«Какая ирония судьбы, – подумала она, – что ее мать занималась, в сущности, тем же».

Всю жизнь Сандрина привыкла слышать о таланте матери, изобретательности ее ума, тогда как в действительности мать преследовала простую цель – быть на виду у всех, пускать пыль в глаза, заманивая в ловушку мужчин, которые бы поддерживали ее материально или, как в случае с Джеми, удовлетворяли ее гипертрофированное тщеславие. Предложение Барри, по крайней мере, давало надежду на лучшую жизнь для нее самой, для Марти, а может быть, и для Сью-Би.

– С кем еще из девушек он собирается встретиться? – спросила наконец Сандрина.

– Пока не знаю, выбрал ли он кого-нибудь еще, но... – Барри как будто осенила идея. – Как насчет твоей соседки?

Сандрина отшатнулась от него:

– Барри Риццо! Где твои убогие гангстерские мозги! Сью-Би не проститутка. Она очаровательная невинная девочка из Техаса.

– Конечно. Но ты сама говорила что она жила с Омаром Заки.

– Барри, – возразила Сандрина – она же была у него медсестрой.

– Ерунда. Я знаю Заки.

– Боже, Барри! Какие у тебя грязные мысли!

– Посмотрим. – Он сделал знак официанту, чтобы тот наполнил их бокалы. – Сейчас не время спорить об этом. Наш приятель появится с минуты на минуту. Ты готова?

– Что будет, если я ему подойду?

– Тогда ты полетишь вместе с ним на «конкорде» в Париж, во Францию, чтобы познакомиться с главным лицом этой фирмы. Я договорился, что ты можешь взять свою подругу. Будет она участвовать или нет – все равно. Что ты скажешь?

– Подумаю, – ответила она без особого энтузиазма. – А какова роль этого парня? Что-то вроде сутенера еврокласса?

– Нет-нет-нет, – как пулемет затараторил Барри. – Он только знакомится с новыми девушками и рекомендует их своей хозяйке. А она уже проводит подробное собеседование.

– Она? А кто она?

– Ее называют мадам Клео.

Соломинкой для коктейля Сандрина чертила маленькие кружочки на скатерти. Она не хотела, чтобы Барри заметил, какое впечатление произвело на нее это имя. Любой девушке, занимающейся ее ремеслом и обладающей хоть каплей честолюбия, это имя было знакомо. Оно было известно во всем мире каждому не ограниченному в средствах прожигателю жизни.

– Ну что ж, Барри, – сказала она. – Я поеду, хотя бы для того, чтобы узнать, каково это летать на «конкорде». И еще...

– Что, детка?

– Окажи себе услугу: пожалуйста, когда говоришь о Париже, не обязательно уточнять, что это во Франции. Это и так все знают.

Сандрина открыла дверь и увидела, что в квартире темно. Только в спальне светился голубой экран.

– Сью-Би, – позвала она. – Ты дома?

Сандрина включила лампу у кушетки и вошла в спальню. Сью-Би сидела в кровати, одетая в свою детскую пижамку. На коленях она держала блокнот в желтую линейку. Высунув от усердия язык и низко склонившись, Сью-Би сильно нажимала на блокнот огрызком карандаша.

Сандрина подвинула ноги Сью-Би и села на кровать.

– Как ты относишься к тому, чтобы отправиться в пятницу в Париж? – неторопливо спросила она.

Сью-Би прищурилась и наконец-то взглянула на нее.

– Что?

– В Париж. Ты и я. Полет на огромной серебряной птице.

– Боже мой, – прошептала Сью-Би. – Ты это серьезно?

Сандрина потянулась к сумочке и достала конверт.

– «Конкорд». Самолет, которым летают кинозвезды и миллионеры, потому что весь путь занимает три часа. Нам забронированы места в отеле «Риц» на выходные.

– Бог мой! Наверное, я умерла и уже на небесах. Что все это значит? Что ты сделала?

– Мне предстоит там собеседование, и они оплачивают расходы на дорогу. Барри подумал, что я, наверное, захочу взять тебя с собой.

– Мне нечего надеть, – сказала Сью-Би.

Сандрина разразилась смехом:

– Ну, теперь я вижу, что ты здорова, Сузи. Это самые жизнелюбивые слова, которые я слышала от тебя за последние недели.

