Мэри-Ли не сводила с него затравленного взгляда. Как же так: сначала он рассыпался в похвалах, а потом камня на камне не оставил от книги, будто в ней только и есть, что балласт и «вода». Она оттачивала каждое слово, каждую фразу. Как же можно взять и выкинуть больше ста страниц? Так недолго выхолостить самую суть.

Едва сдерживая слезы, Мэри-Ли поднялась, чтобы немедленно уйти. Сейчас она возьмет такси и поедет прямиком в аэропорт...

Но Ленард, казалось, не замечал ни ее отчаяния, ни приготовлений к бегству.

– Что за чертовщина, – бормотал он, роясь в куче бумаг, – куда запропастился синий карандаш?

Мэри-Ли остановилась в нерешительности.

– Садитесь поближе, – деловито приказал агент, – я покажу, что от вас требуется.

– Но... я считала, что на это есть редактор...

– Юная леди, самый прекрасный алмаз не будет играть, если он не отшлифован и не огранен. Если наш с вами алмаз не заиграет, так в его сторону никто и не посмотрит.

Ленард не оставил ей выбора, отрезав все пути к отступлению. Это был профессионал высшей марки. Он так убедительно разъяснял ей свои критические замечания, что вскоре Мэри-Ли забыла все обиды и с головой погрузилась в работу. Теперь она и сама видела, что многие эпизоды предваряются слишком длинными вступлениями, а описания перегружены совершенно лишними эпитетами.

– Долой! Долой! Долой! – торжествующе восклицал Ленард, единым росчерком расправляясь с целой страницей. – Получается просто блеск: чисто, стройно, компактно. Критики будут от вас без ума, юная леди: ваши алмазы заиграют всеми гранями.

К половине седьмого оба были в полном изнеможении. Ленард повел Мэри-Ли в соседний бар и, не спрашивая, заказал ей двойную порцию «кровавой Мэри».

– Когда вернетесь домой, не старайтесь все исправить одним махом, – посоветовал агент. – Просмотрите, не торопясь, страницу за страницей и внесите все изменения, о которых мы договорились. Даю вам на это четыре недели. Я собираюсь выставить вашу рукопись на издательский аукцион. Люди из «Крауна» не будут мелочиться... им только нужно взглянуть на окончательный вариант, чтобы решить, сколько следует вам предложить.

Мэри-Ли отпила глоток острого прохладного коктейля. Она почти ничего не ела и теперь почувствовала, как у нее обмякли мышцы, и все поплыло перед глазами.

Пока Ленард объяснял ей, как проходит издательский аукцион, Мэри-Ли оглядывалась вокруг. За соседним столиком она заметила молодого человека, который не сводил с нее глаз. Светловолосый, плотного телосложения, в очках, он был похож на инженера-программиста. Их взгляды встретились, и, к ужасу Мэри-Ли, незнакомец ей подмигнул.

Она залилась краской, сжала свой бокал и уставилась в пол.

– ...так что страсти иногда накаляются, – продолжал Ленард, как ни в чем не бывало. – Если предложений окажется достаточно много, цена вполне может подскочить до шестизначной суммы. Кстати, на прошлой неделе я выставлял одну рукопись, за которую предложили даже семизначную цифру.

Мэри-Ли снова обратилась в слух:

– Вы хотите сказать... миллион долларов?

Ленард развел руками:

– За вашу книгу, разумеется, столько не дадут. Обещать ничего не могу. Скажу лишь одно: когда дело доходит до денег, я сражаюсь как тигр. Поэтому чуть ли не во всех издательствах я нажил себе врагов.

Через несколько минут агент извинился и сказал, что ему нужно возвращаться на работу. Мэри-Ли задержалась в баре и заказала еще одну «кровавую Мэри».

Она погрузилась в эйфорию. До начала занятий оставался еще месяц. Она решила уволиться из газеты и целиком сосредоточиться на доработке книги.

– У вас прелестная косичка, – прошептал чей-то голос над ее ухом. – Мне очень нравится.

Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял тот самый молодой человек. В его глазах она безошибочно прочла совершенно определенный интерес.

Случайное знакомство в баре. И она, и ее подруги всегда считали, что это банально и пошло. В других обстоятельствах она бы пробормотала что-нибудь невразумительное, а потом удалилась в женский туалет, чтобы избежать дальнейших разговоров.

