Все это происходило задолго до того, как сэр Вал Дункан посоветовал мне попытаться использовать свой природный дар для своего рода лозоискательства. На сей раз я, как и раньше, сказал, что попытаюсь помочь, чем смогу, но, разумеется, никаких гарантий дать было невозможно.

Все необходимые приготовления были проведены очень быстро, и частный вертолет доставил меня в тот район, где, как предполагалось, может находиться в подземном заточении Самуэль.

Сперва меня привезли в роскошный дом Бронфманов и по моей просьбе показали некоторые вещи, принадлежавшие Самуэлю, чтобы я мог установить своего рода внутреннюю связь с ним. Затем мы снова сели в вертолет и несколько часов летали вдоль и поперек всей обширной территории округа Вест-честер, но мне, к сожалению, так и не удалось что-нибудь обнаружить. К концу стало ясно, что моя первая попытка выполнить задание подобного рода терпит полный провал. Меня отвезли в резиденцию Бронфмана в Манхэттене, чтобы я попытался объяснить ему причины своего поражения.

Шикарные апартаменты Эдгара были временно превращены в командный пункт. Там, помимо совершенно отчаявшегося отца и других присутствующих, находился шеф нью-йоркского управления ФБР. Первое, что я увидел, войдя в гостиную, — это большую карту Нью-Йорка, разложенную на подставке. Неожиданно даже для самого себя, не успев даже ни с кем толком поздороваться, я вдруг почувствовал мощный прилив направленной энергии. Я сразу же подошел к карте и уверенно ткнул пальцем в какое-то место в Бруклинском районе.

«Вот здесь он сейчас находится», — заявил я без малейших колебаний.

И действительно, он был там. Хотя не могу утверждать, что именно я обнаружил Самуэля Бронфмана, потому что к этому моменту один из похитителей сам сообщил в полицию о точном местонахождении молодого Бронфмана. Но случилось это уже после того, как похитители получили требуемый выкуп. Сотрудники ФБР срочно выехали на указанное место и освободили Самуэля, который, по счастью, был здоров и невредим. А 2 миллиона 300 тысяч долларов оказались в руках похитителей.

Потом я выяснил, что ФБР внимательно наблюдало за тем, как передавались похитителям деньги и как новоявленные миллионеры беззаботно направлялись к себе домой. Два похитителя — американцы ирландского происхождения, как предполагалось, были связаны с фондом помощи ирландским террористам. Через некоторое время они все же заметили, что находятся под наблюдением. С испугу они решили, что это мафия послала свою группу боевиков, чтобы отобрать у них деньги, и хотите верьте, хотите нет, отчаявшись, один из похитителей послал свою дочь в местную полицию с запиской, в которой просил защиты. Оба злоумышленника позднее были арестованы и отправлены в тюрьму.

Вот и вся история, достоверно изложенная газетами, хотя выглядит она так фантастично, что, если бы это был сюжет полицейского романа, читатель вряд ли поверил бы автору.

Я не заключал какого-то контракта с господином Бронфманом, но после счастливого завершения всего этого дела решил выслать ему счет на 25 тысяч долларов — сумму, которую, на мой взгляд, он вполне мог бы себе позволить. В то время я получал в среднем по пять тысяч за свои полуторачасовые лекции-демонстрации и поэтому подумал, что 25 тысяч не так уж много для двух-трех дней тяжелой работы, тем более если учитывать, что была полностью доказана правота моих предположений. У меня было очень сильное подозрение, что в тот момент, когда я ткнул пальцем в карту, еще никому не было известно, что Самуэль находится в Бруклине. И ничего удивительного в том, что мне никто не сказал об этом.

Я все-таки получил чек от Бронфмана, как и положено, на запрашиваемую сумму, правда, минус «ноль». Короче говоря, он прислал мне только две с половиной тысячи. Ну пусть это остается на его совести, поскольку контракта никакого не было подписано, а две с половиной тысячи все-таки лучше, чем ничего.

