Джетта мирилась с этими безобидными причудами. Она рассудила, что иначе он будет вообще ни на что не способен. С Дереком ей не приходилось рассчитывать на полное удовлетворение. Видимо, Нико Провенцо был единственным мужчиной, с кем она могла разделить миг высшего наслаждения.

Сенатор и мафиозо. Кто бы мог подумать...

Теперь, когда она ловко манипулировала двумя любовниками, ее жизнь приобрела особую остроту. Дерек и Нико не подозревали о существовании друг друга, хотя оба нередко наезжали в Лос-Анджелес: Нико – по таинственным «семейным делам», а Дерек – на конференции по торговле с Латинской Америкой.

Чтобы разделить две фазы своей интимной жизни, Джетта использовала автоответчик. Принимая у себя одного из любовников, она отключала звонок и до минимума уменьшала громкость, так что ее ответ, заранее записанный на пленку, в доме был не слышен.

Но однажды в июне, когда Нико появился в Лос-Анджелесе и остался на выходные, она утратила бдительность.

Они с Нико лежали в спальне, изящно отделанной бледно-лиловым ситцем, и читали воскресный номер «Лос-Анджелес таймс». Покрывало сбилось в сторону. Над постелью витал мускусный запах разгоряченных тел и пряный аромат огромной пиццы, ждущей своего часа в картонной коробке между ними.

Когда белый с золотом телефон залился трелью, Джетта мгновенно прокляла свою забывчивость. Нико всегда расспрашивал, кто ей звонит, и, если она не снимала трубку, требовал объяснения причин.

Джетта подбежала к аппарату.

– Алло?

– Детка, это я, – раздался у ее уха вкрадчивый голос Дерека Уинтропа.

– Вы не туда попали, – быстро ответила она и повесила трубку.

Телефон немедленно зазвонил снова, и опять Джетта подскочила как ужаленная.

– Вы ошиблись номером, – раздраженно крикнула она и незаметно отключила звонок, соображая, что можно будет наврать Дереку.

Вернувшись к кровати, Джетта плюхнулась рядом с Нико.

– Вот черт! – воскликнула она. – Прямо хоть меняй номер. Постоянно звонят какие-то идиоты.

– Какие идиоты? – Нико оторвался от газеты. Его мускулистый торс был покрыт блестящими черными завитками; можно было подумать, что он позирует для эротического журнала.

Джетта нервно рассмеялась.

– Не знаю, куда деваться от этих дурацких звонков. А ты бы посмотрел, какие я получаю письма – можно подумать, кругом сплошные психи. Один предлагает мне руку и сердце, другой скорбит, что я в последней серии сделала аборт, третий возмущается, зачем я ношу манто из меха убитых животных. А недавно один полоумный написал, будто Господь Бог нам с ним повелел произвести потомство, которое спасет мир. – Она захихикала. – Честное слово! Сибилле тоже пришло почти такое же письмо.

Нико пронзил ее взглядом.

– Любопытно, – тихо сказал он.

Джетта прильнула к нему, выхватила газету и проникновенно заговорила:

– Миленький мой, зачем ты забиваешь себе голову этими несчастными биржевыми сводками? Такая скука, и все одно и то же, разве нет? Купи, продай, сколоти капитал.

Под его пристальным взглядом Джетта поежилась и замолчала. После некоторого раздумья Нико заговорил:

– Люди покупают и продают акции без разбора. Большей глупости не придумаешь. Я предвижу крах фондовой биржи в ближайшие год-два. Если у тебя есть акции, надо поскорее сбыть их с рук.

– Этими вопросами занимается мой поверенный.

– Тебе надо с ним поговорить. А лучше поручи это мне.

Нико потянулся к Джетте и покрыл поцелуями ее лицо и шею. От прикосновений его быстрого, чувственного языка Джетта блаженно постанывала. Только сейчас ей удалось расслабиться. Нельзя забывать про автоответчик, иначе недолго потерять Нико.

В тот год у Александры вышел третий платиновый диск. Баллада «Женщина простит», написанная для Кенни Роджерса и Барбары Мэндрелл, получила международное признание и вошла в «топ-твенти».

В названиях всех песен Александры так или иначе фигурировало слово «женщина». Оно сделалось ее фирменным знаком.