Но сегодня Мэри-Ли была в ударе.

– О, благодарю вас! – откликнулась она тоном светской львицы и улыбнулась так, как это делала Мариетта, когда ей нужно было кого-то очаровать.

– Разрешите? – спросил он, присаживаясь рядом с ней. – Вы манекенщица? Это сразу видно.

Минут через двадцать у нее не осталось ни малейшего сомнения: он хотел с ней переспать. Впервые ею заинтересовался мужчина. Вот что значит написать книгу: это многократно прибавляет женского обаяния и уверенности в себе, решила Мэри-Ли. Она смело посмотрела ему в глаза и облизала губы кончиком языка.

Он взял ее за руку. У него были сильные теплые пальцы.

– Где ты живешь? – нетерпеливо спросил он.

– В другом городе. А здесь я сняла номер в гостинице...

– Едем туда. – Он потянул ее за руку и на ходу бросил на стойку деньги.

В такси он сжал ее в объятиях. Мэри-Ли на какое-то мгновение пришла в ужас. Новый знакомый начал жадно целовать ее, раздвигая ей губы языком. Мэри-Ли почувствовала запах пива. И запах мужского тела. Это было совершенно новое, неизведанное впечатление.

Они оторвались друг от друга и засмеялись. Мэри-Ли больше не хотела ни о чем думать.

Таксист бесстрастно гнал машину по улицам. Теперь объятия походили скорее на борьбу, чем на ласку. В промежутках между поцелуями каждый нетерпеливо обшаривал руками тело другого, насколько позволяла одежда. Оба стонали от желания, не в силах сдерживаться.

Такси остановилось. Они обняли друг друга за плечи и вбежали в вестибюль гостиницы, громко хохоча и не замечая неодобрительных взглядов. В лифте Мэри-Ли нажала кнопку тридцать шестого этажа. Ее спутник задрал ей юбку.

– Я хочу прямо здесь, – жарко прошептал он, стягивая с нее трусы. – Расставь ноги.

Мэри-Ли прижималась к нему, чувствуя, будто несется вниз с американских гор и не может остановиться.

– Согни коленки, – задыхался он, – присядь, вот так.

Мэри-Ли подалась вперед, чтобы ему было удобнее. Она не отдавала себе отчета в том, что происходит, и лишь импульсивно двигалась в такт его толчкам.

Не прошло и минуты, как Мэри-Ли почувствовала, что по ее голым ногам стекают густые струйки. У нее осталось смутное ощущение травмы. Она поймала себя на том, что не знает даже имени своего первого мужчины и больше никогда его не увидит. Кто угодно мог их застукать в этом лифте. Завтра она будет сама себе противна.

Но сейчас это не имело никакого значения. До завтра еще надо было дожить.

Он стоял перед ней на коленях и касался ее губами и языком, становясь все настойчивее. Мэри-Ли застонала и негромко вскрикнула. Его руки тянули ее вниз, на пол. Последним усилием воли она нажала на кнопку «стоп», и лифт остановился между этажами.

Когда он овладел ею во второй раз, из ее груди снова вырвался крик. Ей было хорошо, так хорошо! Она больше не беспокоилась о том, что их могут увидеть. Ощущение риска и опасности только усиливало любовный экстаз.

Через месяц Мэри-Ли узнала, что издательство «Краун» купило права на ее книгу. Аванс составил двести восемьдесят тысяч долларов. Бобби Ленард сказал, что на его памяти произведение начинающего автора ни разу не приносило таких астрономических гонораров.

Получив первую выплату – чек на одну треть от общей суммы аванса – Мэри-Ли вернулась в Покипси и открыла личный счет в банке. После этого она отправилась на распродажу подержанных автомобилей и купила себе «камаро» выпуска 1980 года, машину спортивного типа с пробегом всего в десять тысяч миль.

В тот же день Мэри-Ли зашла в бар неподалеку от редакции «Покипси джорнэл», где обычно собирались репортеры и рекламные агенты. Она заказала «кровавую Мэри» – с недавних пор водка с томатным соком стала ее любимым напитком.

– Эй, привет, путешественница! – К ней проталкивался Говард Бойкин, редактор отдела новостей.