использования этой энергии в других, не столь полезных целях.
Последние события показывают, что перемена в личном отношении к этому вопросу может иметь далеко идущие последствия. Прошло всего три года после войны 1973 года, когда президент Египта Садат совершил свой исторический визит в Израиль, перевернув сознание миллионов только тем, что ступил на землю с трапа самолета. За этим последовал длительный период мирного сосуществования между Израилем и Египтом, которого не было с момента создания государства Израиль. Встреча в Женеве в 1985 году между руководителями США и СССР стала событием, оказавшим более сильное влияние на сознание как Рональда Рейгана, так и Михаила Горбачева, чем все то, что они когда-то говорили друг другу. Этим же можно объяснить и неудачу двухсторонней встречи в Исландии в 1986 году. Мысль о том, что люди типа Ури Геллера могут изменить ход событий в мире, обменявшись рукопожатием с Аднаном Хашогти, не столь убедительна, как это может показаться. События происходят под влиянием мыслей, а мысли могут менять и их владелец, и кто-нибудь другой.
В современном мире есть место настоящему волшебству. На самом деле оно просто необходимо, хотя надо различать потребительское и деспотическое волшебство. Если волшебник стремится распространить свое влияние на окружающих, как доктор Фаустус, он будет уничтожен силами, которые он вызвал в жизни. Если же он стремится изменить окружающую действительность, взывая к уже существующей созидательной силе и сотрудничая с ней во имя общей пользы, он может сотворить настоящие чудеса.
«Волшебство — это отнюдь не просто набор обрядов, церемоний и сверхъестественного искусства, как многие неправильно думают. Это гораздо больше. В двух словах — это способ видения мира. В сущности, оно заключает в себе духовное состояние».
Я прошу прощения за то, что вырвал эту цитату, принадлежащую одному из наиболее ярых критиков всего паранормального, из общего контекста обзора восьмитомной «Истории магии и экспериментальной науки» профессора Линна Торндике, сделанного Эриком Дж. Дингваллом в первом выпуске (1959) журнала «Интернэйшнл джорнэл оф парапсихолоджи». Монументальный труд Торндике, на который он потратил 50 лет, по словам Дингвалла, является не только историей, но и «иллюстрацией опасностей, которые неизбежно возникают, если смотреть на мир с позиций магии и трудностей, с которыми сталкивается человечество, пытаясь уйти от восприятия мира с этих позиций».
То, что подобные опасения существуют, не поддается сомнению. Как не поддается сомнению и утверждение Дингвалла о том, что «там, где возникает игнорирование факта, как говорил в XYI веке Монтень, увеличиваются шансы для проявления жульничества и обмана».
«Медленное бегство от магии», если пользоваться терминами Дингвалла, ассоциируется с возникновением современной науки и триумфом таких демистификаторов природы, как Ньютон, Декарт и Галилей. Тем не менее магия не собиралась сдавать свои позиции, частично потому, что наука, несмотря на все свои достижения, до сих пор не смогла ответить на вопросы, на которые большинство из нас хотело бы получить ответ. Во многих областях, как, например, ограниченность человеческого сознания и возможность его выживания в случае физической смерти, она предпочитала даже не искать ответов. В то же время именно ученые, а не маги придумали множество способов того, как можно нанести нам вред, убить нас или нанести ущерб окружающей среде. У ученых не так много причин для того, чтобы поздравлять себя с успехами, как могут думать некоторые из них.
Мысль о том что средневековая магия перешла или была заменена современной наукой, — миф. Если человечество до сих пор верит в чудеса, это говорит о том, что и сегодня повсеместно существует глубокая вера в то, что доля правды в ней есть. Сегодня феномен парапсихологии является, по словам Эренвальда, «производной от магии, которая была лишена плоти и крови и приспособлена для нужд науки». Термин «пара», говорит он, «является антисептиком, применяемым для того, чтобы устранить нежелательное действие магии».
Экстраординарная реакция, вызванная появлением на сцене Ури Геллера, как положительная, так и враждебная, свидетельствует о том, что и сегодня существует как повсеместный интерес к чудесам, так и страх перед ними, как этот было во все времена. И вот появился талантливый и привлекательный молодой артист, который утверждал, что демонстрирует настоящее волшебство в отличие от выхолощенной профессии фокусника. Он вызвал гнев среди профессиональных фокусников, заявив, что умеет делать то, что они только имитируют. Кроме того, он разочаровал многих ученых, показав, что парапсихологический феномен не может быть изучен научными методами.
