– Прежде всего мы узнаем у Делл насчет аборта. Потом займемся остальными вопросами.

– Мы? – повторила Марина.

– Да, – подтвердила Тесс, – мы. Нравится вам это или нет, а может быть, вы этого вообще не понимаете, но для меня вы все равно что семья. Ближе у меня никого нет.

Делл отказалась договариваться об аборте. И хотя Тесс сочла это странным, Марина не огорчилась. Она продолжала твердить о «наследнике престола», хотя в этом не было смысла, поскольку она держала все в строгой тайне и повторяла, что отдаст ребенка на воспитание. Тесс шла по Мейн-стрит и думала о том, какая получается ерунда. Если Марине так плохо живется, то зачем все усложнять, добавляя к прочим проблемам еще и беременность, а вместе с ней и позорное пятно, которое ляжет на следующее поколение.

Тесс свернула на Саут-стрит и постаралась унять охватившее ее возбуждение. Наплевать на позорное пятно, но решение Марины расстаться с ребенком может стать выходом для нее, Тесс. Еще рано раскрывать свой замысел, рано говорить о возникшем плане. Плане, который поможет Марине, но в первую очередь самой Тесс.

Тесс взглянула на красно-белую вывеску перед желтым особняком в колониальном стиле. Вывеска гласила: «Фирма Смит. Продажа и покупка недвижимости». Тесс улыбнулась и решительно зашагала по дорожке к дому.

– Мне нужно отдельное помещение под художественную мастерскую, – объясняла Тесс женщине средних лет, листая многочисленные предложения о продаже. – И еще одно условие: дом должен находиться в городе.

– Вы художница? – спросила женщина.

Вновь прежнее тепло хлынуло в душу Тесс. Вновь вспыхнул маленький огонек надежды.

– Я стеклодув, – с неожиданной уверенностью произнесла она.

Это было частью плана: она купит в Нортгемптоне земельный участок с мастерской, где будет создавать шедевры из стекла, которые принесут ей мировую славу. Там же будет дом, удобный, уютный, небольшой, но достаточно просторный, чтобы вырастить в нем ребенка. Ребенка Марины. У Тесс будет своя семья, она обойдется без родителей, без Питера Хобарта и Джорджино, вообще без всех. У нее будет любимая работа, будет ребенок и цель в жизни. Ребенок Марины заменит ей того, которого она убила, и семью, которую она потеряла. Она станет замечательной матерью. Будет любить свое дитя и трудиться во имя его блага и никогда, ни за что на свете не заставит его идти чуждым ему путем. Никогда не станет заставлять свое дитя поступать против его воли, как это делала ее мать.

– Вот очень подходящее для вас место на Раунд-Хилл-роуд, – сказала агент. – На участке есть небольшой сарай, его можно переделать под мастерскую.

Тесс изучала фотографию. Это была ее мечта. Раунд-Хилл-роуд была совсем рядом с колледжем и неподалеку от книжной лавки Делл.

– Я хотела бы сегодня посмотреть дом и участок, – сказала Тесс.

– В таком случае мы можем отправиться туда прямо сейчас. У меня есть ключи.

Тесс быстро поднялась, вдруг почувствовав слабость в коленях.

– Есть, правда, одна проблема, – предупредила женщина. – Нужно получить разрешение на мастерскую.

– Разрешение?

– Я не знаю, какое оборудование вы используете в своей работе, но вам необходимо разрешение. Конечно, у нас есть и другие прекрасные варианты для вас вне пределов города...

– Как я могу получить разрешение?

– Это зависит от городских властей. Вы знаете кого-нибудь, кто работает в городском управлении?

Тесс улыбнулась. Она вспомнила Делл и ее рыжего упрямого племянника, которого только что произвели в сержанты.

– Думаю, мне нетрудно будет получить необходимое разрешение, – уверенно сказала она.

Марина сумела сохранить свою тайну от Николаса до конца апреля. Она уже давно носила просторные рубашки Тесс и брюки-стреч с резинкой в поясе вместо джинсов на молнии и знала, что скоро ее секрет перестанет быть секретом для человека, который не расставался с ней ни на минуту весь день. И хотя Тесс и Чарли неустанно заботились о ее здоровье, Марина старалась не переедать. Если она будет следить за своим весом, то есть надежда, что никто в колледже не заметит ее шестимесячную беременность даже в день выпуска.

