Рейн не мог произнести ни слова. Мог лишь стоять, постепенно осознавая последствия ее слов.

– Рейф. – Она улыбнулась застенчиво и грустно.

Он протянул руку. Она сделала вид, что не заметила ее, повернулась и отошла в сторону. Он закрыл глаза.

– Рейн, – шепнул он в ответ так тихо, что она его не услышала.

Он знал теперь, почему поэты говорят о разбитом сердце, так как в его груди разливалось что-то горячее, опустошающее и болезненное. Он открыл глаза и посмотрел на ее стройную спину. Плечи ее были опущены, словно под придавившим их бременем, поступь тяжелой.

Она остановилась, оглядела комнату, пытаясь найти повод, чтобы остаться, и понимая, что ей следует уйти.

– Ты… – Фейвор откашлялась и попыталась снова: – Ты говорил, что ищешь коробку восточной работы. – Она безуспешно пыталась говорить прежним, жизнерадостным тоном.

Он ответил ей в том же духе, стремясь найти место за пределами требований и махинаций окружающего мира, найти для них мир в этих пустых комнатах, где они искали сказочные сокровища и где они нашли другое сокровище, гораздо более ценное, которое не искали и которое им никогда не сохранить.

– Да, – тупо ответил он. – Восточную коробку.

– Темную? – На ее лице промелькнул неподдельный интерес.

– Да, – пробормотал он. – Чайная коробка.

Ее веки потемнели от усталости. Кожа без ее обычной белой пудры казалась прозрачной и напоминала о том, что человек смертен.

– Не похожа на ту? – И она указала пальцем.

Он посмотрел в том направлении. Эта комната была не так загромождена, как другие: пара шкафов с пятнами от воды; свернутый ковер, покрытый плесенью; обитый кожей дорожный сундук; а у стены огромный книжный шкаф без одной дверцы, его полки были пустыми и темными. Наверху этого чудовища стояло несколько коробок, которые из-за большой высоты книжного шкафа до сих пор оставались незамеченными. Только так, глядя вверх с противоположного конца комнаты, можно было их увидеть.

Одна из них была покрыта затейливой резьбой. По виду сделана за границей. Черная.

– Да, – произнес Рейн, и сердце его быстро забилось. Внутри этой коробки могло находиться то, о чем он мечтал каждый день в течение стольких лет.

Овладев кладом Макларенов, он станет богатым. Он станет завидным призом для любой женщины, желающей выйти замуж ради денег.

Он немедленно подавил в себе эту смехотворную мысль. Она – одна из Макларенов. Она винит его в убийстве ее клана. Всего десять минут назад она сожалела о том, что он остался в живых.

Рейн придвинул какой-то комод красного дерева к книжному шкафу. Он не мог попросить руки Фейвор, но по крайней мере если он завладеет кладом Макларенов, то сможет проследить, чтобы она не вышла замуж за какого-нибудь откровенного идиота, подобного Танбриджу. Он отдаст ей эти проклятые драгоценности.

Не прошло и минуты, как Рейн уже завладел черной коробкой. Да, это была чайная коробка его матери. Он помнил чешуйчатую спину инкрустированного танцующего дракона на ее крышке.

Сложный бронзовый запор вяло болтался на пружинке. Один ряд крохотных выдвижных ящичков полностью отсутствовал. Но задняя часть, та часть, которая тогда открылась и где лежали драгоценности, по-прежнему выглядела одним целым, без всяких швов.

– Ты действительно думаешь, что в ней лежат сокровища? – спросила Фейвор.

Рейн не мог понять ни ее тона, ни странного, несчастного выражения лица.

– Не знаю. Давай посмотрим. – Он схватил тяжелый подсвечник и обрушил его на крышку чайной коробки. Хрупкое, тонко вырезанное дерево раскололось и распалось на куски.

Рейн и Фейвор вместе смотрели на разломанную коробку. Стояли так целую минуту. Потом Рейн наконец поднял большой, скрытый внутри разрушенной коробки куб. Он разнял его. Открылся выгоревший бархат, и больше ничего. Фейвор опустилась на колени рядом с отлетевшими кусками, поднимала и отбрасывала дощечки, заглядывала внутрь немногих ящичков, уцелевших после разрушения. Рейн поддел последние обломки носком, перевернул их. Здесь не могло прятаться даже колечко, не то что полный гарнитур из тяжелого золота и драгоценных камней.

