Преподаватель передал стопку бумаг белокурой девушке в первом ряду. Чарли никогда прежде не слышала слова «синопсис» и догадалась, что это, должно быть, план занятий. «И почему он не может назвать его просто планом?» – укорила преподавателя Чарли и тут же рассмеялась. В Питсбурге учитель скажет «план», а в Смитовском колледже это уже «синопсис». Синопсис звучит совсем по-научному. Синопсис, синопсис, синопсис. Интересно, как пишется это слово? Потом она найдет его в словаре, внимательно прочтет и запомнит. Ее первое новое слово в колледже. Она может даже щегольнуть им дома за праздничным столом, когда поедет в Питсбург на День благодарения. Оно, конечно, поразит родителей, а что касается братьев и сестер, так они просто описаются, когда его услышат.

Внезапно кто-то тронул Чарли за плечо и отвлек ее от мечтаний. Она обернулась и увидела стоящую рядом сокурсницу, ничем не примечательную брюнетку в поношенном растянутом черном свитере с высоким воротом и выражением скуки на лице без всяких следов косметики.

– Возьми один, другие передай дальше.

Чарли увидела в руках девушки ту самую стопку бумаг.

– Ох, простите, – сказала она, покраснев от смущения.

Чарли взяла скрепленные листки сверху и передала стопку соседке слева.

После занятий брюнетка в черном свитере подошла к Чарли.

– Не многовато ли, а?

– Многовато? – удивленно переспросила Чарли; они с девушкой вышли в коридор.

Девушка в свитере приподняла брови. Они были такими же густыми и темными, как и волосы, обрамляющие ее круглое лицо.

– Подумать только, сочинение на семи страницах к каждой пятнице! Плюс словарь и в придачу грамматика. Боже мой, как я ненавижу грамматику!

– Я тоже, – солгала Чарли.

Они уже спускались вниз по лестнице. Чарли решила, что девушке незачем знать, как легко ей дается грамматика. Пополняя свои знания, она чувствовала себя культурной, образованной и на целую голову выше жителей питсбургских рабочих предместий. Чарли особенно любила разбирать предложения, рассекать на части каждую фразу и каждый отрывок, а затем собирать их воедино по установленной схеме, каждое слово на своем месте. Как украшения в отделениях шкатулки: каждая серьга в своем гнездышке; как одежда в комоде: каждый свитер в своем пакете на молнии. Чарли любила порядок и в своих занятиях, и в своей жизни. Но помимо Марины, это была единственная студентка, заговорившая с ней в колледже, а больше всего на свете, больше отличных отметок по английскому языку и даже порядка в жизни Чарли жаждала обзавестись друзьями. Она что-то не помнила, чтобы встречала эту девушку у себя в общежитии. И это к лучшему, значит, она не знает, что Чарли стипендиатка.

– Ты не пойдешь в книжный магазин? – спросила Чарли.

– Можно и пойти. У меня нет занятий до одиннадцати.

– А у меня до двух. История США, – пожаловалась Чарли.

– Я ее отложила на следующий год. Для меня важнее курс по искусству.

– Ты будешь изучать искусство?

– Да. Мои родители в восторге.

Чарли улыбнулась и расслабилась. Девушка, несмотря на всю ее непритязательность, вполне подошла бы ей в подруги.

– А мои родители в восторге от того, что я вообще в этом колледже.

Девушка перебросила через плечо ремень сумки с книгами.

– У меня не было особого выбора, – пояснила она. – Моя мать – здешняя выпускница.

– Твоя мать училась в этом колледже? – удивилась Чарли.

Мать Чарли считалась образованной, так как не только окончила среднюю школу, но еще и годичные секретарские курсы. Но когда пошли дети, она бросила работу в страховой компании, и с тех пор ее дипломы пылились без дела в шкафу.

– Как тебя зовут? – спросила Чарли.

– Тесс Ричардс. Я из Сан-Франциско. А тебя?

«Только подумать, Сан-Франциско, – мелькнуло в голове у Чарли. – Какой необыкновенный город». Он был в ее списке будущих путешествий. Когда-нибудь, может быть...

– Чарли. Чарли О’Брайан.

