Сью-Би покачала головой:

– Это все обман. У себя дома я работала в регистратуре у одного врача. Шейх Заки попал в автокатастрофу недалеко от нашего города, и врач на всякий случай взял меня с собой. Просто так получилось, что я была одета в белое и на мне была накидка медсестры. Просто так сошлось. Заки нанял меня, и с тех пор я живу у него. Это единственная работа, которая у меня была, если не считать той, дома.

– Почему бы тогда не вернуться домой?

– Н-нет, – энергично помотала головой Сью-Би. – Домой мне нельзя. Перед тем как уехать, я там одному парню отрезала кукурузину. Полицейским Вейлина это могло не понравиться.

– Что-что ты сделала? – ухнула Сандрина.

– Ну, он совал мне ее в лицо и говорил всякие гадости. Ну и, естественно, девушке надо было как-то защититься.

Сандрина согнулась пополам от смеха. Наконец, чуть успокоившись, она насухо вытерла глаза и сказала:

– О Господи! Сью-Би, считай, что ты меня вылечила.

– Правда? Благодарю, – сказала она, улыбаясь своей новой подруге.

– Так что же ты теперь собираешься делать?

– Не знаю. Все произошло так неожиданно, что у меня не было возможности подумать про это.

Сандрина несколько минут сидела молча, задумчиво глядя в окно. К Сью-Би она повернулась, уже приняв определенное решение.

– Не хочешь переехать ко мне, пока не устроишься? Квартплату можно разделить. Конечно, если у тебя есть деньги. Если нет, сойдет и без денег.

– О, деньги у меня есть, – радостно воскликнула Сью-Би. – Я сберегла почти все до единого цента, что давал мне Заки.

Вдруг Сью-Би вспомнила о конверте, который Заки дал ей в спальне утром. Всецело поглощенная мыслями, как поприличней одеть Сандрину и вывести ее из гостиницы, она совершенно забыла о нем. Сью-Би надеялась, что там будет, по крайней мере, двухнедельная зарплата.

– Погоди секундочку, – сказала она, берясь за свою сумочку. – Может быть, у меня больше, чем я думаю.

Сью-Би вытащила узкий коричневый конверт, размотала бечевку, открыла и сунула внутрь руку. К своему огорчению, вместо нескольких крупных купюр, которые она ожидала обнаружить, внутри оказался лишь лист плотной бумаги с каким-то машинописным текстом.

– Прочти, – робко сказала Сью-Би и протянула лист Сандрине. – Я так нервничаю.

Сандрина внимательно прочла документ и весело заулыбалась.

– Сью-Би! Это же умора! – воскликнула она. – Знаешь, что он подарил тебе на прощание?

– Что? – спросила Сью-Би, наклоняясь вперед в ожидании.

– Двух арабских скакунов.

Сью-Би осела на своем месте.

– Издеваешься.

– Ничего не издеваюсь. Так гласит документ. Два арабских скакуна. Они находятся в конюшне на Вест-Сайде. Кормление и уход оплачены вперед, – сказала Сандрина. – Вот это подарочек!

Сью-Би сидела, тупо глядя прямо перед собой в одну точку. Она была ошеломлена, потрясена.

– Бога ради, скажи, что мне с ними делать? Я ни разу в жизни не садилась на лошадь!

– Может быть, Заки решил, что уроженке Техаса пристало ездить верхом. Чересчур много ковбойских фильмов насмотрелся, – смеясь, сказала Сандрина.

– Вот черт, – сказала Сью-Би. – Лошади! Я не знаю, с какого конца они едят. Ну, что, что я стану с ними делать? Может, продать их? Как ты думаешь?

– Нет! Ни в коем случае. У меня есть блестящая идея! – волнуясь, сказала Сандрина.

Она удерживала себя, чтобы не закричать от радости.

– Это будет великолепно!

– Что? – спросила Сью-Би.

– Это же великолепный способ для знакомства с мужчинами! Богатыми мужчинами!

Сью-Би подавленно ссутулилась.

– Я не знаю, Сандрина. Думаю, такого богатого мужчину, с которым я только что рассталась, мне уже никогда не встретить!

Из дневника Питера – Париж, 29 июня 1990 года.