– Мне… мне очень жаль, – услышал он шепот Фейвор.

Его охватило отчаяние. Теперь у него ничего не осталось. Никаких пустых мечтаний. Никаких благородных намерений.

Он задумчиво смотрел в одну точку. Ему следует уехать. Шансы на то, что он найдет клад Макларенов в этом огромном количестве комнат, в которых полно потайных мест, были ничтожно малы, если вообще существовали. Но не это было реальной причиной его желания бежать. Как он мог остаться, если Фейвор ищет себе в мужья какого-то ублюдка?

– Мне кажется, нам просто надо продолжать поиски, – услышал он голос Фейвор, тихий и охрипший.

Он поднял глаза, посмотрел ей в лицо и понял. Что касается Фейвор, она нашла то место, где они могли быть вместе. И она нашла предлог, необходимый ей, чтобы остаться с ним: поиски клада.

Она не улыбалась, но ее виноватое лицо излучало счастье, подобно солнечному свету.

Рейн не смог устоять.

– Да, – тихо согласился он.

Танбридж ворвался в библиотеку Карра:

– Карр! Великая новость! Наконец-то!

Карр, который как раз в этот момент рылся в кипе долговых обязательств, договоров, завещаний, писем и признаний исков, раздраженно поднял глаза.

– Прошу вас, закройте дверь, Танбридж, – сказал он и начал складывать бумаги в стопку.

Он искал одно особенно компрометирующее любовное письмо, но это могло подождать. Было важнее не показаться слишком сосредоточенным на разложенных на столе бумагах. Он не должен позволить Танбриджу догадаться, что ищет тот источник, от которого зависит будущее и престиж Карра.

– Ну, – сказал Карр, отрывая кусок бечевки и связывая им бумаги. – Что это за удивительная новость?

– Король умер! Георг умер! – воскликнул Танбридж. – Вы меня слышите, Карр? Георг II умер 25 октября. Теперь король – его внук.

– Внук? – повторил Карр. – Наконец. Столько лет спустя…

– Да. – Танбридж усиленно закивал. – И так как все Ганноверы ненавидели своих преемников, Георг ненавидел своего внука, и внук платил ему тем же. Этот король молод, Карр, он уступчив и нетерпелив.

– Он отменит указ деда в отношении меня? – спросил Карр, стараясь не выдать своей тревоги.

– Он даже не узнает о нем.

Карр подался вперед и взглянул в лицо ухмыляющемуся Танбриджу.

– Осторожнее, сэр. Я не хочу испытать разочарование в этом вопросе.

– Я уверен! – заверил его Танбридж. – В последнее время Георг в основном жил за границей, так что почти не знал мальчика. Юный король не станет тратить время и разбираться в личной неприязни своего деда, я вас уверяю.

– Откуда вы узнали эту новость?

– От лорда Эдгара, еще и часа не прошло. Я как раз собирался в замок, когда он приехал. Он прибыл прямо из Сент-Джеймского дворца.

– Где он сейчас?

– В своих комнатах, полагаю, спит. Он выбился из сил. Скакал без остановки.

Карр медленно кивнул:

– Понятно.

Танбридж глубоко вздохнул и выпрямился, оттолкнувшись от стола.

– Я много лет верно служил вам, Карр.

– А? О да, – рассеянно подтвердил Карр.

Больше нет Георга. Какая ирония судьбы. Он намеревался вернуться в Лондон этой зимой, невзирая на то что старый король его изгнал. Он наконец-то приобрел достаточно влиятельных друзей, чтобы бросить вызов указу, который сослал его в Шотландию.

Теперь, когда этот приговор наконец отменен, он может… Боже правый! Он может снова жениться!

– Ваша светлость?

Голос Танбриджа прервал его мысли. Он был склонен проявить великодушие к тому, кто принес ему столь чудесное известие.

– Что?

– Вам надо предупредить ваших людей.

– Хорошая идея, Танбридж. Я прикажу им укладывать вещи. Наверное, мне удастся уехать только в конце недели!

– Сэр? – замигал Танбридж.