Весной, когда умер отец, Анжела всерьез задумалась о наличных деньгах. Наличность – вещь ненадежная. Ее куда ни помести, обязательно «наследишь», а тогда – налоги. Наличность громоздка и неудобна при расчетах. Одна из напарниц направила ее к Барри Риццо, которого совсем недавно в прессе назвали «пособником мафии». За десять центов от доллара Барри отмыл наследство Анжелы, записав его в своих канцелярских книгах как инвестицию в организуемую «службу знакомств». Так родилась контора графини де Марко. В значительной степени благодаря стараниям Барри Риццо, который поставлял непрерывный поток клиентов, успех был ошеломляющий. Через полгода предприятие стало приносить доход. Год спустя в «стойлах» у Анжелы ожидали выхода уже более двухсот «актрис-манекенщиц».

Она была уверена, что делает все как надо, подмазывая кого положено и умножая связи с влиятельными людьми. Но, видимо, кому-то размеры ее взяток показались недостаточными. В первый раз, когда нагрянули полицейские, Барри все уладил, и она возобновила работу уже через сутки. Но с каждым новым арестом требовалось все больше и больше времени, чтобы снова получить возможность действовать. После того как на нее наехали в последний раз, Барри сделал ей предупреждение.

Подняв глаза от своего директорского стола, Барри Риццо увидел в дверях стремительно входящую Анжелу. Ее волосы, как обычно, развевались, а полные груди вздрагивали в унисон каждому удару высоких каблуков об пол.

Подойдя к столу, она нависла над ним.

– Ну? – спросила она. – «Что ты сделал, чтобы защитить меня» – это уже договаривал ее тон.

– Как вы сегодня чувствуете себя, графиня? – Барри приподнял экземпляр «Нью-Йорк пост» и хлопнул им по столу.

Анжела со стоном плюхнулась на стул.

– Нет, ну каковы, а? Этим паршивым репортерам хватило одного взгляда на мою квартиру – и со вчерашнего вечера я итальянская графиня. – Она расставила пальцы и, как расческой, провела ими по темно-рыжим спутанным волосам.

Против Анжелы был выдвинут целый букет обвинений – от сводничества и организации проституции до сопротивления при аресте (она использовала свой обширный словарный запас, когда на нее надевали наручники).

– Я позвонил в несколько мест, золотко. – Барри заглянул в блокнот, лежавший на столе. – Думаю, удастся обойтись штрафом. Но боюсь, тебе пока придется отойти от дел. Может быть, на год или на два, пока все не утихнет. А потом уж можно начинать снова.

– Везде коррупция, – проворчала она. – За что меня так?

Риццо окинул взглядом длинные ноги, широкие плечи и твердые груди под натянутым красным шелком.

– Черт побери, Барри! Что же мне делать? Если надолго заморозить бизнес, я потеряю моих девушек. А они у меня первоклассные.

Анжела уставилась в окно. Похоже, она вот-вот заплачет. Наконец она повернулась к Барри и простонала:

– Ох, Барри, что же мне делать?

– Ты знаешь, – Барри огорченно вздохнул, – что твои телефонные разговоры прослушивались несколько недель.

– Но ведь всем известно, что ни один суд не примет этого в качестве доказательства! – резко сказала она.

– А при чем тут суд? Им нужны имена и номера телефонов.

– Да пусть себе записывают. Они все равно ничего не поймут. Мы используем специальный шифр в телефонных разговорах, – возразила она. – Только я могу определить кто есть кто. Книга, в которой все это указано, лежит в сейфе банка «Марин Мидленд». Шли бы они...

– Да как сказать. Пойти-то они пойдут, да только какая польза от книги, если ее негде использовать?

Взгляд Анжелы затуманился. В уголках ее дымчатых глаз появились две крупные слезы, которые скатились по безупречному макияжу.

– Барри, но это же единственное, что я умею. Куда мне деваться?

Риццо откинулся в кресле и скрестил руки на широченной груди, выжидая, пока она успокоится. Ему нравилась Анжела, она всегда ему нравилась. Сильная и находчивая, крепкая, как сортир из кирпича. Но сейчас ей это не поможет. Работать ей не дадут, это ясно. Откровенное лицемерие! Во всем мире такие, как Анжела Уэйнстайн, предоставляют четкое, надежное, даже изысканное обслуживание. Но когда местным политикам нужны кричащие заголовки о борьбе с преступностью, они всегда выбирают самые легкие жертвы: владельцев забегаловок, которые не убирают тротуары, или хозяек заведений.