В июле у Коксов гостила Джетта. Она прилетела на уикэнд. Как назло, все выходные не переставая лил дождь.

– Что новенького в музыкальном мире? – спросила она.

Александра светилась от радости.

– У меня столько замыслов! Настоящий творческий подъем. Я разговаривала с дирекцией «Ариста рекордс» – они собираются выпустить целый альбом с моими балладами в исполнении разных певцов.

– Потрясающе!

Александра подошла к белому роялю, который занимал центральное место в гостиной Коксов.

– Хочешь послушать, что я написала совсем недавно?

– Хочу, но сперва сыграй мне «Ласковую женщину», хорошо? Я могу ее слушать сколько угодно. Она в точности передает мои чувства к Нико.

Джетта забралась с ногами на длинный, обтянутый нарядной тканью диван и закрыла глаза.

По комнате разлился теплый голос Александры. «Всю нерастраченную ласку я сберегала для тебя» — пела она. Джетта слушала как зачарованная. Песня проникала в самую душу, вызывая светлую, щемящую грусть.

– Бесподобно, – вздохнула она, когда смолкли последние ноты. – Бесподобно. Просто нет слов! Как тебе удается выразить такую печаль?

– Как, Джетта, разве это печальная песня?

Джетта не успела ответить, как в комнату притопал Трип, а следом за ним вошла няня с трехмесячным Энди на руках.

– Мама, мама! – Трип подбежал к Александре. Красивые дети, круглолицые, беленькие, хоть снимай их для рекламы, подумала Джетта. Она не сводила глаз с Трипа. Уже сейчас можно было представить, в какого неотразимого мужчину он превратится, когда вырастет.

– Трип услышал звуки рояля и попросил, чтобы вы ему что-нибудь спели, – улыбнулась Брауни.

– Вот и хорошо. Я как раз сочинила для него песенку – закончила прошлой ночью.

– Песенку, – нетерпеливо просил Трип. Руки Александры застыли над клавишами.

– Песенка про белочку, – объявила она. – Про веселую белочку.

Прозвучал вступительный аккорд.

– Про беличку? – Трип только-только начинал говорить. В год и три месяца он значительно обгонял в развитии своих ровесников.

– Про белочку, – отчетливо повторила для него Александра. – Жила-была попрыгушка и хохотушка белочка. Больше всего на свете она любила танцевать.

Песенка звучала легко и задорно. Джетта не удержалась и принялась притопывать ногами в такт. Трип, стоя возле рояля, отбивал ритм пухлым кулачком. Джетта рассмеялась, с умилением глядя на малыша. Так или иначе, Александра получила все, к чему стремилась. У нее любящий муж, который не только хорош собой, но и сказочно богат. Двое прекрасных детей. И, конечно, творчество: можно было подумать, что музыка дается ей легко, без малейших усилий.

Александра не превратилась в типичную жену миллионера, думала Джетта. Она всегда сохраняла свою индивидуальность.

Песенка кончилась.

– Еще про беличку! Еще!

Александра со смехом сгребла сына в охапку и усадила за рояль рядом с собой. Джетта попросила дать ей подержать маленького Энди и почувствовала, как ее согревает частичка счастья этой семьи.

Нельзя сказать, чтобы ее собственная жизнь сложилась неудачно. Вовсе нет. Миллионам женщин такая жизнь и во сне не снилась. Тогда почему же она отчаянно завидовала своей подруге? Почему вдруг почувствовала себя обделенной?

Няня увела детей спать. Джетта и Александра потягивали вино и не могли наговориться друг с другом. Они позвонили Мэри-Ли, которая не сумела в тот день присоединиться к ним. Каждая взяла трубку, после чего они болтали без умолку добрых два часа.

– Я до сих пор в сомнениях насчет замужества, – призналась Мэри-Ли, закончив рассказ о своей новой программе – она брала интервью у Генри Киссинджера. – Не знаю, нужно мне это или нет. Джейк поставил мне ультиматум: либо за полгода я выбираю обручальное кольцо, либо через полгода мы расстаемся.

Подруги обсудили все за и против. Александра полагала, что Мэри-Ли не должна упускать своего счастья, потому что Джейк искренне любит ее. Джетта, в свою очередь, считала, что все сомнения Мэри-Ли объясняются ее прохладным отношением к Джейку.