– Александра? Это я, Ди.

– Диана! – воскликнула она, забыв об усталости.

– Я решила тебе позвонить и узнать, как идет подготовка к приему.

– Все будет великолепно, – заверила ее Александра. – Я держу в поле зрения тысячу разных дел, и все они продвигаются по плану. Скажи, как ты поживаешь? Как Чарлз?

– У нас полный порядок, – сказала принцесса; по ее голосу чувствовалось, что она улыбается. Видимо, их недавняя размолвка была забыта.

– Диана, что ты наденешь? – поинтересовалась Александра. Сама она еще не успела приобрести подходящее платье.

– Я обратилась к Брюсу, и он пообещал сделать что-нибудь умопомрачительное.

Александра знала, что Брюс Олдфилд нередко выполняет заказы Дианы. Подруги долго обсуждали, к какому модельеру стоит обратиться Александре. Обе считали, что туалеты от Валентино в этом сезоне стали слишком броскими. Александре больше нравились строгие линии и непременная отделка гофрировкой – отличительные черты стиля Мэри Мак-Фэдден, но она опасалась, что многие дамы уже заказали себе именно такие туалеты.

Александра вздохнула:

– Ничего не поделаешь, придется съездить в Нью-Йорк. Я и так слишком долго откладывала.

Угрюмо стиснув зубы, Ричард шагал через вестибюль служебного спортивного комплекса. Ему только что стало известно, что профсоюз постановил провести забастовку именно в его отелях; первые акции протеста были намечены на день торжественного приема. Это привело его в ярость.

В последние несколько лет средства массовой информации в самых ярких красках расписывали его богатство. У общественности создалось представление, что он купается в деньгах, но на деле большая часть его состояния была вложена в недвижимость. Профсоюз навел справки и установил, что при существующем положении вещей сеть отелей «Фитцджеральд» весьма уязвима: под бременем забастовки, тем более продолжительной, она может пошатнуться. Банкиры возьмут его за горло. Да, черт побери, его отели оказались идеальной мишенью.

Ричард прошел в мужскую раздевалку. Он быстро снял костюм, рубашку и галстук и повесил одежду на вешалку, которую держал в своем шкафчике. Облачившись в синие шорты и выцветшую майку, он переступил порог атлетического зала.

– Как жизнь, Ричард? – приветствовал его Артур Грин, весь взмокший, сгоняющий брюшко на тренажере. Они были знакомы еще со студенческих лет и, когда удавалось, вместе играли в теннис. Грину принадлежала сеть закусочных быстрого обслуживания, раскинувшаяся по всей Америке. Он уже не первый год пытался войти в долю с Коксом.

Ричард помахал старинному приятелю и уселся на программируемый велотренажер, но мыслями он был совсем в другом месте. Его доверенные лица как раз в это время встречались с Фрейзером, Марчеком и прочими. Предполагалось, что Ричард появится среди них только в том случае, если переговоры зайдут в тупик.

Когда дисплей тренажера погас, Ричард переключился на штангу, установив вес в семьдесят килограммов. Лежа спиной на скамье и упершись ногами в пол, он яростными рывками поднимал вес. Бицепсы раздулись от напряжения.

Он выжал штангу пятнадцать раз, потом встал и добавил еще десять килограммов. Диски со страшным грохотом рухнули на пол: он плохо их закрепил.

– Кокс... Кокс... Господи, что же это? – Грин не на шутку испугался. – Ты не ушибся? Что-то ты переусердствовал. Сколько «блинов» насадил? Мать честная, никак восемьдесят кило? У нас уже возраст не тот.

– Отвали, – рявкнул Ричард, истекая потом.

– Упрямый, как мул, – буркнул Грин, возвращаясь к своему тренажеру.

– Не твоя забота.

– Болван ты, Ричард, и больше ничего. Додуматься надо: восемьдесят кило ворочать. О тебе же беспокоюсь.

– Играй в воланчик и беспокойся о себе, – грубо бросил Ричард, – а меня оставь в покое.

Ричард попарился в горячей сауне, двадцать пять раз проплыл в длину пятидесятиметровый бассейн и десять минут посидел под циркулярным гидромассажем. Он чувствовал себя приятно размягченным; от прежней агрессивности не осталось и следа. Все мышцы у него болели, но сегодня это было не вредно.

