– Его родню, его дела, его поместье.
– Эмма…
– Свадебные планы…
– Эмма! Я же говорила тебе: я не выйду замуж за мистера Паркера-Рота!
– Не глупи. Конечно, выйдешь. У тебя нет выбора. – Эмма взяла Мэг под руку и кивнула швейцару. – Пойдем же! Миссис Паркер-Рот нас уже заждалась.
Дверь в апартаменты, где остановилась миссис Паркер-Рот, открыл рыжеволосый великан.
– Пожалуйста, скажите вашей хозяйке, что пришли маркиза Найтсдейл и мисс Маргарет Петерсон, – сказала Эмма.
– Ах вот как? – Великан повернулся и осмотрел Мэг с головы до ног. – Значит, это и есть девонька хозяина? – Он тихо присвистнул. – Сдается мне, Джонни очень скоро станет счастливым человеком.
Мэг залилась румянцем.
– Сэр, – заявила Эмма, – по-моему, мы вашего мнения не спрашивали!
Мужчина ухмыльнулся:
– Значит, вы можете поблагодарить меня зато, что я великодушно высказал его вам.
Эмма резко втянула в себя воздух.
– Вы нахальничаете.
– Ага. – Ухмылка стала шире. – Мне это уже говорили.
– Макгилл! – воскликнула миссис Паркер-Рот откуда-то из глубины апартаментов. – Прекратите забавляться с дамами и проводите их сюда.
Когда великан повернулся и зашагал по короткому коридору, Эмма наклонилась к Мэг и прошептала:
– Этот мужчина – весьма странный дворецкий. После свадьбы тебе следует переговорить с мистером Паркером-Ротом относительно его способности выполнять такие обязанности.
– Эмма!.. – прошептала Мэг. – Я уже устала повторять, что никакой свадьбы не будет.
– А я устала повторять, что у тебя нет выбора. Тебе придется выйти замуж за мистера Паркера-Рота.
Эмма сказала это слишком громко. Макгилл хмыкнул. Мэг подумала, что он собирается как-то прокомментировать эти слова, но вместо этого он шагнул в сторону, пропуская их в гостиную.
– Леди Найтсдейл, мисс Петерсон, добро пожаловать! – Миссис Паркер-Рот пошла к ним навстречу, приветливо протягивая руки. Ее лицо пошло веселыми морщинками, а зеленые глаза, необычайно похожие на глаза сына, весело искрились. – Я так рада видеть вас! – Она указала на женщину, сидевшую надиванчике: – Позвольте представить вам мою компаньонку, мисс Агату Уизерспун. Агата, это леди Найтсдейл и ее сестра, мисс Маргарет Петерсон.
Мисс Уизерспун кивнула. По виду ей было уже за шестьдесят. Волосы, седые и жесткие, были подстрижены настолько коротко, что она очень походила на ежа. Под шалью на ней был странный наряд из красно-оранжевой набивной ткани, обернутой вокруг тела.
– Шаль и сари? – изумленно прошептала Мэг, пока миссис Паркер-Рот совещалась с Макгиллом.
Отец как-то упоминал об этих нарядах из Индии, но Мэг никогда их не видела.
– Не нужно извиняться, – сказала Эмма, – просто веди себя разумно.
– Что?
– Разве ты только что не сказала «Жаль»?
– Нет.
– Нет, сказала! Я слышала собственными ушами. – Мисс Уизерспун фыркнула:
– Кажется, ваша сестра говорила о моем наряде, леди Найтсдейл.
Эмма нахмурилась:
– Мэг никогда не стала бы делать такого невежливого замечания. Правда, Мэг?
– Эмма, я сказала не «жаль», а «шаль»!
– Не понимаю, почему тебе вздумалось говорить загадками. Если ты не собираешься…
Макгилл вышел из комнаты, и миссис Паркер-Рот поспешно повернулась к гостям:
– Прошу прощения, леди Найтсдейл. Это мне жаль. Не сомневаюсь, что поведение Макгилла показалось вам непривычным.
– Это точно.
Мэг с трудом удержалась от возмущенного возгласа. Пока Эмма не вышла замуж за Чарлза, она вообще не была привычна ни к какому поведению слуг.
Обычно ее сестра не была настолько высокомерной. Похоже, пребывание в Лондоне и последствия приключения Мэг оказались для нее серьезным испытанием.
– Он шотландец, знаете ли, очень независимый. Он камердинер моего сына, но когда мы путешествуем, он берет на себя обязанности лакея. Его брат-близнец – главный садовник Джонни.
– Понятно. Значит, ваш сын о нем высокого мнения?