Спускаясь вниз, чтобы встретиться с Николасом за завтраком, она думала о том, что совсем неплохо переносит свое состояние. Ее тошнило по утрам лишь в самом начале беременности, и теперь она почти забыла об этом неприятном ощущении. Совсем недавно она почувствовала, как ребенок впервые зашевелился у нее внутри. По непонятной причине это событие придало ей уверенности, она вдруг поняла, что стала хозяйкой своей жизни, настоящей женщиной, а не сказочной принцессой и титулованной вещью, принадлежащей ее народу.

Марина испытывала грусть лишь тогда, когда где-нибудь встречалась с Эдвардом Джеймсом. Он всегда улыбался ей теплой, полной значения улыбкой и спешил дальше. Марина спрашивала себя, вздрагивает ли у него, как у нее, сердце при их случайных встречах, и узнает ли он когда-нибудь, как она благодарна ему за любовь. Даже теперь, когда ей приходится платить за это такую цену.

Марина как раз вышла на веранду, когда ей навстречу попался Николас.

– Доброе утро, – поздоровался с ней ее преданный друг.

«Господи, прошу тебя, – взмолилась про себя Марина, – пусть все обойдется без мучений».

– Доброе утро, – отозвалась Марина. – Мне бы хотелось немного прогуляться до завтрака.

Николас кивнул и, пропустив Марину вперед, последовал за ней вниз по лестнице. Когда они достигли тротуара, Марина остановилась.

– Я попрошу вас, Николас, идти рядом со мной, – сказала она. – Мне надо с вами поговорить.

Они вместе направились к Райскому пруду.

– Давайте дойдем до Красного моста, – предложила Марина.

Николас шел рядом с ней вниз по холму, он подчинился желанию принцессы, да и как могло быть иначе, ее желание было для него законом.

На пешеходном мостике Марина остановилась и оперлась на красные перила. Внизу под ними, играя и сверкая на камнях, бежал переполненный весенними водами ручей, бежал всегда вперед и никогда не поворачивал назад. Как не было пути назад у нее и ребенка, которого она вынашивала. А потому она не могла больше прятать от Николаса свою тайну.

– Николас, – медленно начала Марина, по-прежнему глядя вниз на воду. – Сколько я вас помню, вы всегда были верным другом моего отца.

– Да, – подтвердил Николас.

– Он доверяет вам абсолютно во всем. Он доверил вам мою жизнь.

Вода журчала под мостом.

– В чем дело, принцесса? Что вы хотите мне сказать?

Марина с трудом отвела взгляд от воды и вздохнула, набираясь мужества.

– Мне нужна ваша помощь, Николас.

– Вы знаете, что можете рассчитывать на меня во всем.

– Даже если вам придется пойти против короля?

Николас нахмурился, сдвинув густые, уже поседевшие брови.

– Пойти против вашего отца? Что вы имеете в виду?

– Я хочу остаться на лето в Нортгемптоне. – Разговор оказался более трудным, чем она ожидала. – Под предлогом посещения летних курсов.

– Не понимаю. Вы хотите сказать, что собираетесь обмануть короля?

– Да.

Марине хотелось добавить, что это совсем маленькая ложь, что это святая ложь, от которой никому не будет вреда. Но она знала, что ее телохранитель не одобрит любую ложь, маленькая она или большая.

– Почему вы хотите обмануть короля? Если вы попросите, он разрешит вам остаться здесь на лето.

– А может, и не разрешит. Я не могу рисковать. Мне придется лгать.

Николас облокотился на перила рядом с Мариной.

– Я не могу настаивать на объяснении, но, поймите, я буду обязан лгать вместе с вами.

Марина сделала несколько шагов по мосту. Внезапно она устыдилась своей просьбы, ее охватила растерянность. Толстый дятел сел на перила, попрыгал и улетел, свободный в своем полете, свободный в своем выборе. Она же не смеет и помыслить о такой свободе. Как только она возвратится в Новокию, то перестанет распоряжаться своей жизнью. Но пока она на свободе и может обеспечить своему ребенку права, какими сама никогда не обладала и не будет обладать в будущем.