Он принял душ и оделся, ощущая легкое урчание в животе. Одного салата сегодня явно будет недостаточно, решил он.

Ричарду захотелось пообедать в городе. Он вызвал по телефону своего шофера и приказал ему ожидать на стоянке у отеля. Каково же было его удивление, когда навстречу ему из лифта, идущего вверх, вышла его бывшая жена.

– Птенчик-Дикки!

При виде Дэррил Ричард проклял все на свете. Хорошее настроение, восстановленное ценой невероятных усилий, тут же улетучилось.

Она шла к нему, игриво помахивая рукой.

– Я так и думала, что ты здесь. Секретарша сказала, что тебя нет на месте, но я-то знаю, что ты каждую среду ходишь в спортзал.

Дэррил явилась в лиловой кожаной куртке и в едва не лопавшейся юбке с боковым разрезом, открывавшим ногу почти до бедра. Примерно так же она одевалась все последние пять лет – после попытки самоубийства. Ричард считал, что такой стиль ее отнюдь не украшает.

– Дэррил, я же просил тебя больше никогда не искать встречи со мной.

– Помню, помню, но это особый случай. Дело очень важное.

– Извини, но мне... – начал он.

– Да кто ты такой, папа римский? – Дэррил не желала слушать никаких возражений. – Даешь аудиенцию только избранным? Дикки, ведь мы были мужем и женой. Неужели тебе трудно уделить мне каких-то пять минут?

Тут, к счастью, на этаже остановился лифт, идущий вниз. Ричарду меньше всего хотелось, чтобы их увидел кто-нибудь из персонала, поэтому он не возражал, когда Дэррил зашла с ним в кабину. Шофер уже ждал на стоянке перед входом; двигатель дымчато-серого лимузина мягко урчал.

Ричард сел в машину.

– Прощай, Дэррил.

– Будь добр, пожалуйста, подбрось меня до гостиницы. Мне нужно показать тебе один сценарий.

– Дэррил...

– Дикки, было бы о чем говорить. Сценарий совсем коротенький. Водитель, в отель «Дрейк», – распорядилась она.

Ричард со вздохом открыл ей дверь и кивнул шоферу. Про себя он мрачно решил, что не сделает и шагу из машины, пока Дэррил будет ходить за сценарием.

– И не надо строить кислую физиономию, – заговорила Дэррил, как только они отъехали от стоянки. – Могу тебе сообщить, что я теперь не пью. Вот уже два года ничего кроме минеральной воды в рот не беру. И с кокаином завязала. Из прежних слабостей у меня осталась одна-единственная – сам знаешь какая.

Он пропустил этот намек мимо ушей.

– В машине есть «спрайт», минеральная вода и имбирный лимонад. Что ты предпочитаешь?

Дэррил равнодушно пожала плечами.

– Давай минеральную. Дикки, ты мне действительно очень нужен, – сказала она, принимая стакан у него из рук. – Ты просто обязан сделать мне одолжение.

Ричард посмотрел ей в глаза. Она пользовалась фиолетовыми контактными линзами, подобранными в тон одежде. Сейчас стало заметно, что она перенесла не одну пластическую операцию: безжалостно натянутая кожа молодила ее, но лицо сделалось похожим на маску.

– В Гонконге ты снялась в четырех фильмах, не так ли? – спросил Ричард. – И подписала контракты еще на два.

Дэррил капризно надула губы:

– Кому нужна эта азиатская дешевка? Птенчик-Дикки, я хочу обратно в Голливуд.

Ричард отвел глаза. Насколько ему было известно, она по-прежнему оставалась в черном списке. Расти Коула уверенно шел в гору, его влияние крепло, но он до сих пор содрогался, когда при нем говорили о Дэррил.

– Дикки, чтобы лед тронулся, достаточно одной стоящей картины. Ты это прекрасно понимаешь. В Голливуде знаешь как: «кто с деньгами, тот в цене, кто без денег, тот в говне».

– Хлесткое выражение, – поморщился Ричард.

– Это чистая правда. Все упирается в деньги. Но я уверена: если мне дадут роль, то любому фильму будет гарантирован сумасшедший успех. Я теперь умерила свои амбиции, Дикки. В Гонконге, – она с ненавистью выговорила это название, – я такого натерпелась! В страшном сне не приснится, как они обращаются с актерами. Меня заставляли кланяться режиссеру, представляешь?