Ничего не понимаю. Может быть, это оттого, что я нахожусь в Париже и ничем, кроме этой книги, не занимаюсь? Или я чересчур увлекся мадам? Она поистине обворожительная женщина. В жизни не встречал человека, которого мог бы сравнить с ней. Каждое утро, в преддверии нашей встречи, я намереваюсь взять под контроль тему предстоящей беседы, однако, горя желанием подвести разговор к тому, чтобы она начала рассказывать о самой себе, я не могу сбить ее с курса. Это не значит, что мне не хочется слушать то, что она рассказывает. Я по-прежнему интересуюсь Мадлен и своей прежней работой, но только теперь начинаю понимать, как непросто будет заставить мадам разоткровенничаться на свой счет. Ведь это должна быть ее собственная биография. Нужно поскорее сосредоточиться именно на этом.

Вчера я попросил приятеля из местного бюро «Геральд трибюн» собрать на нее газетные вырезки. Знай Клео, чем я занимаюсь, уверен – пришла бы в ярость. Единственное, что откопал этот парень из «Трибюн», помимо осложнений с налоговой инспекцией, это – арест за сводничество в начале пятидесятых, быстро отмененный, да краткое упоминание в середине шестидесятых о переезде в особняк на Ситэ. Не будь этих скромных следов, можно было бы подумать, что женщины вообще не существовало. В досье, хранящемся в имущественном отделе муниципалитета, даже нет ее отпечатков пальцев, а ведь без этой формальности в Париже не оформляется ни одна покупка недвижимости. Подозреваю, что высокопоставленные друзья мадам изрядно постарались для поддержания ее анонимности на столь впечатляющем уровне.

Откуда только не поступают вести о знаменитостях: в Лионе у почтальонши Жизели живет тетка, знающая какого-то господина, чья дочь вроде бы работала на мадам Клео в пятидесятые годы.

В понедельник Клео хочет посетить «Риц», чтобы развеяться. Я несказанно рад. В садике сейчас так же жарко, как в самом доме.

Квартира, в которую Сандрина так любезно пригласила жить Сью-Би, была совсем не похожа на люкс в «Уолдорфе». Абсолютно. Двухкомнатная квартира на Пятьдесят Пятой улице явно нуждалась в ремонте, хотя бы косметическом, а покрытые слоем пыли окна выходили во двор-колодец между двумя зданиями, усыпанный пустыми бутылками. До противоположной стены было, что называется, рукой подать – два с половиной метра.

Сандрина закрыла блокнот, в котором вела тщательные записи своих расходов. За неимущем кредитного счета и чековой книжки обойтись без записей было невозможно. Сандрина, подобно многим девушкам, работавшим на «службу свиданий» жила такой жизнью, в которой все измерялось наличными деньгами.

Сандрина положила блокнот в верхний ящик письменного стола, аккуратной стопкой сложила белые новые конверты на столик возле двери.

– Сью-Би, – крикнула она в направлении спальни, – ты спишь?

– Я на кухне, – в унисон певчей птичке вскипавшего чайника прочирикала Сью-Би. – Просто не хотела беспокоить тебя. Хочешь чаю?

– Спасибо, еще как, – крикнула в ответ Сандрина.

Сандрина сидела на диване и читала журнал, когда Сью-Би легкой походкой вошла в комнату в пеньюаре и шлепанцах. Она поставила розовую кружку с чаем на журнальный столик и присела к Сандрине на диван.

– Я вот что думаю, – сказала Сандрина. – Тебя нужно как-то обозначить. Создать антураж, так сказать.

– О чем это ты? – спросила она. – Какой такой антураж?

– Надо вывести тебя в свет.

– Я готова, – согласилась Сью-Би.

– Сколько денег у тебя в банке? – спросила Сандрина, наконец решившая приступить к практическому осуществлению плана, разработке которого посвящала немалую часть своего досуга всякий раз, когда, возвратившись с работы, заставала Сью-Би спящей перед телевизором с сеткой на экране.

– Много, а что?

– Тысяча есть?

– Конечно. Но почему ты спрашиваешь?

– Собирайся.

– Прямо сейчас?

– Ну да. Сначала зайдем в твой банк, – сказала Сандрина, оставив свой чай. – Потом поедем пообедать в «Твенти Уан». Надень мое красное платье, то, что от Сен-Лорана.

– Обед в ресторане стоит тысячу долларов? – удивилась Сью-Би. – Боже, ты, наверное, шутишь, Сандрина?

– Нет, солнышко, – растягивая слова, произнесла Сандрина. – Эту твою тысячу мы отдадим парню по имени Чарльз.