Видимо, сама идея свести его с Сандриной была весьма гнусной, но что поделать – отчаянные времена требуют отчаянных средств. И если Питер не захочет поддержать этот план, это может сказаться на них обоих. Конечно, если бы она не была влюблена в Питера, то не нервничала бы так, что втравила его в это дело.

Фидл знала, что остаток ночи будет мучить себя, воображая, как обнимаются Питер и Сандрина. До утра она не сможет узнать, сработал ли ее план, и до тех пор демоны будут одолевать ее.

Раньше, в Нью-Йорке, ее поразила готовность Сандрины вступить с ней в благородный заговор с целью помочь Питеру выйти из игры. Но по пути в Париж Сандрина сказала ей, что по причинам, которые она предпочла бы не объяснять, она изменила свое решение и теперь хочет, чтобы Питер писал книгу. Сандрина добавила, что сделает все возможное, чтобы помочь, что у нее есть дела за границей и что она была счастлива все бросить и полететь в Париж вместе с Фидл.

В самолете Сандрина упомянула, что имеет доступ во все дома Журдана Гарна, хотя они как раз начали бракоразводный процесс. Фидл пожалела, что не знала об этом до вылета из Нью-Йорка. Она могла бы предложить эту информацию какому-нибудь репортеру светской хроники в обмен на хорошую рекламу своего журнала.

Сначала Фидл относилась к Сандрине, как к светской вертихвостке. Однако во время совместного путешествия она была приятно удивлена серьезностью и смышленостью своей спутницы. Из разговора стало понятно, сколько горя принесла ей мать и что красота Сандрины очень мало ее утешает.

Вспомнив о красоте Сандрины, Фидл снова застонала и зарылась с головой в подушку. Она сгорала от нетерпения позвонить Питеру и узнать, что там происходит в этот момент. Она все еще с ним? Отвела ли его Сандрина как обещала, к мадам Соланж, или они остались на ночь в квартире Питера, утопив все помыслы о проекте в море возобновившейся страсти?

Мадам Соланж – последняя надежда. Она была права, не упомянув о ней за ужином. Рассказ о мадам Соланж вызвал бы долгую дискуссию на тему бесперспективности этой идеи. Она понимала теперь, что если у мужчины выработался комплекс, то он будет упорно считать себя неудачником, даже когда ему предоставляется шанс.

По мере того как светало, ее решимость оставить Питера в покое угасала. Не в силах бороться с собой, она набрала его номер. Три раза прозвонил звонок, а потом автоответчик повторил знакомый ответ, который Питер надиктовал, когда только что приехал в Париж. После сигнала переключения на запись Фидл несколько раз громко повторила его имя.

«Он, конечно же, узнает, что я звонила, когда проснется».

Заказав в номер сок и кофе, она снова набрала номер. Безуспешно! Теряясь в догадках, Фидл позвонила по телефону, который дала ей Сандрина.

– Сандрина, извини меня, но я так волнуюсь!

– Все нормально, – промычала Сандрина. – Что стряслось?

– Я насчет Питера. Он не подходит к телефону. Сейчас уже десятый час. Не могу себе представить, куда он подевался.

– Он уехал в Лондон.

– Что-что? – переспросила Фидл встревоженно.

– Да, он сейчас на пути в Лондон. Дворецкий подсказывает мне, что Дексия звонила около семи утра. Она передала, что Питер оставил записку и просил о нем не беспокоиться. Он заедет за своими вещами через несколько дней.

– Дексия?

– Мадам Соланж.

– А он говорил с ней?

– Да, думаю, что да, – сказала Сандрина безразличным топом. – По крайней мере, я его там оставила.

Фидл пришла в ярость:

– Боже мой, что же он делает?

– Самой интересно, Фидл!

– Сандрина, – спросила она вкрадчиво. – Тебе известно что-то, о чем я не знаю?

Последовала короткая, но очень подозрительная пауза.

– Послушай, Фидл, сегодня в Лондоне я должна встретиться со своим адвокатом. Как ты думаешь, где Питер может там остановиться? Я попозже свяжусь с ним, а потом перезвоню тебе.

У Фидл словно кусок льда в горле застрял.

