Тесс выпрямилась.

– Муж? Я не знала, что ты была замужем.

– Семнадцать лет, – кивнула головой Делл.

– Господи. Кто бы мог...

– Ты хочешь сказать, кто бы мог подумать? – Легкая улыбка появилась на круглом лице Делл и тут же исчезла. – Его звали Уолтер. Он был преподавателем в Смитовском колледже. Он любил меня. Потом он от меня ушел.

– Но почему...

– Он ушел от меня к двадцатитрехлетней. Страшной, как тысяча грехов, но влюбленной в него по уши.

– Ты его любила?

– Да. Очень сильно.

– Боже мой, Делл, я тебе сочувствую.

– Жизнь идет своим чередом, – отозвалась Делл.

Как раз в этот момент наконец открылась внутренняя дверь.

– Прошу вас, мисс Ричардс, – позвала секретарша.

Тесс вопросительно посмотрела на нее.

– Доктор вас ждет.

Тесс глубоко вздохнула и пошла к двери, надеясь, что у нее хватит сил, чтобы жить потом нормальной жизнью. Уже без ребенка, жизнь которого вот-вот закончится.

– Ты прекрасно выглядишь, Тесс! – воскликнула Чарли, увидев Тесс за ужином в столовой на следующий день, и крепко обняла ее.

Тесс высвободилась из ее объятий; она заметила сморщенный шрам у Чарли на лбу и быстро отвела глаза. Тесс прижала ладонь к животу и окинула взглядом столовую.

– Я что-то не вижу Марины. Она уже приехала?

– Да. Она покупает книги в магазине.

Чарли показала Тесс на стул рядом.

– Я не могу дождаться, когда ты расскажешь об Италии. Ну и конечно, о Джорджино.

Тесс секунду колебалась, но потом решила отбросить в сторону глупости. Следующие девять месяцев они с Чарли будут соседями. Пришло время похоронить мечты о Питере Хобарте вместе с тем крошечным зародышем, который выскоблили из ее чрева. Пришло время забыть о прошлом. Она села рядом с Чарли на предложенный стул.

– Ты не можешь себе вообразить, что за удивительная страна Италия. Ну а Джорджино выше всяческих похвал.

– Расскажи мне все подробно, – попросила Чарли и наклонилась к ней. – Мы не виделись целый год, и я хочу знать все. Твои письма были очень короткими.

– Некоторые детали слишком личные, чтобы о них рассказывать, – улыбнулась Тесс.

Чарли похлопала ее по руке.

– Не пытайся отвертеться!

Тесс чувствовала, что она должна спросить Чарли о Питере. Она часто думала о них – о нем – в Италии. Ей хотелось уверить себя, что после романа с Джорджино образ Питера поблек, стал серым, скучным. Она вспомнила о вазе на подоконнике. Ее вазе, воплощении ее души в искусстве. Тесс также напомнила себе, что больше не нуждается в Питере Хобарте, Чарли О’Брайан или еще в ком-нибудь. Теперь у нее есть она сама, и этого вполне достаточно, что бы там ни думали о ней другие.

– Ты написала в своем последнем письме, что по-прежнему встречаешься с Питером, – наконец решилась Тесс.

Чарли удивленно моргнула.

– Да. Он сейчас в аспирантуре в Гарварде. Это его последний год.

Тесс кивнула. Значит, в Гарварде. Наверное, в интересах бизнеса. Тесс улыбнулась, подумав, как все это скучно. Студентка-официантка поставила перед ними тарелки с курицей и спагетти.

– Что-нибудь планируете?

– Возможно, – ответила Чарли.

Несмотря на решимость все забыть, Тесс ощутила неприятную тяжесть в животе, где теперь было пусто, а еще вчера теплилась слабая жизнь. Чарли и Питер поженятся. Чарли станет миссис Питер Хобарт. Чарли, а не она, Тесс. Тесс взяла вилку и принялась накручивать на нее спагетти, стараясь не думать о матери.

– Что, опять курица? – раздался в столовой голос Марины, который нельзя было спутать ни с каким другим.

Тесс обрадовалась, что появление Марины прервало их с Чарли разговор. Она встала и обняла маленькую принцессу, надеясь, что Чарли не заметит, как сердечно она ее встречает, совсем не так, как встретила Чарли, и одновременно желая, чтобы это не ускользнуло от ее внимания.

– Боже мой, ваше высочество, – рассмеялась Тесс. – Как я рада вас видеть.