– Серьезно говорю. Я ведь так похудела. Мне теперь ничего не годится.

– Не беспокойся. У меня одежды больше, чем у Шер. – Сандрина подошла к своему шкафу и распахнула дверцу. – Выбирай!

– Можно мне надеть свою шубу? – спросила Сью-Би детским голоском.

– Да, дорогая, – Сандрина снова засмеялась. – Надевай свою шубу. А сейчас я позвоню и скажу, что мы едем.

Всю зиму мадам Клео проводила собеседования с новыми девушками – 1986 год обещал быть очень напряженным. Обычно ее постоянные клиенты делали заявки за несколько месяцев, и уже нет сомнения, что понадобятся, по крайней мере, еще две или три девушки выше среднего уровня, если, конечно, какую-либо из ее подопечных можно отнести к среднему уровню. Но она хотела найти трех феноменальных девушек.

Уже много лет собеседования проходили в утренние часы в гостиной на втором этаже особняка принадлежавшего мадам Клео. Высокие окна, выходящие на Сену, даже зимой давали сильное освещение – яркое и неблагоприятное для всех, кроме самых красивых. Безжалостный свет подчеркивал малейшие изъяны: легкую одутловатость у рта несовершенство бедер или отвислость груди.

Комната была достаточно просторна, чтобы девушка могла пройти несколько метров, пока Клео оценивала ее осанку, высоту груди, посадку головы. Акустика в помещении с голыми стенами и незадрапированными окнами позволяла оценить тембр голоса, отметить нюансы произношения.

Утро выдалось утомительное. Она посмотрела и отклонила одну испанку, бывшую манекенщицу.

Затем настала очередь девушки-шведки, чьи висящие груди потребовали бы хирургического вмешательства, – Клео оплатила бы операцию, если бы к тому же девушка не нуждалась в интенсивном психиатрическом лечении.

– Мартин, – обратилась она к своему помощнику через внутреннее переговорное устройство, стоящее в простенке между окнами на маленьком столике в стиле Людовика Четырнадцатого. – Кто там еще остался?

– Приехали американские девушки, – ответил бесстрастный голос Мартина.

– Девушки? – переспросила она – Но ты, по-моему, говорил, что сегодня будет только одна американка.

– Можно, я зайду к вам на минутку?

– Oui. – Она выключила связь.

Войдя в комнату, Мартин остановился у двери и отбросил со лба длинную прядь желтых, как мякоть ананаса, волос.

– Мадам, здесь девушка, с которой я беседовал в Нью-Йорке. Но она согласилась приехать только вместе с подругой.

Клео порылась в папках с бумагами на своем столе, нашла и просмотрела нужную.

– Это Сандрина?

– Да, именно, – подтвердил он. Клео прочитала вслух:

– «Рекомендована Барри Риццо. Работала на Анжелу. Училась в Хаммельбургском колледже. Мать – модельер Тита Мандраки. Прекрасно танцует. Не употребляет наркотиков. Говорит по-французски».

– Мандраки, – задумчиво произнесла Клео. – Мартин, откуда я знаю это имя?

– Наверное, потому, что у вас есть три платья от Титы Мандраки. Бежевое из шифона, розовое...

– Нет, дело не в этом. – Она сделала отрицательный жест рукой. – Ну ладно, я вспомню потом. А как у девушки со здоровьем?

– Я уверен, что беспокоиться не о чем. – Мартин прислонился к двери.

– Об этом всегда надо беспокоиться, Мартин, – назидательно сказала Клео. – Ты сказал, что она приехала с подругой? Но у меня в списке больше никого нет...

– О, я думаю, что подруга приехала просто так, не для собеседования.

Клео кивнула:

– Да, а как она выглядит? Мне всегда любопытно.

– Блондинка, очень привлекательная, от лица невозможно оторваться. По-видимому, богатая, во всяком случае, у нее прекрасная шуба.

– Жаль, блондинок-американок нам всегда не хватает. А как ты думаешь, эта подруга не захочет пройти собеседование? – спросила Клео, и было непонятно, говорит ли она всерьез.

Блондинок у нее как раз недоставало, и один важный клиент, богатый итальянец, который заказывал блондинок-американок, начал уже проявлять нетерпение.

– Боюсь, не захочет. – Мартин покачал головой. – Она не профессионалка... Впрочем, может быть, что-нибудь и получится...