Фидл закончила читать и прислонилась головой к прохладной стене.

– Питер, меня сейчас стошнит.

– Читай дальше, – нетерпеливо попросил Питер.

– «До сэра Уильяма Мосби, который в качестве владельца «Мосби Медиа» приобрел права на мемуары, дозвониться, к сожалению, не удалось, а потому нет пока и официального подтверждения цены, выплаченной за столь необычное приобретение».

– Все? – спросил Питер, когда Фидл замолчала.

– Ты спрашиваешь – все? – возмущенно крикнула в трубку Фидл. – Питер, ты совсем обалдел. То, что я тебе прочла, может, вполне вероятно, подорвать эту сделку. Я буду крайне, крайне изумлена, если придирчивые парижские адвокаты мадам Клео не забьют тревогу. Они вообще могут пойти на попятную.

– Венди говорит, все уже подписано. Как они могут пойти на попятную?

– Они могут выставить обвинение в нарушении пункта о конфиденциальности. Питер, ведь мадам Клео настояла на том, чтобы с самого начала об этом никто ни гу-гу, – напомнила Фидл, чувствуя, как ее злость на Венди начинает распространяться на Питера. – Держу пари, ее телефон сейчас разрывается от звонков клиентов, до полусмерти испуганных этой вестью, я уж не говорю о некоторых из ее бывших девушек. Не могу передать тебе, как я зла. А ты?

– Я разозлюсь, если в результате этой публикации сделка действительно будет аннулирована.

– А в ином случае? – Фидл понимала, что подталкивает его присоединиться к обвинению Венди, но ее это не беспокоило.

– Нет, – тихо ответил Питер. – И знаешь почему?

Фидл вдохнула полной грудью:

– Почему же, Питер?

– Потому что мне приятно.

– Что? – крикнула Фидл. – Пара строк о тебе в газете?

– Точно.

Фидл хотелось завопить.

– Питер Ши! – взорвалась она. – Ты не лучше Венди Клэруайн. Оба вы эгоистичные животные Это нестерпимо. Поговорю с тобой позже. Может, еще в этой жизни, может, нет.

Фидл бросила трубку. Питер пожал плечами. Он знал, что она не будет долго злиться на него. Может, если бы в статье было упомянуто ее имя, она бы и вообще не злилась. Милая Фидл, подумал он. Такая практичная, умная, всегда первая, бьющая точно в яблочко. Разве она не знала, что большую часть жизни ему приходилось наблюдать, как, в общем-то, обычные, без особенных претензий люди в один миг превращаются в форменных шлюх, едва только услышат голос обращающегося к ним журналиста, благодаря которому их правильно произнесенная фамилия может стать известной всему миру, сидящему перед телевизором за утренним кофе?

Нет, решил он, заметка в утренней газете не сорвет сделку. В понедельник он сядет в самолет и полетит в Париж, навстречу своему новому приключению. Во всяком случае, так ему верилось, пока в понедельник утром не затрезвонил телефон.

– Самолет пока откладывается, – пролаяла Венди.

Питер почувствовал, как у него замирает сердце.

– Почему?

– Мадам Клео вылетела в Лондон. Говорит, что-то срочное, что-то связанное с бизнесом. Говорит, что встретится с тобой позже, в конце недели.

– Зачем ей в Лондон? – спросил он, усиленно стараясь скрыть волнение.

– Ну... не знаю.

– А ты не думаешь, что она отправилась в Лондон, чтобы повидаться с Мосби по поводу статьи?

– Питер, весь мир не замыкается на твоей заднице. Может, полетела за покупками. Может, у нее там пластическая операция лица. Разве это так важно? Я позвоню тебе сразу, как что-нибудь узнаю. А ты не дергайся. Все будет в порядке.

Следующие несколько дней были наихудшими в жизни Питера с тех пор, как он оставил психбольницу в Коннектикуте.

Питер не мог думать, не мог спать, напиваться было бесполезно – от этого он еще больше злился, – а трахаться он не мог, даже если бы захотел. Зачем импотенту проститутка.

Он смотрел по телевизору программу Джеральдо, в которой лесбиянки-велосипедистки жаловались на жизнь, когда в первый раз после идиотского разговора с Венди зазвонил телефон.

– Бери ноги в руки, парень. Пора двигаться.

– Все в порядке? – спросил Питер, кусая губы.