А через несколько лет у меня было любопытное, если так можно сказать, продолжение этого эпизода. Я был приглашен в один крупный отель в Европе, чтобы обсудить одно соглашение, о котором в силу его личного характера я не могу здесь подробно говорить. Ну разве что только то, что мой клиент был человеком весьма скрытным, как это принято сейчас у европейских бизнесменов. Когда я спросил его об оплате, он написал что-то на уголке салфетки, оторвал его, скатал в плотный шарик и вручил мне. Я развернул маленький клочок бумаги, разгладил его и увидел, что там написано 2,5. Я решил, что это две с половиной тысячи долларов, и кивнул головой, дав понять, что согласен. Собеседник попросил дать адрес моего банка, в который он тотчас же переведет деньги. Через день или два я позвонил в банк, чтобы проверить, сдержал ли он свое слово. Озадаченный служащий банка сказал, что за прошедшие несколько дней две с половиной тысячи на мой счет не поступали. «Было только одно поступление на ваше имя за последнее время, — добавил он, — 250 тысяч долларов».

Как только Дон услышал, что я предлагаю ему свои услуги, он сказал: «Я знаю, что тебе самому нужна кое-какая помощь, касающаяся твоей матери». По всей видимости, Карл уже успел ему все объяснить.

И Дон, и Карл стали часто заглядывать ко мне в гости. Иногда они приходили со своими женами или коллегами по работе. Стол в моей прихожей нередко был буквально завален наручниками и связками ключей, которые мои гости складывали, чтобы хоть как-то отдохнуть от работы в комфорте моего лома. Мои отношения с сотрудниками ФБР складывались значительно легче и доверительнее, чем с представителями ЦРУ в Мексике.

Однажды Карл зашел ко мне со своим другом из управления но борьбе с наркотиками. Они показали мне массу фотографий каких-то очень неприятных на вид людей, а потом изображение торгового судна. «На днях, — сказали они, — этот корабль — главный поставщик наркотиков — ожидается в порту». Они поинтересовались, не могу ли я сказать что-нибудь, глядя на эти фотографии.

Я сделал все, что было в моих силах, передал свои мысли и впечатления от увиденных фотографий. Но, как обычно, опять ничего не узнал о результатах этого эксперимента. Согласитесь, это огорчило бы любого, и я тоже не исключение. Но приходится утешать себя тем, что золотое правило любой разведывательной службы заключается в том, что никому никогда не говорится лишнего слова сверх того, что ему необходимо знать. Как объясняли сами сотрудники спецслужб, есть только один способ узнать, даешь ли ты какую-нибудь важную информацию или нет. Если да, то тебя обязательно попросят еще о чем-то. Судя по тому, что здесь в Америке, так же как и в Мексике, ко мне постоянно обращались за помощью, вероятнее всего, я все-таки приносил какую-то пользу.

Однажды Дон задал мне вопрос, очень похожий на те, которые входили в «список заказов» Майка в Мексике.

«Если я провезу тебя вокруг квартала, где расположено советское консульство, — сказал он, — сможешь ли ты сказать, что расположено на одном из этажей этого здания?»

Консульство находилось всего в десяти кварталах, на 67-й Восточной улице, и мы отправились туда. Меня позабавило то, что прямо напротив консульства расположился полицейский участок.

Я несколько раз прошелся пешком вдоль дома и обратно, стараясь не попадать в глазок телекамеры, подвешенной возле двери, и, как в Мексике, пытался поймать какую-то информацию при помощи своих телепатических антенн, но ничего интересного не услышал.

В следующий раз я был приглашен на вечер в особняк на Лонг-Айленд Саунд, где хозяином был сотрудник ЦРУ, специализирующийся на советских проблемах, а одним из приглашенных должен был быть советский официальный представитель, которого американская сторона очень хотела склонить к сотрудничеству со своими спецслужбами.

Меня попросили о двух вещах: продемонстрировать перед этим человеком свои способности и по возможности попытаться послать ему мысленный сигнал, побуждающий завербоваться в ЦРУ. Мне это поручение показалось довольно странным, но я не стал задавать лишних вопросов.