– Спасибо тебе огромное, Сандрина! – Фидл надеялась, что ярость чувствуется в ее голосе достаточно ясно и отчетливо. – В дальнейшем я смогу разобраться во всем самостоятельно. Ты была чрезвычайно любезна.

– Ну, как хочешь, – сказала Сандрина, зевнув так сладко, что ей позавидовала бы персидская кошка. – Не пропадай!

Фидл швырнула телефонную трубку. Ей хотелось разбить что-нибудь. Она залпом выпила стакан апельсинового сока и запустила им в стену над туалетным столиком. Стакан обиженно звякнул и упал на ковер.

– Где он может там остановиться? Я попозже свяжусь с ним и перезвоню тебе, – передразнила Фидл. – Ну и сучка! – выругалась она про себя. – Я должна выяснить, в каком отеле остановился Питер, а она побежит и бросится ему на шею. Она что, не врубается, что я и сама могу позвонить ему в Лондон?»

В этот же день, ранним утром, когда тоненький лучик света пробился сквозь тяжелые занавеси в комнате Дексии Соланж, Питер допил чашку кофе, которую она принесла ему до того, как задремала.

За время их беседы Питер не раз удивлялся, почему же мадам Клео сама не описала ему свою историю. Может быть, Клео настолько вошла в чужую роль, что не могла позволить себе раскрыть свое истинное «я»? Когда между ним и Дексией возникло доверие, он спросил, чего опасается мадам Клео.

Питер подключил наушники к кассетнику и прокрутил ленту назад, чтобы еще раз услышать ее ответ.

«Потерять свою маску, – услышал он голос мадам Соланж. – Человек становится беззащитен перед миром, если обнаруживает свое уязвимое место. Сначала эта Клэруайн убедила ее, что американского издателя интересуют лишь сексуальные подробности ее бизнеса. Мадам не призналась бы, но, поверьте мне, она читает все эти саморазоблачительные мемуары, которые вы, американцы, так любите. Кое-кто из числа ее бывших девушек написал такие книги. И она считает, что, если на страницах достаточно секса, всему остальному можно и не придавать особого значения. Но вы, я думаю, поняли, что в жизни самой мадам Клео секс занимал очень мало места. Когда вы начали нажимать на нее, чтобы она рассказала о себе, Клео поняла, что вы хотите сделать книгу совсем иного рода. Она осознала что, работая с вами, она не избежит возвращения к полуживой девочке, побывавшей в руках этих скотов, которая упала у моего порога почти пятьдесят лет назад. Но она слишком горда для этого. Жалость унизительна мистер Ши. Вам приходилось когда-нибудь быть объектом жалости? Это почти то же, что чувствовать себя оскорбленным».

Она поведала, как со временем вернулась на сцену, а управление домом передала Клео. Та продолжала расширять дело и в пятидесятые годы выкупила его у Дексии. Позже, когда у Клео появились деньги, она приобрела дом на имя одного из клиентов и переехала в особняк на остров Ситэ вместе с Нанти. Для ведения административных дел, которые она ненавидела, был нанят Мартин.

Питер чуть вытянулся вперед и спокойно задал Дексии вопрос, который сам считал самым главным:

– Скажите, что вы знаете о девушках, которые жили здесь в восемьдесят седьмом году, не считая Сандрины?

– А кто именно вас интересует?

– Здесь жила девушка по имени Сью-Би?

– Ах, Сью-Би... – Она широко улыбнулась. – Это прелесть! Она такая милая! Сейчас, как я читала, она вышла замуж за достойного англичанина и родила ребенка.

– А кто еще?

– Еще здесь жила Анжела. Да она как раз заходила сюда за день или два до вашего приезда. Приезжала забрать свои вещи, которые хранились здесь с тех пор, как она уехала из Парижа. Их передали мне женщины, убиравшие ее комнату. Я спрятала их в подвал и совсем забыла.

– Анжела? Она была здесь?

– Она сказала, что заехала после встречи с другими девушками в Лондоне.

– Другими девушками? Я знаю о грандиозных приемах, которые мадам Клео устраивает летом. Оказывается, бывают и другие встречи?

– Анжела это так назвала. Она сказала, что Сандрина позвонила ей в Лас-Вегас – там она сейчас работает. Это меня несколько удивило. Девушки Клео обычно не попадают в Лас-Вегас.