– Еще как, и само по себе, и у нас, и у нее, – проверещала Венди. – Она встретится с тобой завтра.

– Она не злится?

– Отнюдь нет. Ее адвокат сказал, что она ждет не дождется начала. Так что засучивай рукава, мальчонок.

Питер положил трубку и сделал антраша, издав радостный вопль.

Спустя несколько часов он сидел в салоне первого класса авиалайнера компании «Эр Франс», совершавшего вечерний рейс на Париж, и, откинувшись в кресле, поцеживал двойной виски. Последние мрачные дни в очередной раз наглядно показали ему, какой мерзкой становится его жизнь, когда он теряет способность ею управлять. Возможно, весь мир не замыкается на его заднице, но какого черта жить в этом мире, если он не может сам решать, подставлять ему или нет собственную задницу для пинка.

Он закрыл глаза и вызвал в своей памяти незабываемое лицо Мадлен.

Чтобы оказаться на острове Ситэ, одном из двух маленьких, застроенных жилыми домами островов на Сене, необходимо всего-навсего пройти по пешеходному мостику из кованой стали. Но чтобы стать владельцем старинного элегантного особняка на тенистой набережной, требуется преодолеть куда более длинный путь.

Мадам Клео никогда бы не решилась покупать этот особняк на набережной Флер на свое одиозное имя и потому доверилась одному состоятельному клиенту, любезно изъявившему готовность уладить формальную сторону дела. Ее деньги и его влияние помогли ей стать владелицей дома, когда-то принадлежавшего любовнице Бодлера.

Она сидела в одиночестве, размышляя над тем, какой может стать ее жизнь без того комфорта и чувства защищенности, которые ей пока обеспечивает роскошный старинный дом. Питер Ши, про которого все, включая Билли Мосби, говорят, что он, как никто другой, подходит для соавторства, вот-вот должен явиться, чтобы обсудить с ней, каким образом они будут открывать тайны, которые она так долго хранила.

Еще немного – и всерьез начнется воплощение ее отчаянной попытки спасти себя.

Она нервно гоняла браслет своих особенных часов в поисках циферблата, показывающего парижское время. Мартин обещал позвонить, как только закончит с прессой.

Мадам Клео достала из верхнего ящика потрепанный гроссбух в кожаном переплете и открыла страницу за вчерашнее число. Двадцать девушек заняты в Париже, Лондоне, Нью-Йорке – кто где. Три – совершенно точно – в Риме. Две улетели самолетом выполнять заказы, срок которых не исчерпывался одними сутками. Быстро произвела в уме несложные арифметические подсчеты. За последние двадцать четыре часа она должна получить значительные гонорары, но они никак не способны спасти ее. Сотней девушек больше, сотней ночей меньше – это дела не меняет.

Если придется отправиться в тюрьму, Мартин снабдит ее необходимым количеством таблеток. Она ни за что не подвергнет себя этому унижению еще раз.

В комнату осторожно заглянула ее служанка.

– Что у тебя, Нанти? – спросила она.

– Мартин, по вашему личному номеру, мадам, – сообщила стройная пожилая индианка.

– Да-да, – энергично ответила мадам, хватаясь за телефонную трубку. – Мартин? Какие-нибудь осложнения? – не давая ему ничего сказать, спросила она.

– Все улажено. Если выглянете в окно, то, вероятно, уже увидите первых ласточек.

Мадам Клео откинулась в кресле и отдернула тяжелую штору.

– Только что подъехал фургон с телевизионщиками, – констатировала она.

– Отлично, скоро он будет не один. Все должны успеть к тому времени, когда появится Ши, – сказал Мартин с оксфордским акцентом.

– Кто-нибудь знает, что в меня стреляли сегодня утром?

– Да, я обзвонил всех.

– Мартин, ты молодец. Будем надеяться, что сработает чудесно.

Полного ощущения, что он снова в Париже, у Питера не возникало до тех пор, пока ранним утром в пятницу, пройдя через высокие входные двери, он не оказался в прохладном изящном вестибюле отеля «Риц». Он остановился на мгновение, оглядываясь, словно завороженный, и наблюдал, как швейцар проносит мимо него к стойке администратора его сумки. На него нахлынули воспоминания, и он почувствовал, как слабеют колени. Ах, какой жизнью жил он здесь когда-то!