– А я вас, – шутливо присела Марина. – Вы не представляете, какое это счастье вновь оказаться в стране самых здравомыслящих людей на свете.

Тесс опять села, и Марина заняла стул рядом с ней. Тесс внезапно осенило, что она сидит между Чарли и Мариной, как чертополох между двумя розами.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Лондон – город безумцев? – пошутила Тесс.

Марина привычным жестом отбросила назад волосы.

– Лондон как Лондон. Дождливый, туманный и очень опрятный. Я занималась, а Николас всюду меня сопровождал. Я чуть не лезла на стену от тоски.

Чарли подняла стакан с водой.

– Давайте выпьем за твое возвращение в бурный Нортгемптон. И за твое, Тесс. Я без вас очень скучала.

Тесс показалось, что в глазах Чарли блеснули слезы. Уж не завидует ли Чарли тому, что они видели новые страны, а она торчала здесь безвыездно целый год? Но тут Тесс вспомнила о Питере. Интересно, кто кому должен завидовать?

Тесс ковыряла вилкой вялые переваренные спагетти. Неплохо было бы здешним поварам поучиться в Италии.

– В последний раз я видела тебя, когда ты собиралась ехать на свадьбу сестры.

– Не напоминайте мне об этом, – простонала Марина. – Она уже беременна. Слава Богу, я не буду там на крестинах в следующем месяце.

«Она беременна». Слова повисли в воздухе и растаяли. «У меня это было вчера, а сегодня...» – подумала Тесс.

– Ты с тех пор не была в Новокии? – спросила Тесс.

– Нет, – покачала головой Марина и посмотрела на тарелку, которую поставила перед ней официантка. – Хотя я слышала, что мой друг Виктор замышляет там беспорядки.

– Какие беспорядки? – заинтересовалась Чарли.

Тесс про себя от души пожелала, чтобы Чарли замолчала. Ей нравилось быть вместе с Мариной, но ей не нравилось общество Чарли. К тому же Тесс никак не могла избавиться от тяжелой, злой обиды. Она предполагала, что одного года в Италии, вдали от Нортгемптона, будет достаточно, чтобы залечить рану. Но встреча с Чарли вновь разбудила боль. Она испытывала неприязнь к подруге, у которой есть возлюбленный и которой никогда не придется делать аборт.

Марина взяла с тарелки куриную ногу, внимательно осмотрела ее и положила обратно.

– Предательство – это самое тяжелое преступление из всех, – сказала она.

Все замолчали. Тесс смущенно задвигалась на стуле. Никто из них не хотел говорить о Викторе и напоминать Марине о прошлых переживаниях. Тесс особенно не желала слышать слово «предательство».

– Кстати, я вам говорила, что мои родители целый год пробыли в Сингапуре? – объявила Тесс, откусывая кусок курицы.

Тесс знала, что это сообщение прежде всего заинтересует Чарли. В конце концов, родители работали в Сингапуре на мать Питера, но почему-то Тесс не могла избавиться от желания исключить Чарли из разговора, делая вид, что ее не существует. Тесс понимала, что разговор о дальних незнакомых странах автоматически обрекает Чарли на молчание, потому что ей нечего сказать. Скорее всего родители Чарли никогда не отъезжали от своего дома дальше гор Поконо, и то подобная поездка на отдых была целым событием. Если, конечно, не считать приезда в Нортгемптон матери Чарли, когда ее дочь была в больнице. Тесс с трудом проглотила кусок курицы и запила его большим глотком воды. Если она будет испытывать такие страдания, то, пожалуй, не дотянет до конца курса.

Через пару недель жизнь вошла в свое обычное русло. И все-таки что-то изменилось. Чарли проводила все субботы и воскресенья с Питером. Марина целиком погрузилась в учебу и, казалось, была вполне довольна этим. Правда, как-то раз она вызвала Тесс из комнаты и шепотом сообщила ей, что Алексис родила сына, или, как Марина его называла, несчастного принца. Что же касалось Тесс, то она находила утешение в одиночестве. Она особенно чувствовала обретенную свободу, работая в стеклодувной мастерской при Масуниверситете, где забывала о своих проблемах и отгоняла по мере возможности мучительные воспоминания об аборте. Уже не столь тесные, как прежде, узы дружбы связывали трех молодых женщин, и Тесс это нравилось, потому что чем реже она видела уродливый шрам на лбу Чарли, тем лучше.