Он расцепил руки и положил их на стол.

– Ну как, успокоилась? – спросил он отеческим тоном.

Утвердительно кивнув, она швырнула скомканный бумажный платок в мусорную корзину.

– Давай отвлечемся на минуту. Анжела, что у тебя в активе? – медленно проговорил Барри. – Что с собственностью?

Она развела руки.

– Да так, по мелочи. Машина, мебель. Мои меха, немного драгоценностей. Вот и все.

– Гм-м-м. А акции? Поступления на счет?

– Кякие счета, Барри? Спустись с небес. «Служба знакомств» – не розничная торговля. Это всегда только наличность. Ну, ты же знаешь. Девушки приносят деньги, я беру свою долю. Все счета оплачиваю наличными, как и они.

– А книга, о которой ты говорила?

– Моя книга?

– Вот-вот. Где все имена и телефоны девушек и клиентов. Она кое-чего стоит.

– Да что ты, Барри! Это как и мои драгоценности. Товар на любителя. – Она шарила в сумочке, ища новую пачку сигарет.

Барри откинулся назад, заложив руки за голову.

– Я попробую найти выгодного покупателя. Тогда ты как-нибудь выкрутишься. По крайней мере, заплатишь штраф, просроченные налоги и все такое. Может быть, тебе даже подвернется интересное занятие.

– Занятие? Какое это? – Анжела взглянула настороженно. – Если ты думаешь, что я готова опять стать шлюхой, то ты глубоко заблуждаешься.

– То, что я имею в виду, так же далеко от этого, как костюм польского портного от шедевра высокой моды. Дело стоящее. Тебе даже не снились такие деньги, какие сможешь заработать.

– А ты что с этого будешь иметь? – Анжела изогнула бровь, прикуривая.

– Я? – усмехнулся Барри. – Пришлю тебе по почте счет.

Анжела приоткрыла рот, выталкивая языком большую затяжку дыма, который лениво перекатился через нижнюю губу, поднялся вверх и исчез у ее четко очерченных ноздрей. Она встала и погасила сигарету.

Пока она шла к нему вокруг стола, он отодвинул кресло и расстегнул ширинку. Анжела встала между его ног.

– Я сэкономлю тебе гербовую марку, – сказала она с улыбкой, медленно опускаясь на колени.

К концу января Сандрина поняла, что дело совсем плохо. Она достала из потайного места в стенном шкафу металлическую шкатулку, села с ней на кушетку и с безнадежностью отметила, что лежавшая внутри пачка денег почти растаяла.

Единственным источником дохода после того, как закрылось предприятие Анжелы, были несколько прежних постоянных клиентов. Сандрине пришлось самой составить график, по которому она работала на себя, но если уж теряла клиента, то нового на его место взять было негде.

Теперь, дойдя до полного отчаяния, Сандрина поняла, что как ни крути, а придется последовать совету Барри Риццо.

Он категорично заявил, что не о чем говорить, пока он не увидит бумаг, в которых оговорены ее права на наследство. Без этих документов нельзя обсуждать возможность юридически оспорить права матери, если та не пожелает отдавать деньги.

Когда Барри сказал, что ей нужно вступить в личные переговоры с матерью, у Сандрины похолодели руки. Мысль, что предстоит встретиться с матерью и объясняться, причинила ей физическую боль. Она выскочила из офиса Барри, даже не попрощавшись.

С того времени эта мысль не давала Сандрине покоя.

Она направлялась к стенному шкафу, чтобы положить на место шкатулку, когда сзади послышался голос Сью-Би. В руках Сью-Би держала связку воздушных шаров, украшенную розовой лентой, спадающей до полу.

– С днем рождения, Санди! – сказала она слабым голоском.

Сандрина поставила шкатулку на столик и с удивлением взглянула на Сью-Би.

– Боже мой, Сью-Би! Откуда ты это взяла?

– Я попросила Хуана, чтобы он купил их, если сможет. – Сью-Би подошла к ней нетвердой походкой. – Он принес их утром, пока ты стирала белье внизу.