– О, безусловно. Джонни считает, что оба Макгилла безупречны. – Она улыбнулась. – Через несколько минут Макгилл подаст нам чай. Присядьте, прошу вас.
Мэг выбрала небольшое кресло с прямой спинкой, крепкими деревянными подлокотниками и сиденьем, которое жесткостью могло сравниться с небольшим валуном. Эмма уселась на диванчик рядом с мисс Уизерспун. Ее глаза изумленно округлились, когда она наконец посмотрела на наряд своей соседки.
– На вас действительно весьма необычное платье, мисс Уизерспун. Кажется, я такого в Кенте не видела. Это что-то новое?
– Это сари, леди Найтсдейл, – ответила мисс Уизерспун нарочито раздельно. – Многие жительницы Индии их носят. Они очень удобны.
– О! По…понятно.
Эмма явно растерялась. Мэг над ней сжалилась.
– А вы бывали в Индии, мисс Уизерспун?
– О да. Несколько раз. А еще в Африке и Южной Америке… Несколько недель назад мы вернулись из Сиама.
– «Мы»?
Мэг взглянула на мать Паркса. Мисс Уизерспун проследила за направлением ее взгляда и рассмеялась:
– Нет, не Сесилия. Я никак не могу оторвать ее от Прайори на такое долгое время, хоть и пытаюсь. Я путешествую с моей близкой подругой Пруденс Доддингтон-Принц.
Эмма нахмурилась:
– А это не опасно – двум дамам путешествовать одним?
– Мы не ездим одни. Как правило, у нас есть глава экспедиции. А еще нас сопровождает мистер Кокс. Он бывший боксер и мог бы нас защитить, если бы потребовалось. Мы опытные путешественницы и понапрасну не рискуем.
Миссис Паркер-Рот хмыкнула.
– Нет уж, Сесилия, ты об этом судить не можешь. Ведь самое рискованное, что делаешь ты, – это изредка ездишь в Лондон. – Мисс Уизерспун закатила глаза. – Ты ведешь весьма спокойную… и скучную… жизнь! Я бы не смогла так жить.
– У меня шестеро детей, Агата, с ними не соскучишься.
– Но ты художница, а ни разу не была в Италии и Греции, не видела произведений классиков!
Миссис Паркер-Рот поджала губы.
– Агата… – Она замолчала, явно для того, чтобы взять себя в руки, а потом с улыбкой обратилась к Мэг и Эмме: – Простите меня. Боюсь, что это давний спор.
– Да уж. – Мисс Уизерспун подалась к Мэг: – Подумайте хорошенько, мисс Петерсон. Не сделайте той же ошибки, которую сделала Сесилия: не влюбляйтесь в пару широких плеч.
Мэг покраснела, вспомнив, каково было прижиматься к некой паре широких плеч, а также к широкой груди и сильным рукам.
– Я не сделала никакой ошибки! – заявила миссис Паркер-Рот.
– Сделала, Сесилия. Ты могла бы стать великой художницей.
– Агата…
– Брак и материнство вполне подходят некоторым людям. Очевидно, если мы хотим, чтобы род человеческий не прекратился, кто-то должен производить на свет очередное поколение. Просто это не должна была быть ты, Сесилия, и тебе не обязательно было производить на свет столько детей.
Миссис Паркер-Рот покраснела.
– Агата!..
– При том что у твоего мужа не было титула, который необходимо передать по наследству. И даже если бы он был, ты быстро об этом позаботилась бы, сразу произведя на свет Пинки и Стивена.
– Пинки? – переспросила Мэг.
Она решила, что необходимо срочно переменить тему разговора.
Миссис Паркер-Рот улыбнулась ей.
– Когда Джонни был маленьким, мы звали его Пинки, чтобы не путать с его отцом, по его второму имени, Пинкертон. Сейчас ему это прозвище неприятно. – Она снова повернулась к мисс Уизерспун: – Агата, право, я не думаю…
– Это-то совершенно очевидно, – сказала мисс Уизерспун. – Ты не думаешь. Как только на твоем первом балу ты познакомилась с Джоном Паркером-Ротом, твой мозг уступил власть над твоим поведением твоей…
– Агата!
– …какому-то другому органу, который привел тебя к замужеству, а потом – к материнству. И все же если бы ты остановилась после Стивена, то стала бы свободна много лет назад, хотя какую-то часть этого времени из-за Наполеона ездить по Европе было чрезвычайно сложно, если не сказать невозможно. Но это не имеет значения. Тебя приковывало к Англии не корсиканское чудовище, а твой собственный выводок маленьких бесенят.