Она не могла заставить себя признаться, что она из Питсбурга; от одного только названия города Чарли ощущала во рту привкус сажи и стали.

– Я живу в общежитии Моррис-хаус, – сказала она. – А ты? Ты живешь в общежитии?

Тесс кивнула.

– В том же корпусе, где жила мать. Если бы родители раскошелились еще тысяч на двести—триста, я бы жила в той же комнате.

Чарли старалась не выказывать изумления.

– Какое это общежитие?

– Корпус «Лора Скейлз».

– «Лора Скейлз»?

Чарли мельком слышала это название.

– Вон там, в «Квадрате».

Тесс показала куда-то между двумя увитыми плющом зданиями.

Чарли прижала к груди тетрадь и «синопсис», чувствуя обескураживающее разочарование. Девушка, которую она записала себе в подруги, на деле оказалась из другого лагеря, «красоткой в квадрате». Самым удивительным было то, что она ничем не походила на «красотку».

На следующий день Чарли работала в обеденную смену. Она устала после утренних занятий, целых три лекции плюс семинар по испанскому. Никто из других студенток не заговаривал с ней: казалось, они все уже давно перезнакомились и образовали собственные отдельные группки.

Чарли соскребала с тарелок остатки рыбного плова, складывала тарелки в посудомоечную машину и размышляла о Тесс Ричардс. Похоже, Тесс была неплохой девушкой. Вчера, стоя у прилавка в книжном магазине, они обнаружили, что у них всего один общий предмет: курс английского языка. Чарли удивляло, что у них вообще есть что-то общее. Тесс происходила совсем из другой среды, и Чарли больше слушала свою новую знакомую, чем говорила сама. Ей очень хотелось вставить словечко, но вставить было абсолютно нечего.

Чарли взяла кучу ложек и вилок и разложила их по местам. Как раз в этот момент дверь кухни открылась, и на пороге появилась Марина. Чарли впервые видела ее в столовой. Она считала, что Марина ела у Виктора, возможно, из опасения быть отравленной. При этой мысли Чарли чуть не расхохоталась.

– Я не ожидала вас здесь увидеть, – сказала Чарли.

– Сегодня мне довольно рано удалось отделаться от Виктора. Я сказала ему, что мне надо заниматься.

Марина села на высокую табуретку рядом с металлическим прилавком.

Чарли побросала салфетки в чан для грязного белья, сложила в раковину грязные кастрюли и принялась их скрести. Она не знала, о чем говорить с Мариной, не понимала, зачем принцесса пришла сюда. Наверняка не для разговора о том, как уберечь руки от горячей воды и мыла. Интересно, бывала ли принцесса вообще когда-нибудь на кухне и видела ли, как моют посуду. Чарли до крови поцарапала руку металлической мочалкой, пока подыскивала тему для разговора.

– Мне кажется, труднее всего у меня будет идти ботаника, – сказала она наконец, выжав металлическую мочалку и взяв полотенце. – Вы собираетесь изучать этот предмет?

Марина соскользнула с табуретки, засунула руки в карманы джинсов и начала ходить по кухне.

– Вы не хотите немного развлечься сегодня вечером?

Чарли поставила на место сухую кастрюлю и принялась вытирать прилавок.

– Что вы имеете в виду?

Марина рассмеялась:

– Да ничего особенного, просто развлечься и все. Как это делают американские девушки вечером по четвергам, когда им лень заниматься и когда им не мешают назойливые телохранители.

Чарли невольно улыбнулась. Низкий голос Марины и ее легкий акцент делали почти комичными ее рассуждения об американских студентках.

– Если хотите, мы можем совершить прогулку, – предложила Марина. – Можем купить пиццу. Кажется, тут все только и делают, что покупают пиццу.

Чарли показала на прибранную кухню.

– Я только что поела, – заметила она. – Конечно, мы можем отправиться на прогулку, но я уверена, Виктор никогда нам этого не позволит.

– Виктору необязательно знать.

Чарли посмотрела на Марину.

– Я не стала опускать жалюзи на одну четверть. Виктор думает, что я крепко сплю в своей уютной теплой кроватке.

Чарли взглянула на часы, как если бы у нее были другие дела.